Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

В связи с вышесказанным, как мне представляется, находится и свидетельство А.Брусилова. «В 1924 году я очень болел, — вспоминал генерал. — Мне дали, наконец, отставку и назначили пенсию. Волокита была ужасная, опубликовали о назначении пенсии в 30 червонцев в марте, а начали выдавать, кажется, в июне или июле. Одновременно дали отставку и назначили такую же пенсию Павлу Ивановичу Лебедеву... Для того чтобы решиться уволить от дел такого человека, как Лебедев, нужны были серьезные причины. Одновременно с ним был уволен, а затем и арестован его правая рука Георгий Николаевич Хвощинский»'. Известно, что А.Брусилов был уволен на пенсию 15 марта 1924 г. Он упоминает о времени своей отставки и в собственных воспоминаниях, что выше цитировалось. П.Лебедев, таким образом, был уволен на пенсию также 15 марта. Надо полагать, что увольнение и арест Г.Хвощинского имели место примерно 15 марта. С должности главкома был смещен С.Каменев, а сама должность — упразднена. 14 марта был смещен с должности помощника начальника Управления делами РВС СССР Н.Пневский. Со своей должности был смещен 2-й помощник начальника штаба РККА Е.Гарф; был назначен новый начальник Разведывательного управления Штаба РККА, и в аппарате Штаба РККА была проведена широкомасштабная «чистка». Согласно послужному списку С.Шах-Тахтинского, ведавшего отделом кадров Штаба РККА, 1 апреля 1924 г. отправили «в резерв комсостава Штаба РККА»1. Такая воешю-канце-лярская формулировка тех лет означала увольнение из армии. Эта мера в отношении весьма ценного работника, Штаба РККА могла быть вызвана чрезвычайными обстоятельствами. Видимо, он тоже был арестован.

Из рядов Красной Армии был уволен и бывший начальник штаба Украинского военного округа, а затем помощник командующего 5-й отдельной армией А.Андерс.

Не исключено, что ко всем названным лицам и кадровым «метаморфозам» и относилась фраза из сообщения В.Колоссов-ского: «Раскрыта организация Тухачевского... он сам и многие из участников заговора арестованы»959 960.

Таким образом, 14—15 марта 1924 г. по распоряжению из Москвы силами ОГПУ под руководством Ф.Медведя и Я.Зирни-са на Западном фронте был произведен «переворот»: был «свергнут» со своей должности командующий Западным фронтом Тухачевский. Его «самостийность» была ликвидирована. «Заговор» в Красной Армии был парализован, и «военный переворот» предотвращен. Однако вряд ли содержание и смысл всех этих «криминально-политических» понятий могли быть тогда детально расшифрованы и документарно подтверждены в ОГПУ. Это пока были в основном настораживающие подозрения, слухи, обрывочные сведения — объект для грядущего агентурного наблюдения и расследования.

Глава 6

ВОЕННАЯ ЭЛИТА КРАСНОЙ АРМИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 20-Х гг.

1

Военная реформа

23 марта 1924 г. Штаб РККА был разделен на три части: Штаб РККА с функциями разработки оперативных и мобилизационных планов; Управление РККА с функциями руководства всей текущей жизнью армии; Инспекторат РККА с функциями боевой подготовки РККА. В качестве самостоятельных управлений, подчиненных непосредственно наркому и РВС СССР, из структуры Штаба РККА выводилась большая часть управлений, ранее пЬдчипепных начальникам Штаба РККА. Должность главкома упразднялась. Западный фронт упразднялся и реорганизовывался в Западный военный округ.

В целом была, таким образом, проведена децентрализация управления Красной Армией. Штаб РККА из высшего центрального аппарата, фактически руководившего всей армией, превращался в одно из упраалсний с весьма узкими, хотя и важными функциями. Упразднение должности главкома и структуры Западного фронта означало отказ от политики и «доктрины революционной войны». Это означало принятие нового военно-политического курса на «мирное сосуществование» с соседними государствами. Это означало изменение всей парадигмы политического развития СССР и сдвиг «генералов» на «второй план» во внешней и внутренней политике. Красная Армия из доминирующего фактора внешней и внутренней политики СССР щювраща-лась во второстепенный. Кардинально была изменена структурная основа военной аласти.

