Последний хартрум - Женя Юркина

поэтому отправилась к Десу. Он говорил, что должен управиться с накопившимися делами, но в таверне его не было. Здоровяк Бол рассказал, что хозяин ушел час назад вслед за «бледной госпожой» – так он назвал Чармэйн. Якобы та примчалась в «Паршивую овцу» как полоумная, истерически рыдая. Оказалось, что ее сестра сбежала ночью, оставив записку, в которой просила не искать ее и не мешать их счастью с Мишелем – местным комедиантом. Чармэйн слезно просила Деса, чтобы он помог найти беглянку прежде, чем об этом узнает отец.

Габриэль отчаянно искала возможность удрать и за сестринскими увещеваниями скрывала истинное желание: распрощаться с труппой и вырваться из лап деспотичного отца. Попытки ее отыскать и вернуть в лоно семьи ничем не отличались от ловли дикой птицы, выпорхнувшей из силков.

Флори нервно прикусила губу. Времени на раздумья не оставалось. Если она хочет встретиться с Прилс, то должна идти прямо сейчас. Дожидаться Деса она не стала и попросила о помощи Здоровяка Бола. Тот был рад сопроводить ее до дверей кофейни и остаться настороже.

– Не волнуйся, Фо, я буду начеку. – Здоровяк Бол широко улыбнулся. Улыбка без нескольких зубов воплощала собой его провалы в памяти. Имена давались ему сложно, и он переделывал их на свой лад.

Флори не стала поправлять его и нырнула в каменную арку, ведущую в «Кофейную розу». Здесь подавали ароматный кофе, но свое расположение в Хмельном квартале заведение оправдывало тем, что на каждом столике стоял деревянный ящик, заполненный миниатюрными бутылками, чтобы каждый посетитель мог сам сдобрить напиток чем-нибудь покрепче.

Несмотря на то что зал был полон, Флори сразу приметила госпожу Прилс. Та сидела вполоборота, увлеченная выбором добавки. Выудив одну бутылочку, она плеснула в кружку темную жижу, потом огляделась по сторонам и, решив, что за ней никто не наблюдает, выпила все до дна. Склянку она вернула в деревянный ящик и, снова став добропорядочной дамой, промокнула губы салфеткой. Госпожа Прилс заметно нервничала и совсем не походила на интриганку, замышляющую что-то.

Своим появлением Флори застигла врасплох Прилс, приглядывающую себе новую порцию алкоголя, и, чтобы скрыть неловкость, она сделала вид, что потянулась за сахарницей.

– Рада, что вы приняли мое приглашение, – сказала Прилс, нервозно улыбнувшись. – Что будете пить?

– Ничего. У меня немного времени.

– Я вам жизнь спасаю, могли бы и уважить меня.

– Спасибо, но предпочитаю рассуждать трезво, – сказала Флори, не одарив свою спасительницу ожидаемой благодарностью. – Какое у вас дело?

Прилс помедлила, поправила выбившуюся из прически прядь светлых волос и лишь затем ответила:

– Я занимаюсь благотворительностью и поддерживаю многие организации: приют для сироток, рабочий дом и… Общину.

Госпожа Прилс заявила об этом с гордостью, но Флори не разделяла ее восторгов. Все из перечисленного ассоциировалось с жестокостью и страданиями – вот что оплачивали ее деньги.

– Завтра все верующие празднуют Дево, – продолжила Прилс и окинула Флори осуждающим взглядом, заранее причислив ее к тем, кто недостаточно религиозен, чтобы вызывать у нее уважение. – Утром я была в Общине, передала им финансовую помощь перед торжеством. И совершенно случайно уловила обрывок разговора. Я не сплетница, чтобы нарочно подслушивать, но имею же право знать чуть больше, пожертвовав пять тысяч звонких? Верно?

Крупную сумму она произнесла с особой гордостью и получила долгожданное удивление. Для Флори это были огромные деньги, а госпожа Прилс легко рассталась с ними, чтобы помочь Общине.

– Они говорили о… безлюдях. – Прилс кашлянула, словно прочищая горло от неприятного слова. – Их хотели поджечь. Я бы пропустила это мимо ушей, если бы не ваше имя, Флориана. Они упомянули вас. Лучше вам взять сестру и уехать, пока с вами что-нибудь не стряслось!

Предупреждение звучало убедительно, и все же Флори заинтересовало другое:

– Что еще они обсуждали?

Прилс поджала узкие губы, и ее голубые глаза снова стали холодными стекляшками.

– Не знаю. Говорю же, я не подслушивала нарочно. Это был просто обрывок беседы.

– Тогда, может, вы неправильно поняли?

– Дело ваше. – Прилс глотнула из кружки и поморщилась. – Я предупредила вас, а все остальное не моя забота.

– Если вы и впрямь хотите помочь, мы можем обсудить это.

Прилс подозрительно прищурилась, начиная осознавать, к чему Флори ведет разговор.

– Звучит так, будто вы предлагаете предать Общину. Не заставляйте меня пожалеть о том, что я вообще вам что-то рассказала…

– Из-за них погибли люди.

– Что ж, тогда вы охотнее поверите мне и последуете совету.

– В Общине творятся ужасные вещи.

– Как и в остальном мире, – невозмутимо добавила Прилс. Ничто не могло пошатнуть ее веру в фанатиков. Флори поняла, что только зря тратит время.

– Вы даете деньги тем, кто убивает людей и поджигает дома.

– Лютенов и безлюдей, если выражаться точнее. – Прилс зло сверкнула глазами.

– Тогда почему вы помогаете мне, раз ненавидите безлюдей?

Она помедлила, прежде чем ответить, и отвлеклась на ликерно-кофейную бурду в чашке.

– Знаете, Флориана, я ненавижу лакричные конфеты. А мой Бенни их обожает. От этого я не перестаю о нем заботиться. – Когда она заговорила о сыне, ее взгляд стал мягче и отчего-то печальней. – Иногда он тоже не принимает моей заботы. А потом, когда случается то, о чем я предупреждала, плачет и жалеет, что не послушался. Вот и все, что я хотела вам сказать.

Глава 24

Жестокий дом

Дарт

В детстве Дарту часто снился один и тот же кошмар: как он оказывается в незнакомой глуши и блуждает кругами, в отчаянии ища дорогу обратно. Среди ночи он просыпался в холодном поту и, обнаруживая себя в знакомой спальне, облегченно выдыхал.

Воспитанники редко покидали приют и никогда не выезжали за пределы Пьер-э-Металя. Поначалу Дарт спрашивал об этом у нянечек, затем у преподавателей и ребят постарше, и все как один рассказывали пугающие легенды: о городских сумасшедших из трущоб, бешеных псах с окраин, опиумных курильщиках и зубных ворах, которые промышляли тем, что отлавливали жертв, щипцами вырывали здоровые зубы и сбывали их для протезов. Каждая такая история сулила жуткие мучения, и Дарт быстро смекнул, что за пределами приюта жизнь намного хуже и опаснее.

Он думал, что уже вырос из детских страхов, но, когда автомобиль заглох посреди пустоши, испытал настоящий ужас – как тогда, во сне. Вокруг, куда ни глянь, простирались незнакомые земли: безлюдные, заброшенные.

Они остановились где-то между Фористале и захолустными безымянными деревнями. Рин тихо выругался и вышел проверить, что случилось.

– Дело дрянь, – известил он, вернувшись. – В топке закончился керосин. И воды почти нет.

– А колеса на месте? Или мы чудом докатились? – подстегнул его Дарт.

– Ну давай позлорадствуй. Это же так