Сказка про наследство. Главы 1-9 - Озем

руководил Г. Сыродь – бывший коммунист, нынешний капиталист. Больших денег Геля не заработала. Все и всегда сама, без поддержки – пусть не ловко и даже не умно. Не роскошествовала и дочек не баловала. Старшая Рая недолго походила на ферму вместе с матерью, после устроилась в магазин Дюши в Кашкуке. Татьянка только школу заканчивает. Все обыкновенно. Геля делала ошибки и за них прилежно расплачивалась. Какие претензии? к кому?

Женское царство Веселкиных просуществовало и, наконец, было свергнуто несколько лет назад. Еще до того, как дочери выросли и заневестились, в доме появился мужчина – не гость, случайный любовник или постоялец, а хозяин. Звали его по-иностранному, смешно – Тулуза – прозвище, конечно. Никто в Утылве не запомнил точную дату – месяц, число, год, а Тулуза еще сам предпринял усилия, чтобы все запутать. Как и большинство визитеров (которым не посчастливилось, а именно угораздило), попал через станцию Южно-Уральской железной дороги. В солнцезащитных очках, в спортивном костюме из синей плащевки и поверх в Пилотовской кожанке, в дорогих кроссовках на ногах незнакомец смотрелся круто, хотя не желал того. Из багажа у него – простая черная сумка почтальонка через плечо – много ли туда вместится. Большой поклажей не обременен. Постоял на разогретом красными лучами асфальте, выкурил фирменную сигарету, смял и выбросил пачку – в красном круге черная надпись Lucky Strike. Мужчине явно некуда податься. До следующего утра он перекантовался в зале ожидания на ободранных деревянных скамьях, затем отправился бродить по Утылве. Обнаружив рядом с вокзалом заброшенные казармы, несколько раз ночевал там – прямо на полу, положив сумку под голову. Несмотря на фасонистый вид, денег у незнакомца нет – очень даже, что совсем. Солнцезащитные очки он спрятал, ночевки на полу тоже сбили лоск. Откуда родом, прежние занятия, от чего (или кого) бежал – про это Тулуза молчал наглухо. Пообщавшись среди тылков, помятый и запыленный мужчина пришел в Малыхань к Сыродю проситься на любую работу. Тот окинул кандидата проницательным взглядом, подумал и сообщил:

– Беру. Временно. Охранником. Как трактористу или шоферу платить не стану. Да ты не сможешь так. Но будет у тебя собачья работа. Хорошо, что не местный. А то у нас тут общая кодла. Иной раз долбануть не мешает – для порядку. Я скажу. Ну, согласен?

Незнакомец помялся:

– Насчет документов…

– Я же тебе не золотой запас доверяю охранять. Как звать-то?

– Тогда впервые услышали, что мужика в синих спортивках зовут Тулуза. Ему посоветовали в Малыхани хозяйку, которую можно уговорить дешево сдать комнату – Веселкину А.С. У нее уже обретался один жилец – Ф. Цуков.

Тылки любопытны и проницательны. В свое время приехавшему на княжение в Утылву Щапову В.И. они устроили допрос с пристрастием. Но Щапов искал их поддержку, стремился понравиться, а Тулуза сторожился – как старый облезлый волк (потерявший пусть не рыжую, но свою собственную защитную шерсть) только щерил желтые клыки на малейший интерес. Дикий зверь не верит никому и твердо знает – лучше нападать первым, если же настолько обессилел, то хотя бы подыграй – зарычи, иначе разоблачат и разорвут, что люди, что ворпани. И Тулуза прав! Тылки разоблачили Мобутю, а ведь он маскировался всю жизнь и достиг в этом совершенства – может быть… Из Тулузы кое-что удалось вытянуть – немного, на разживу людскому любопытству. Нельзя же всегда молчать. Тылки – дикий народец – не культурный, не обученный уважению приватности. Не избавиться от их назойливых расспросов. Даже если надеть непроницаемую железную маску (образно), тылки будут стучать по ней палкой и добиваться ответа (может, и буквально бить). Хошь – не хошь, а Тулузе пришлось говорить. Да, собственно, ничего выдающегося не выяснилось. Не граф Монте-Кристо – не дед Мобутя. Но тоже биография как бы…

Детство и юность Тулузы пришлись на излет советской эпохи – это когда вершина позади, и дальше все вниз. Простая рабочая семья с одного спального района Кортубина (Восточного) – туда ехать от центра несколько километров по прямой трамвайной ветке, что доходила до окраинных панельных высоток – с их девятых этажей видна начинающаяся за городской чертой степь и на заднем плане уральские предгорья; внутри жилмассива ветка разворачивалась на 360 градусов и возвращалась – в центр, в советский рай, где обретались старожилы – семьи Сатаровых, Елгоковых, Тубаевых, Пивых, Щаповых и др. Родители Тулузы оттрубили до пенсии на КМК без особых званий, наград. Прежние идеалы исчерпали себя, общая жизнь загонялась в формальные, даже депрессивные рамки. Про себя Тулуза говорил, что рос уличным пацаном, ножик носил со второго класса, показывал, но ни разу не применял. Училка закатывала глаза, вызывала в школу мать и прочила упрямцу судьбу уголовника. От судьбы не уйдешь. Учился плохо. Дрался всегда. Пока малышня – то простая свалка, волтузили друг друга руками, коленями, головенками. Потом начались серьезные стычки. На улице господствовали жесткие вещи – пацанские понятия, принципы разделения на свою и чужую территории – двор, квартал; собирались компании, пришлым могли накостылять. Мальчишки повально пытались наносить удары ногами – даже в прыжке, удавалось мало, в реальности били кулаками. Западло струсить, не стерпеть боль. Малолетние бойцы сосредоточились на боксе, но Тулузе больше нравилось в стрелковой секции. У подростков появились самодельные пистолеты; эдакую «волыну» Тулуза с друзьями таскали в школу, стреляли на стадионе по железному ведру. Тулуза говорил, что беспредела не допускалось. Сочинять байки не след. В спальном районе правила соблюдались строже, чем в центре – на Социалистической улице много начальства жило, и детки у них ой как куролесили, а на окраине в каждом доме «сидельцы» – те, кто с зоны – возмутительные факты пресекали быстро и на корню. В квартале Тулузы авторитетом пользовался старый вор Бабай. Устанавливалось, что нельзя толпой набрасываться и запинывать одного, по голове прыгать, нельзя мелкотню трогать, если парень с девчонкой, то тоже не наезжать. Честно, справедливо. Подростковый максимализм нуждался в авторитетах – и они нашлись. Уголовники. Распространилась мода на уголовную романтику, блатной язык, воровские законы. Короткая стрижка, спортивные штаны, ботинки. Тогда крупные города Союза поразила напасть – неофициальные молодежные группировки. Не все криминальные, но здесь речь пойдет именно про них. В Кортубине не лучше и не хуже, чем в других областных центрах. В каждом микрорайоне своя банда. Числом аж до ста подростков. Между бандами вспыхивали разборки с использованием велосипедных цепей, арматуры, кастетов. Стрелки назначались в парке Сталькона – там целые битвы разгорались, кровь лилась. В. И. Щапов, вернувшийся из Афгана, в