Из новейшей истории Финляндии. Время управления Н.И. Бобрикова - Михаил Михайлович Бородкин

в строгости, я доходил до того, что не прекращал издания по пятому, шестому и даже седьмому предостережению. Я уже стал опасаться, что такая мягкость может подорвать престиж власти. Убедившись, наконец, что мерами кротости нельзя образумить финляндские газеты, я решился приостанавливать их издание временно и навсегда».

«Прежде чем перейти к этим мерам взыскания, по моему ходатайству, учреждено было (в феврале 1899 г.) особое совещание по делам печати, на которое возлагалась обязанность рассматривать местные газеты и докладывать мне свое мнение о более выдающихся по дерзости статьях. Это коллегиальное учреждение своими заключениями должно было содействовать мне в оценке газетных статей и оградить от возможных ошибок.

Такое простое и с добрыми намерениями учрежденное совещание вызвало недовольство финляндцев. Совещание находили незаконным. В нем, говорили они, генерал-губернатор искал новую опору: «точно лакеи могут уменьшить ответственность своего барина». Финляндские взгляды просто смешны, — писал по поводу совещания Н. И. Бобриков. «Меня критикуют за учреждение совещательного комитета по делам печати, указывая тем как бы на обязательность генерал-губернатора даже и за советами обращаться исключительно к местным учреждениям» (29 мая 1900 г.).

Частные письма Н. И. Бобрикова свидетельствуют, что местная печать причиняла ему не мало забот и огорчения. «Прессой я недоволен, но стараюсь, при всем том, быть к ней снисходительным» (22 февраля 1900 г.). «Несмотря на мое миролюбие и снисходительность, чуть ли не переходящие в слабость, приходится ссориться с газетами, позволяющими себе наглую ложь и дерзость, рассчитывающими на безнаказанность в силу сеймового периода» (февраль 1900 г.).

В числе первых изданий, подвергшихся запрещению, находились газеты «Wiborgsbladet» и «Nya Pressen». Газете «Wiborgsbladet» в 1899 г. было объявлено три предостережения, в 1900 г. — два предостережения, а затем заменен ответственный редактор, и наконец, приостановлена на один месяц. В 1901 г. вновь она получила предостережение и, наконец, вынуждены были закрыть ее, т. е. снять этого часового, охранявшего «пост против Востока», как выразилась сама редакция. Главный орган шведоманов «Nya Pressen», по словам генерал-губернатора, «стоит близко к сенату... Газета вообще крайне вредная и поэтому уже подвергалась до 8 раз взысканиям» (11 марта 1900 г.).

До принятия столь строгой меры, как прекращение газеты, Н. И. Бобриков советовался с министром статс-секретарем. «Некоторые статьи «Nya Pressen» — отвечал В. К. Плеве, — конечно, имеют вполне агитационный характер». Газета эта давала тон «всему оппозиционному движению. Временное приостановление, следовательно, этой газеты, как предвестник совершенного прекращения, весьма желательно. По моему темпераменту я сторонник сильных мер, изредка принимаемых, и противник частых вивисекций, иногда мелкого калибра. Мне думается, что первые отрезвляя, устрашают, а вторые, медленно раздражая, приучают к недовольству (?) к власти и, в конце концов, вполне к ней отрицательному отношению. Поэтому тронуть столп газетной революции очень хорошо». Водной статье «Nya Pressen» Вячеслав Константинович усмотрел «иппологию противоправительственной демонстрации и деятелям ее она придает характер народных героев». (12 марта 1900 г.).

«За критику моих распоряжений, даже основанную на клевете, я еще не покарал ни одной газеты, — писал Н. И. Бобриков министру статс-секретарю, — что вам может служить подтверждением моей к ним снисходительности в то время, как эта же пресса считает меня своим злейшим врагом» (28 ноября 1899 г.). Не карая газеты за несдержанное отношение лично к нему, Н. И. Бобриков рассуждал так: «Мы с вами (т. е. помощником генерал-губернатора) занимаем боевые посты и поэтому не должны огорчаться мелкими уколами» (22 сентября 1900 г.).

У Н. И. Бобрикова в первое время мелькала мысль о необходимости опровергать нелепые газетные статьи особенно заграничной печати, чтобы восстановить истину, но мысль эту скоро он оставил, «сознавая, что даже и такое разъяснение не вразумит заблудших и едва ли положит конец агитации». В своем органе — «Финляндской Газете» — он, избегая всякой полемики, приказывал иногда, в виду ходивших нелепых слухов или особенно злостных извращений фактов, дать правдивое описание события.

Бывали краткие периоды, когда казалось, что печать готова сбавить тон и следовать голосу благоразумия. О подобной надежде сообщил однажды помощник генерал-губернатора. «Очень буду рад умиротворению печати, ответил Н. И. Бобриков, но откровенно говоря, ее миролюбию не верю» (17 июля 1900 г.).

Постоянное недовольство газетами естественно привело к мысли о необходимости пересмотра законодательства о печати. Генерал-губернатор возбудил этот вопрос, но надлежащего решения он не получил, несмотря на то, что и B. К. Плеве тогда же предлагал пересмотр цензурного устава, «чтобы выйти из лабиринта темных текстов и разных крючков» (30 мая 1900 г.).

«Нельзя отрицать, сознавал сам генерал-губернатор, что более строгие цензурные меры содействовали увеличению нелегальной подпольной литературы. Это можно было предвидеть; но из двух зол приходилось избрать меньшее. Вред, приносимый подпольными листками, несомненно, менее того, который приносили разнузданные местные газеты своей ежедневной открытой пропагандой. На подпольных изданиях все-таки лежит печать противозаконности и это обстоятельство побуждает население менее следовать их указаниям. Кроме того, в видах ограничения распространения таких изданий, мной были приняты возможные меры».

В течение 1902 г. среди народа распространены были брошюры: «Различные меры обрусения», «Большая политическая опасность на севере», «О некоторых постановлениях, изданных 20 сентября 1902 г.» «Положение должностных лиц», «Разговор на церковной горе», «Вертоград Моава», «Вон из Финляндии», «Будущность Финляндии зависит от народа». Из брошюр, распространенных нелегальным образом в 1903 г., известны: «Несколько слов о теперешнем положении», «Не на том пути», «Беда в руках», «Святость закона», «Народный Катехизис», «Советы и наставления, касающиеся призыва», «Что ожидает финского солдата в русских войсках» и др.

Было и другое последствие стеснения общественного слова. С одной стороны оно усилило заграничные симпатии к финляндцам, а с другой — сами финляндцы увеличили свое расположение к «пострадавшим» редакторам, коих чествовали «банкетами симпатий». Подписка росла на воспрещенную газету, чтобы тем субсидировать ее. Это скоро вошло в обычай. В «дни печати», устроенные во всей Финляндии, 145000 марок поступило в пенсионную кассу публицистов. «Благодаря преследованию, значение прессы, наверное, возросло в Финляндии»), заключает публицист края. Сторонники свободы слова убеждены, что «ничто так не содействует распространению дурной славы, как скованная по рукам и ногам пресса». Они, конечно, правы. В «преследовании» печати надо, поэтому, искать одну из главных причин непопулярности Н. И. Бобрикова среди западноевропейского общества и либеральной части России.

Приговор общества основан на голом факте. Общество не вникает в подобных случаях в подробности дела и не желает знать действительных мотивов, побудивших начальство прибегнуть к карательным мерам. Общество в таком вопросе ни на что не обращает внимания и ничего не желает принять в