Трон сломленных богов - Эмбер Николь

отвечать на ее зов, но если у нее есть вопросы и она не желает со мной разговаривать, я хочу, чтобы она получила необходимую ей поддержку. Я не позволю, чтобы она оставалась одна. Каден веками держал ее вдали от друзей и семьи. Я того же не сделаю. Если она к тебе обратится, ты можешь ответить, но не раньше.

Силуэт Роккаррема замерцал, туманная масса закружилась у его ног.

– Смертные говорят о стадиях горя. Гнев.

В моей голове промелькнули образы горящей Онуны.

– Шок, отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Боюсь, на данный момент Дианна прошла только несколько этапов. Ты должен быть готов к тому, что произойдет. Ее эмоции вернутся. Они подобны приливам: некоторые мчатся вперед быстрее других, некоторые засыпают на какое-то время, но однажды ее чувства все равно проявятся. Сейчас ты единственный, кто может до нее достучаться.

Я усмехнулся и потер лоб. «Поражение» было самым подходящим словом для описания моих ощущений.

– Боюсь, единственные эмоции, которые она испытывает в моем присутствии, – это ненависть и гнев.

– В них кроется правда, но пока ты ее не видишь.

– Независимо от того, что она сейчас чувствует, я ее не оставлю. Как бы сильно она меня ни ненавидела, – сказал я с мрачным выражением лица.

– Ненависть – не тот термин, который я бы использовал, чтобы описать ее чувства к тебе, Король-бог.

Я усмехнулся.

– Ты просто не видел, какая она со мной. Она не выносит даже моего вида.

– Не по тем причинам, которые ты предполагаешь.

– Такого еще никогда не было. Ни с кем. Почему она вызывает во мне такие чувства? Я хочу убить тебя. Я хочу причинить боль всем, кто говорит о ней плохо. Это не я. Я не такой человек. И все же ваши отношения, какими бы платоническими они ни были, кажутся мне угрозой. Я не могу даже думать о Камилле, потому что когда-то у них была крепкая связь. Я чуть не убил ее на Онуне. Знаешь, каково это? Осознавать, что я хочу превратить любого, кто ей угрожает, в атомы. Ничего себе, доброжелательный правитель!

– Я говорил тебе, что любовь – это сила, но никогда не говорил, что это хорошо.

Я взглянул на Роккаррема. Он не шевелился, даже когда его силуэт начал растворяться в воздухе.

– Предупреждение, Король-бог. Будь осторожен с проявлениями привязанности. Совет увидит в этом угрозу.

– Угрозу?

– Они не видят ее так, как ты, – лишь немногие из них поймут ее позже. У большинства она вызывает страх. Боюсь, это будет проблемой.

– Они ее не тронут. Никто не посмеет.

Это была клятва, и я был готов подписаться под каждым словом.

– Я боюсь не за нее, Ваше Величество, – сказал он и исчез из комнаты, снова оставив меня в тишине.

53. Дианна

3 дня спустя

Я не знала, как долго пролежала в постели и сколько времени прошло. Рассветы сменялись закатами. Я то засыпала, то просыпалась и все время плакала. Меня преследовали сны о нашем детстве. Круговорот мыслей напоминал мне о том, где я была, кем я была и кого у меня больше не было. Я знала лишь то, что мой разум – моя тюрьма, а я – тюремщик с ключом. С ключом, которым не умела пользоваться, и, честно говоря, не знала, хочу ли отпирать свою камеру. Письмо, которое она мне оставила, было пропитано моими слезами, но я отказывалась выпускать его из рук. Я перечитывала его снова и снова, осыпая проклятиями старых богов.

Серебряный свет пронесся по небу – я увидела вспышку из окна своей комнаты. Мое сердце дрогнуло, и я прокляла себя за эту слабость.

Он вошел в дом, и я с головой укуталась в одеяло, спрятавшись от дневного света. Я не слышала, как он вошел в комнату, но чувствовала его присутствие. Кровать скрипнула под его весом, с его губ сорвался глубокий вздох.

– Я знаю, что ты не спишь.

Я ничего не ответила.

– Ты все это время лежала в постели?

Я проворчала в ответ что-то среднее между «пошел к черту» и «отвали».

Кровать снова скрипнула, и он сорвал одеяло с моего лица. Я покосилась на него сквозь спутанные волосы, наполовину закрывавшие мое лицо.

– Прошло три дня, Дианна.

Я повернул голову, глядя в сторону окна. Три дня? Они пронеслись, как несколько часов.

Самкиэль взял фотографию с прикроватной тумбочки. Когда я бросила ее о стойку во время нашей ссоры, на стекле появилась трещина. Она проходила прямо между Габби и мной, разделяя нас так же, как это сделала я много лет назад.

– Я все разрушаю.

Я не осознавала, что произнесла это вслух. У меня защипало горло. Самкиэль провел большим пальцем по разбитому стеклу. Рама завибрировала, и стекло пришло в первозданный вид – от трещины не осталось и следа.

– Что ж, тебе повезло. Я здесь, чтобы это исправить.

Я повернулась к нему, в груди вспыхнула искорка тепла, но я быстро ее погасила.

– Ты не сможешь меня исправить.

Я снова попыталась натянуть одеяло на голову, но оно не сдвинулось с места. Самкиэль сидел прямо на нем, а его вес был слишком велик.

– Когда ты в последний раз принимала душ? – спросил Самкиэль, приподняв бровь.

Я одарила его мрачным взглядом и показала ему средний палец.

– Если ты хочешь облегчить свой гнев таким образом, я не против. Я же говорил, тебе просто нужно попросить.

Я изо всех сил пытался высвободить ноги из-под одеяла, чтобы его пнуть.

– Тебя так легко разозлить, – издевался он.

Я зарычала и продолжила тянуть одеяло, не желая признавать поражение.

– Это только потому, что ты меня раздражаешь.

– Это взаимно. А теперь давай. Вставай. – Самкиэль поднялся с кровати. – Пора вытащить тебя из этой комнаты.

Я протестующе закричала. Он стащил одеяло с моего тела, наклонился и подхватил меня на руки. Воздух со свистом вылетел из моих легких, когда он перекинул меня через свое широкое плечо.

– Самкиэль! – ахнула я, хлопнув его по спине. – Ты осел! Поставь меня. Я могу идти сама.

Он усмехнулся и крепче сжал мои ноги – его руки напоминали стальные грабли. Мы зашли в огромную ванную, и моя задница ударилась о холодную каменную столешницу. Я пиналась и лупила его руками, одновременно пытаясь отодвинуть спутанные волосы с глаз. На этот раз Самкиэль откровенно рассмеялся и засучил рукава своей форменной одежды.

Он подошел к ванне и нажал на серебряный рычажок. Полилась вода, капли переливались разноцветными огоньками.