В контексте политической парадигмы, структурировавшейся на принципах «перманентной революционной войны>>, как ее утверждал в 1920—1923 гг. М.Тухачевский, прежняя структурная основа политического доминирования Красной Армии держалась на элементах, персонально воплощенных в Л.Троцком (Председатель РВС СССР и нарком), Э.Склянском (заместитель Председателя РВС СССР и наркома), С.Каменеве (главком), П.Лебедеве (начальник Штаба РККА), М.Тухачевском (командующий Западным фронтом), М. Фрунзе (командующий ВСУК). При этом «нервный узел», обеспечивавший функционирование данной «структурной основы» и всей Красной Армии, был сосредоточен на Западном фронте, в Смоленске, в руках командующего фронтом Тухачевского. Западный фронт и Тухачевский оказывались «ключевыми» элементами данной политической системы, выросшей из Гражданской войны. Упразднение «фронтовой структуры» на Западе, ориентированной на «революционную войну», и отрыв Тухачевского от «больших батальонов» разрушали эту систему.

Результаты политической борьбы 1923—1924 гг. были знаменательны и в том смысле, что до 1924 г. структура власти в СССР окончательно не определилась. Она находилась в процессе становления и стабилизации. Эта структура определялась не институтами власти, а личностями лидеров, «вождями». Если это был Ленин, то ведущей структурой революциошюй власти оказывался Совнарком, если это был Троцкий, то соответственно — Реввоенсовет Республики. Роль же того или иного «вождя» определялась до 1924 г. господствующим политическим курсом Мировой революции и «революционной войны». Пока стихия революции обеспечивала более или менее широкую социальную базу большевистской партии, лидирующая роль Ленина и Троцкого была вне конкуренции. Однако повышение удельного веса красной Армии, особенно в «революционной войне» против Польши, особенно в обнаружившейся очевидной недостаточности собственной энергии Мировой революции в Европе да и в Азии, усиливало соблазн «раздуть мировой пожар» внесением «огня революции» на штыках, осуществить «революцию извне». Обстановка усугублялась опасным для большевиков сужением социальной базы к 1921 г., когда решающей и «спасающей» их силой оказалась Красная Армия. Массовые восстания крестьян, одетых в серые шинели, и матросов — «красы и гордости революции» — не оставляли сомнения в том, что волна «народной революции», вознесшая к власти большевиков, столкнулась с их порывом к революции Мировой и грозила погасить ее «пламя» вместе с «пламенными революционными вождями». В этой ситуации обозначились «новые вожди» революции, способные со временем вытеснить «старых» — «революционные генералы». Первым среди них, живым воплощением «революции на штыках», оказался Тухачевский.

Нельзя не обратить внимание в контексте вышеотмеченного и на парадоксальное своеобразие последнего этапа Мировой революции в 1923—1924 гг. В это время для «раздувания пожара Мировой революции» в Европе ее лидеры самоубийственно стремятся найти опору в остатках белых армий, завлекая наиболее активную их офицерскую часть определенными, хотя и весьма туманными «бонапартистскими перспективами» Тухачевского. В этой ситуации Тухачевский оказывался даже в большей мере лидером белой, нежели красной части «революционных генералов». Да и сама «социальная революция» в форме «революционной войны» начала обнаруживать едва заметные, но вполне определенные признаки «национал-социалистической».

Итак, информация о «военном заговоре» в Красной Армии в 1923—1924 гг. (по мнению весьма серьезных наблюдателей из русского военного зарубежья, вполне достоверная) обнаруживает разнообразные, чаще косвенные подтверждения объективного характера.

В обстановке острого кризиса власти, конъюнктура которого оказалась обусловленной совпадением во времени сохранявшейся социально-экономической и социокультурной напряженностью в стране; политической и последовавшей за ней физической смертью Ленина; «германским Октябрем», чреватым новой войной; болезнью и заметной политической растерянностью Троцкого; отсутствием безусловного и неоспоримого «наследника Ленина» в партийно-политической элите — все эти органично проросшие друг в друга обстоятельства, начиная с весны 1923 и до весны 1924 г., несомненно, повысили удельный вес советской военной элиты в обстановке «политической прострации», охватившей страну.