История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов

более острым, чем в политической жизни России, был кризис в ее общественной жизни. Пока еще дул леденящий ветер с зимних высот русского чиновничества, пока суровая цензура еще сковывала полет печатного слова, высвободившаяся социальная энергия вихрилась и вихрилась во всех слоях русского общества, подчас разрывая оковы сдержанность полиции. Порывы молодой России далеко опережали медленный ход инспирированных сверху реформ.

Он проложил путь к политической свободе, давно пройденный Западом Европы и оказавшийся в России извилистым и тернистым.

Фаза еврейской жизни, о которой прежде всего думало правительство Александра II, была воинская повинность. Перед окончанием Крымской войны Комитет по еврейским делам обратил внимание царя на необходимость изменения метода призыва евреев с его дьявольскими ухищрениями захвата несовершеннолетних кантонистов и вербовки «штрафных» и «пленных» новобранцев. Тем не менее устранение этого вопиющего зла было отложено на год, до обнародования Коронационного манифеста от 26 августа 1856 г., когда оно было даровано как акт благодати.

Руководствуясь желанием, — говорится в «Манифесте», — облегчить евреям исполнение воинской повинности и предотвратить связанные с этим неудобства, повелеваем следующее: как и из числа других сословий, прежде всего из числа неоседлых и не занятых производительным трудом. Только при отсутствии среди них трудоспособных мужчин недостача должна восполняться из числа евреев, которые по причине их занятия производительным трудом признаются полезными.

2. Отменить набор рекрутов из других сословий и несовершеннолетних.

3. В отношении восполнения недостатка рекрутов применить общие законы и отменить взыскание рекрутов с еврейских общин в качестве наказания за недоимки.

4. Временные правила, введенные в порядке эксперимента в 1853 году, предоставляющие еврейским общинам и отдельным евреям право представлять в качестве рекрутов вместо себя единоверцев, схваченных без паспортов, отменять.

Отмена ювенальной воинской повинности последовала автоматически за отменой, в силу того же коронационного манифеста, общероссийского института «кантонистов «и «солдатских детей», которых теперь предписывалось возвращать родителям и родственникам. Только в случае с евреями прилагалось указание о том, что еврейским детям, принявшим христианство во время военной службы, не разрешается возвращаться к своим родителям и родственникам, если последние остаются в своей старой вере, и должны размещаться исключительно в христианских семьях.

Коронационный манифест 1856 года знаменует собой окончание вербовочной инквизиции, которая длилась почти тридцать лет, добавляя уникальную страницу в анналы еврейского мученичества. По крайней мере, в вопросе воинской повинности евреям были в известной мере предоставлены равные права.

На них распространялось действие общего устава о воинской повинности с некоторыми ограничениями, оставшимися в наследство от прошлого. Старый план «сортировки евреев» нашел отражение в пункте «Манифеста», предусматривавшем усиление призыва из числа «неустроенных и не занятых производительным трудом», т. е. массы пролетариата, в отличие от более или менее обеспеченные классы. Не было исправлено и старое историческое преступление: еврейским кантонистам, насильно обращенным в греко-православную веру, не было позволено вернуться к своим соплеменникам. Как и прежде, крещение оставалось непременным условием продвижения еврейского солдата, и только в 1861 году было дано разрешение произвести рядового еврея в чин сержанта за общие заслуги без особых отличий на поле боя, которые были ранее требовалось. Выше этого ранга ни один еврей не мог надеяться подняться.

2. «ГОМЕОПАТИЧЕСКАЯ» ЭМАНСИПАЦИЯ И ПОЛИТИКА «СЛИЯНИЯ»

Вслед за снятием «черного пятна» воинской повинности встал вопрос об облегчении «ига рабства», того тяжелого бремени бесправия, которое так тяжело тяготило изгоев оседлости евреев. Уже в марте 1856 г. граф Киселев, полулиберальный чиновник, бывший председатель «Еврейского комитета», назначенного в 1840 г. и состоявшего из глав различных министерств, представил докладную записку Александру II. в котором он воспользовался случаем указать, что «достижению цели, указанной в Высочайшем указе 1840 г., цели слияния евреев с общим населением, мешают различные временно введенные ограничения, которые, взятые в совокупности с общими законами, содержат противоречия и порождают путаницу».

Результатом стал императорский указ от 31 марта 1856 г. «пересмотреть все существующие правила, касающиеся евреев, с тем, чтобы привести их в соответствие с общей политикой слияния этого народа с коренными жителями, что касается морального статуса евреев». Евреи могут сделать это возможным». Тем же министрам, которые принимали участие в работе Еврейского комитета, было поручено составить план изменения законов, касающихся евреев, и представить свои предложения царю.

Таким образом, начало нового царствования было отмечено характерным лозунгом: слияние евреев с русским народом, чему должно способствовать облегчение их правового положения. Путь, ведущий к этому «слиянию», был, по мнению российского чиновничества, прегражден историческим единством еврейской нации, единством, которое в правительственной фразеологии именовалось «еврейским сепаратизмом» и интерпретировалось как следствие неполноценного «морального статуса». «из евреев. В то же время подразумевалось, что евреям с более высокими «нравами», т. е. проявившим склонность к русификации, могут быть предоставлены особые юридические преимущества перед их ретроградными единоверцами.

С этого момента бюрократические круги Петербурга стали одержимы идеей выделения из еврейского населения особых групп, отличающихся материальным или образовательным цензом, с целью наделения их определенными правами и привилегиями. Это была старая монета — представление Николая о «ассортименте» евреев — с оттиском новой легенды. Прежде предполагалось наказать «бесполезных» или «неустроенных бюргеров», усилив их бесправие; теперь этот план сменился политикой вознаграждения «полезных» элементов за счет расширения их прав или уменьшения их бесправия. Неугодный принцип, на котором основывалась вся эта система, деление народа на категории избранных и отверженных, остался в полной силе. Разница была только в степени: угроза юридических ограничений для непокорных подменялась обещаниями юридических послаблений для послушных.

Небольшая группа влиятельных еврейских купцов в Санкт-Петербурге, состоявшая в близких отношениях с высшими официальными кругами, поставщик и банкир барон Йозель Йозель Гюнцбург и другие, жадно ухватилась за эту идею, которая предлагала честно осыпать привилегиями благополучные классы. В июне 1856 г. эта группа обратилась с прошением к Александру II, жалуясь на увечья, столь тяжело тяготевшие над всеми евреями, «от ремесленника до купца первой гильдии, от рядового до магистра художеств, и заставляла их до уровня деградировавшего, подозреваемого, нетерпимого племени». В то же время они заверили царя, что, если правительство будет оказывать известное поощрение евреям, то последние охотно пойдут ему навстречу и помогут в осуществлении его политики по сближению евреев с коренными жителями. и повернуть их в сторону производительного труда.

Были ли — заявляют просители — новое поколение, воспитанное в духе и под контролем правительства, были ли высшим торговым классом, который в течение многих лет распространял жизнь, деятельность и богатство в стране, были ли добросовестным ремесленникам, зарабатывающим свой хлеб в поте лица своего, получить от правительства, в знак отличия, большие права, чем те,