Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

Он просто глазел на них несколько секунд. В библиотеке. Так или иначе, ему понравились книги мистера Пеннимана, а вовсе не твои. Иностранные на средних полках. Он вытащил одну и полистал ее, а мистер Пенниман отнесся к этому крайне отрицательно. Не могу повторить, какими словами он это сделал. Он просто дал понять, что этот человек позволяет себе лишнее. Они не понравились друг другу. Я это сразу увидела. И этот человек сказал, он, мол, решил, что ему не нужна комната, но я думаю, он разозлился из-за книг. Но все равно, когда он уходил, вид у него был такой надменный. Он еще остановился на минуту на передней веранде, и они немного поговорили с Пенниманом, который в общем-то вел себя довольно мило.

– Мило! – сказал Эндрю. – Это каким же образом он умудряется быть милым. И вообще, какое отношение имеет слово «милый» ко всему этому делу?

– Ты, наверно, не знаешь, но мне это нравится. Ничто не обходится так дешево. Умение быть милым.

Эндрю молчал. Прижала она его в угол.

– В общем, этот человек разговаривал на веранде с мистером Пенниманом о всяких фокусах с монетами. Ничего серьезного. Я даже думаю, он это в шутку. Просто хотел прощупать – так люди осматривают дома, выставленные на продажу. Совал нос в чужие дела.

– Вот я и говорю, – сказал Эндрю, – на кой черт этот Пенниман вообще дал нам книги, если не хотел, чтобы люди их смотрели? Эти книги, если уж на то пошло, гроша ломаного не стоят. Ты говоришь – фокусы с монетами?

– Да. Ничего не могу сказать про его книги. Слушай, мне тут еще нужно доделать кое-что, ты не принесешь тарелку от тетушки Наоми?

– Принесу.

Эндрю вышел из кухни совершенно разбитый. Вечер каким-то образом накрылся медным тазом. Боль в спине убивала его. Вероятно, его седалищный нерв не давал ему покоя… Вот как развивался этот день: он приехал домой, богатый и радостный, а потом вдруг не по своей вине зашел в тупик предательства со стороны Пеннимана и миссис Гаммидж. Ну, ничего, он предпримет свои меры в этом направлении. Твой дом, в конечном счете, считался твоей крепостью. Он скинет предателей в наполненный водой ров вокруг крепости. Его все еще беспокоил разговор с Пфеннигом. Одна его половина хотела думать, что произошла какая-то ошибка, а другая нашептывала ему на ухо, что эта фамилия ему знакома, что никакой ошибки не произошло.

Он улегся на кровать в одежде, предполагая переодеться во что-нибудь домашнее и поваляться минуту-другую, перед тем как снова предстать перед тетушкой Наоми. Одному богу известно, в каком виде он ее застанет – сидит ли она снова в трансе и, может быть, вглядывается в затянутую туманом ночь через открытое окно.

Его книги – хорошие книги – стояли в шкафах вдоль двух стен. Здесь были Берроуз и Герберт Уэллс. Вудхаус и Диккенс. Все книги стоили недорого. Он был скорее владельцем книг, а не собирателем. Барахольщиком. Вот точное слово. Он полусидел, опершись на локти на краю кровати и думал об этом. Его книги придавали какой-то смысл его существованию, создавали некую атмосферу. Нет, они представляли собой нечто большее. Они были неким барьером. Они напоминали бетонный фундамент под домом, фундамент этот держал здание его жизни над землей. Они не пускали термитов на порог и не позволяли дому развалиться на части, когда случались землетрясения. Он получал удовольствие, глядя на них, даже будучи в дурном настроении. Пенниман! Одно насекомое под прикрытием все же пробралось внутрь, чтобы грызть половые балки. Пенниман был жуком, не стоило заблуждаться на сей счет, пусть Роза и не видела этого.

Конечно, Эндрю не мог просто взять и выкинуть его. Они бы потеряли слишком много денег. Роза вручила бы ему триммеры для кустов и пылесос и отправила работать по дому, а сама ушла бы, и тогда не было бы никакой гостиницы. Он воображал себя счастливым десять лет спустя, может быть, немного пополневшим, сидящим за угловым столиком ресторана. В камине пляшут язычки пламени, а он держит в руке кружку эля «Басс», проблемы наверху давно решены, шеф занимается кухонными делами, деньги текут рекой. Это был довольно приятный, уютный сон. И уж конечно, он никогда не сбудется, если он начнет выгонять постояльцев.

Он вздохнул, нашел ногами тапочки, скосил глаза на книжные шкафы, встал и, наклонив голову набок, принялся читать названия. Одной книги не хватало, она исчезла. Он не сомневался. Присмотрелся внимательнее, читая заглавия, вспоминая, как стояли книги. Исчезли две книги… три. Его ограбили.

Глава 5

Таким образом, я полагаю, что без риска услышать какие-либо дальнейшие серьезные возражения, пришедшие вам в голову, могу утверждать то, что представляется мне истиной. А именно, что красота была назначена Божеством одним из элементов, в котором человеческая душа неизменно находит опору…

Джон Рёскин. «Лекции по архитектуре и живописи»[48]

«Какого черта?» – пробормотал он, решив поначалу, что недавно перечитывал отсутствующие книги, а потом забыл поставить их на место. А может быть, он так еще и не доставал их из коробки. Может быть, они лежали в гараже. Но их там не было, и он знал это. Случилось невероятное: книги исчезли. Если вкратце, то этими словами ситуация точно описывалась. Кто-то взял его книги, и у него не было ни малейших сомнений в том, кто он этот кто-то. Полный ярости, он достал авторучку из ящика комода, огляделся в поисках листа бумаги. Ничего не найдя, он вытащил носовой платок из кармана и, сильно растянув его по гладкой поверхности столешницы, написал на нем названия: «Пого» – исчезнувшая книга, к тому же подписанная: Мортону Джонуолли от Уолта Келли[49]. Исчезли и два тома Дона Блэндинга[50] – «Луны хýлы»[51] и «Дом бродяги», обе подписанные, хотя эти подписи почти ничего не стоили. Что еще? Ничего стоящего. Неподписанный экземпляр «Ливерпульской подделки» Уизерспун и экземпляр книги Джерхарди «Под небесами»[52]. Вот как обстояли дела. По крайней мере, на первый взгляд. Кража была странно избирательная – ее совершил либо псих, либо человек, который потратил время на изучение предмета.

Эндрю засунул авторучку в карман, в котором все еще лежала ложка. Он вытащил ложку, посмотрел вокруг – куда бы ее положить, а когда не увидел ничего более подходящего, чем книжный шкаф, сунул ложку туда – за том Чарльза Диккенса.

– Роза! – прокричал он, широкими