История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов

Так как наказать действие было невозможно, ибо под бдительным оком грозного «Третьего отдела» революционные усилия были делом невозможным, — слово и мысль подлежали наказанию.

Цензура бунтовала в покоренной литературе России, вырывая с корнем все, что не укладывалось в рамки чиновничьего мышления. В тихие уголки русской интеллигенции, отважившейся, покидая свои дома, мечтать о лучшем политическом и общественном порядке, вторглись политические сыщики, похищавшие оттуда многочисленные жертвы для эшафота, галер и воинской повинности. Таковы были ухищрения последних лет дореформенной России, чтобы скрепить старый порядок вещей в стране чиновничества и крепостничества, в той России, которую поэт Хомяков, хотя и патриот и славянофил, заклеймил так:

Очерненный в суде чернотой лжи,

И запятнанный игом рабства,

Полный безбожной лести, злобной лжи

И всевозможного плутовства.

Но вся тяжесть «рабского ига» и «черноты лжи», которыми была отмечена дореформенная Россия, легла на плечи самой несчастной части русских подданных — евреев.

Трагический мрак конца николаевского царствования находит в еврейских летописях единственную параллель в начале того же царствования. Мнимые «реформы», предложенные в промежутке, в начале 40-х годов, не обманули народного чутья. Евреи оседлости видели не только руку, протянувшую хартию просвещения, но и другую руку, спрятавшую камень в виде новых жестоких ограничений. Вскоре правительство сбросило маску просвещения и приступило к реализации своей резервной программы — «исправления» евреев полицейскими методами.

Следует помнить, что главным пунктом этой программы был «разбор евреев», т. е. выделение из их среды всех лиц без определенного имущественного положения или без определенных занятий с целью судебного преследования их как криминальные члены общества. Еще в 1846 году правительство предупреждало евреев о готовящейся «кровавой операции над целым классом», против которой напрасно протестовал генерал-губернатор Воронцов. Всем евреям было приказано в кратчайшие сроки зарегистрироваться среди закрепленных за ними гильдий и поместий, «с тем пониманием, что в случае неудачи этой меры правительство само произведет сортировку», а именно: «оно отделит евреев, не занятых производительным трудом, и подвергнет их, как обременительных для общества, различным ограничениям». Угроза не оправдалась, ибо было слишком много ожидать, что целая половина еврейского населения, обреченного гражданской инвалидностью и общими экономическими условиями на жизнь в нужде и нужде, сможет одним махом получить необходимое «имущественное положение» или «определенные занятия».

Соответственно, 23 ноября 1851 г. царь утвердил «Временные правила о расселении евреев». Все евреи делились на пять категорий: купцы, земледельцы, ремесленники, оседлые бюргеры и неоседлые бюргеры. Первые три категории должны были состоять из тех, кто состоял в соответствующих гильдиях и сословиях. «Оседлыми бюргерами» должны были стать те, кто занимался «бюргерской торговлей» с лицензиями на ведение бизнеса, а также духовенство и ученый класс. Оставшаяся огромная масса пролетариата была отнесена к разряду «неоседлых бюргеров», подлежавших усиленной воинской повинности и более жестким правовым ограничениям по сравнению с первыми четырьмя допускаемыми классами евреев. Этот несчастный пролетариат, либо без работы, либо лишь изредка на работе, должен был нести двойную меру угнетения и преследования и должен был быть заклеймен как презираемый изгой.

К 1 апреля 1852 г. евреи, принадлежащие к четырем допустимым категориям, должны были предъявить местным властям свои свидетельства о зачислении. Тех, кто этого не сделал, следовало отнести к пятой категории, к криминальному сословию «неустроенных бюргеров».

В отведенный им короткий срок евреи оказались не в состоянии получить необходимые документы, и, благодаря представлениям генерал-губернаторов западных правительств, срок был продлен до осени 1852 г., но и тогда «ассортимент «еще не было выполнено. Правительство было полностью готово к принятию ряда драконовских законов против «тунеядцев», включая полицейский надзор и принудительные работы. Но, занимаясь этими благотворительными проектами, законодатели были ошеломлены Крымской войной, которая с ее катастрофическими последствиями для России отвлекла их внимание от войны с евреями. Тем не менее в течение ряда лет закон о «сортировке», или «разрядке», как его популярно называли евреи, висел, как дамоклов меч, над головами сотен тысяч евреев, и тревога страдающие массы изливались в грустных народных частушках:

Ач, цоре, гзейре mit die razryaden!

2. ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ АССИМИЛЯЦИЯ

Что же касается мер принудительной ассимиляции, давно предвозвещенных правительством, таких как замена традиционной еврейской одежды русским или немецким фасоном, длинные пальто мужчин, то они не оказали никакого влияния на еврейскую жизнь, а лишь вызвало недоумение и недоумение. Краткий имперский указ, изданный 1 мая 1850 г., запрещал «по всей (Империи) использование особой еврейской формы одежды, начиная с 1 января 1851 г.», хотя генерал-губернаторам было дано право разрешать престарелым евреям. изнашивать свою старую одежду при уплате определенного налога. Запрет распространялся на ушные замки, или peies, мужчин.

Через год, в апреле 1851 г., правительство сделало еще один шаг вперед и приступило к вопросу о женской одежде. «Его Императорскому Величеству было милостиво повелеть запретить еврейским женщинам брить голову при вступлении в брак».[90] В октябре 1852 г. этот указ был дополнен положением о том, что замужняя еврейка, виновная в бритье головы, подлежит штрафу в размере пяти рублей (2,50 доллара), а раввин, подстрекавший к этому преступлению, должен быть привлечен к ответственности. Так как ни евреи, ни иудейки не желали подчиняться имперским приказам, первые по привычке, вторые из религиозных соображений, то провинциальные власти начали регулярную войну против этих «бунтовщиков».

И генерал-губернаторы, и подчиненные им губернаторы проявляли в этом направлении необычайный энтузиазм. Чиновники с величайшим усердием выслеживали не только женщин-преступниц, но и их сообщников — раввинов, присутствовавших на свадебной церемонии, включая даже парикмахеров, призванных брить головы еврейским дамам. Еврейских женщин осматривали в полицейских участках, чтобы выяснить, носят ли они все еще собственные волосы под платками или париками. Часто борьба проявлялась в трагикомических и даже отталкивающих формах. В некоторых местах полиция приняла обычай насильно укорачивать плащи или укорачивать длинную одежду евреев.

Противостояние властям было особенно сильным в Царстве Польском, где рядовые хасиды были готовы принять мученическую смерть за любой еврейский обычай, каким бы устаревшим он ни был. Борьба затянулась надолго и дошла даже до следующего царствования, но победа осталась за бунтующими массами. Хотя в более поздний период, в результате общекультурных тенденций, традиционный еврейский костюм уступил место в некоторых слоях еврейства европейской форме одежды, это произошло не вопреки полицейским мерам, а вопреки им. Принудительная ассимиляция сейчас так же мало удавалась, как принудительная изоляция в Средние века. Средневековые правители навязали евреям особую форму одежды и «желтый значок», чтобы отделить их от христиан.