Трон сломленных богов - Эмбер Николь

Дорогая сестра,

Если честно, я не хотела, чтобы это письмо выглядело формальным, и такое начало звучит ужасно глупо. Думаю, мы обе знаем, почему я это пишу. Уже очень поздно, а я все не могу уснуть. Я мало спала с тех пор, как ты ушла, – прямо как в те ночи, когда мы с тобой делили комнатку в Эории. Я тебя прикрывала, а ты приносила мне те маленькие сладкие пирожные. Я всегда тебя жду. Правда, на этот раз я не знаю, когда ты вернешься. Прошли месяцы, и я по тебе скучаю. В детстве я так боялась, что что-то случится и ты не вернешься. Сейчас я чувствую то же, только гораздо хуже. Я не могу объяснить, но мне кажется, что я больше никогда не смогу с тобой поговорить или увидеться.

Я знаю, что ты сильная, храбрая и все такое, но если что-то случится, если ты прочитаешь эту записку и меня здесь больше не будет, мне нужно, чтобы ты была еще сильнее, чем прежде. Мне нужно, чтобы ты была храброй и жесткой, и прежде всего мне нужно, чтобы ты меня отпустила. Я знаю, тебе будет грустно, и я плачу, пока это пишу, но, Дианна, ты такая сильная и умная. Нет ничего, чего ты не могла бы сделать, и ничего, что могло бы тебя остановить. Нет, не было и не будет.

Ты моя сестра, и я тебя люблю. Я всегда буду любить тебя. Часть меня хотела бы, чтобы у нас была та жизнь, о которой мы фантазировали. Просто знай: что бы ни случилось, ты подарила мне лучшую жизнь. Ты оградила меня от всего плохого. И кстати, жить здесь с Логаном, Неверрой и другими Небожителями очень неплохо. Они мне нравятся, и тебе они бы тоже понравились, если бы ты дала им шанс.

Впервые со времен Эории я чувствую, что у меня есть дом и семья. Мне весело, но веселее всего мне было с тобой, что бы ты ни думала. Ты показала мне мир и узнала, что такое любовь. Я хочу этого для тебя, даже если тебе кажется, что ты этого не заслуживаешь. Оно того стоит, Дианна. Не отвергай то, в чем нуждаешься, только из-за страха, что это причинит тебе боль. Не позволяй страху тобой управлять. Не позволяй тому, что сделал Каден, лишить тебя чего-то важного и особенного.

Дианна, ты любима. Я вижу и знаю это, даже если ты сама в это не веришь. Более того, я знаю, что в тебе самой очень много любви. Я думаю, именно любовь рождает внутри тебя огонь. Ты – страсть, гнев и чистая, настоящая любовь. Ты защищала меня, любила меня и заботилась обо мне всю мою жизнь. Благодаря тебе я не знала ни дня без любви.

Я не знаю никого, на чьих плечах лежал бы такой больший груз, и мне искренне жаль. Пообещай мне одну вещь. Если тебе случится найти любовь после моего ухода, ты ее не отпустишь. Жизнь – это больше, чем вечная борьба и выживание. Ты уже сделала достаточно. Вокруг так много всего, и я хочу, чтобы ты все это испытала. Я хочу, чтобы ты снова смеялась, любила, веселилась. Я хочу, чтобы ты жила, по-настоящему жила. Так что, если ты прочитаешь это письмо, если меня действительно больше нет, знай, что я никогда не оставлю тебя, даже если ты меня не видишь. Я никогда тебя не брошу.

Капля упала на лист бумаги. Сперва одна, затем еще и еще – словно с потолка полил дождь.

Мы можем притвориться, будто я просто жду твоего возвращения домой. Однажды мы снова увидимся, сколько бы времени это ни заняло. Куда бы я ни отправилась, я точно знаю, что со мной все будет хорошо, потому что у меня была замечательная сестра, которая меня любила. Ты научила меня заботиться о себе. Ты держала меня за руку, когда я боялась прыгать со скалы, – ты держала меня за руку всю мою жизнь. Ты не монстр. Ты никогда им не была, что бы ты ни думала. Ты моя сестра, мой лучший друг и мой защитник. Так что, если вдруг это окажется нашим последним разговором, знай, что твоя работа сделана и тебе пора хоть раз позаботиться о себе.

Помни, что я тебя люблю.

Всегда твоя Габби.

P.S. Поскольку я тебя знаю, будь повежливее с Лиамом.

Я не чувствовала, как мои колени коснулись земли. Только когда я ощутила, как мой лоб прижимается к холодному камню, я поняла, что нахожусь на полу. Я прижала записку к груди, открыв рот в беззвучном крике. Наконец все то, что я держала внутри, вырвалось наружу. Слезы обожгли мои щеки – я рыдала, и этот звук эхом наполнил пустой дворец. Ее слова, запечатленные на бумаге, помогли мне осознать правду сильнее, чем вид ее праха, разлетающегося по ветру.

Она ушла, и что бы я ни сделала, кого бы я ни убила, она не вернется.

Я была по-настоящему и абсолютно одинока.

Рыдания сотрясали меня изнутри, казалось, будто мое тело вот-вот разорвется. За все столетия моего существования я никогда не чувствовала такой боли. Я плакала так сильно, что в звуках, которые я издавала, не осталось ничего человеческого. Я плакала до тех пор, пока у меня не кончились слезы, но даже тогда моя грудь продолжала тяжело вздыматься. За окном потемнело, в комнате повеяло холодом. Я не знала, как долго я простояла на коленях, но в конце концов я с трудом поднялась на ноги, все еще прижимая письмо к груди. Мое тело болело, как будто я участвовала в бою. Шаркая ногами, я дошла до кухни и забрала снимок, после чего поднялась по лестнице и вернулась в свою комнату. Я залезла в кровать и натянула одеяло на голову, крепко прижав к груди письмо и фотографию и закрывшись от внешнего мира.

52. Самкиэль

– С ней надо разобраться! Ей придется столкнуться с последствиями своих действий! – сказал Левиафан, ударив кулаком по мраморному столу, под его кожей замерцал свет.

Другие члены Совета, одетые в сверкающие белые одежды, кивнули.

– Если Иг’Моррутен вернулись, нас следовало немедленно уведомить.

Я откинулся на своем кресле во главе большого стола.

– Вы будете уведомлены тогда, когда я посчитаю нужным.

Джерайя покачал головой, его лицо обрамляли длинные темные волосы.

– Мы – твой Совет, Король-бог. Великие короли