Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин

расчет. Свободы печати оно ждет давно и болезненно. «Запрещение некоторых газет, писал Н. И. Бобриков, вызвало ряд упреков на меня в печати, которая не желала заметить, что в общем выводе я разрешил к выпуску большее число изданий, чем запретил их. Сейм (1904 — 1905 г.) подсчитал, что в 1899 г. было запрещено навсегда 4 газеты и 17 газет постигло временное запрещение; в последующие года (до 1 февраля 1905 г.) запрещено было навсегда 20 газет и 47 раз последовали приостановки разных периодических изданий. Далее тот же сейм указывает, что с 1900 г. по 1905 г. из 190 прошений о разрешении издавать газеты и разные повременники уважено было 95. Следовательно, закрылось навсегда 24 газеты, а дано было разрешение на открытие 95 новых изданий.

Заграничная литература о Финляндии периода смуты весьма обширна. Но огромное большинство книг и статей, появившихся в это время в Европе и Америке, принадлежит финляндским авторам или непосредственно внушены ими.

Финляндцы не в первый раз сами создавали общественное о себе мнение Европы и прибегали к помощи заграничной печати. Прием этот для них не новый. Он практиковался в пятидесятых и шестидесятых годах, когда Эмиль фон-Квантен (под псевдонимом Peder Särkilax) выпустил свои брошюры «Fennomani och Skandinavism», а затем серию политических статей «Finska förhållanden». Позднее M-r le colonel Becker издал в Париже свою брошюру «La Finlande indépendande et neutre», в которой рекомендовал финнам серьезно подумать о своем положении. В 1863 г. финляндцы фабриковали тенденциозные корреспонденции о своих и русских делах и рассылали их по иностранным газетам: «Times», «Morning Post», «Siècle», «Temps» и др. Косвенными союзниками их были в одно время анархист Бакунин и Герцен (сын).

В 1890 г. в Финляндии вновь возникла мысль основать общество для распространения за границею правильных понятий о политическом положении Финляндии и ее правах. После распубликования манифеста о почтовом объединении, в Гельсингфорсе и других городах ходили по рукам листки и брошюрки: «Взгляд на положение в крае» и «Возражение» («Blick på ställningen i landet», «Bemötande» и др.), в которых указывалось, как на достойное патриотическое дело, основание союза писателей, с целью опровержения неправильных сведений о Финляндии. Подобные воззвания и затем появление огромного числа заметок и корреспонденций в иностранной печати показывают, что мысль эта была осуществлена в период управления Н. И. Бобрикова, если не в виде особого бюро или союза писателей, то усердного снабжения заграничных изданий всякого рода сообщениями. Благодаря присущей энергии, своим богатствам и родственным связям, шведоманы могли собрать сообщников и поддерживать международную пропаганду, которая заставила принимать их чувства за чувства всего населения. (L’Eclair 23 июня 1904 г.). Заграничная печать никогда не отличалась особым расположением к России, почему охотно стала распространять всякие сведения, рисующие в неблагоприятном освещении наши порядки и наших властей. Финляндия дала заграничным газетам лишний повод для нападок. С наибольшей готовностью и постоянством отнеслись к делу Финляндии социалистические и анархические издания разных стран. При всяком новом русском узаконении они дружно кричали: Finis Finlandiae! Усердие поставщиков известий и их заграничных вестовщиков не знало часто должной меры. Всякая мелочь местного финляндского муравейника превращалась в событие европейской важности. Не только смена губернатора, но даже гельсингфорсского полицеймейстера, приравнивалась к событиям едва ли не равным смене лондонского лорда-мера или назначению нового наместника в Эльзас; закрытие ничтожного газетного листа оповещалось специальной статьей н т. п. Вопрос об эмиграции в течении двух месяцев не сходил со страниц некоторых немецких органов, тогда как Германия нисколько не могла быть заинтересована подобным делом. Небылицы в заграничных изданиях в изобилии чередовались с крупицами правды.

Заграничные редакции многократно указывали на истинный источник литературной пропаганды на Западе, но в русском обществе, по свойственной ему беспечности, этому обстоятельству не придали в свое время надлежащего значения. В распространенной парижской газете «Le Journal» (16 — 28 июня 1899 г.). А. Seiscy писал: «С некоторого времени начались старания вовлечь французскую печать в решительную кампанию против России и ее Государя по поводу Финляндии. Попытки такого рода сделаны были в каждой газете; документы и записки были раздаваемы людьми, в общем, весьма симпатичными и потому приветливо принимаемыми. Образ ведения этой кампании английской и немецкой печатью, характер важнейших органов, поддерживавших притязания финляндцев, заставили нас, однако, быть настороже. Мы захотели осведомиться, выслушав обе стороны, и составить себе обоснованное суждение. Мы полагаем теперь, что недальновидность Гельсингфорсских патриотов, пример «соседней шведо-норвежской унии, воспоминания о посредничестве по делу Польши, повели к неточным выводам и ожесточили распрю, не уясняя дела». «Saturday Review» не раз благодарила финляндцев за присылки в редакцию разных брошюр и «документов по истории борьбы в 1899 г. маленького финляндского парламента с русским всемогуществом». Из Вены было сообщено о том, что там по редакциям разносились статьи и брошюры преимущественно финляндцем, посвятившим себя ученым изысканиям). Немецкие издания также не скрывали, что письма получались ими «Из Гельсингфорса», «Из Финляндии». «Königsberger Hartungsche Zeitung» (августа 1900 г.) удостоверила, что «из Финляндии вновь посыпались в западноевропейскую прессу жалобы на русские притеснения. Такая пропаганда велась с большой ловкостью с самого начала применения русских мероприятий, и, в результате, повсюду скорбели о судьбе маленького народа, у которого отнималась свобода и национальное чувство которого оскорблялось распоряжениями, имевшими целью окончательное претворение финской национальности в русском народе».

«Когда, почти год тому назад, читаем в «Gaulois» от 23 июня 1904 г., было предложено объяснить действительное положение Финляндского вопроса, столь мало понятного, так неточно известного за-границей, особенно благодаря старательному искажению его революционным элементом Финляндии, мы не задумались поддержать то мнение, что причины финляндской агитации не следовало искать в патриотическом негодовании народа, оскорбленного будто бы в своих исконных правах, по вернее в скрытной и продолжительной деятельности известных заграничных течений, изощрявшихся над неуравновешенными умами, испорченными ошибочными взглядами на жизнь, вследствие недостаточного образования, неутоленного честолюбия и, быть может, постоянных неудач».

Необходимо сказать, что и помимо сих указаний заграничных газет, самп финляндцы часто не скрывали того, что они являлись авторами статей и корреспонденций европейской печати. Нередко они подписывали статьи полными именами; например, Л. Мехелин и Эдв. Берг в «Revue Politique et Parlamentaire», И. H. Рейтер в «The Nineteenth Century» и «Contemporary Review», барон Виллебранд в «Indépendance Belge», Эдв. Вестермарк и H. Р. ав-Урсин «Lhumanité Nouvelle», проф. Ренваль в «Nouvelle Revue» и др. В других случаях под статьями также определенно значилось: «Finländer» («Times» февр. 1899 г.), «Von einem Finländer» (DieZeit — в Вене), «Fennicus» («National Review» 1900 д.) и т. п.