Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Прекрасен темный кипарисНа фоне жгучей синевы;Прекрасно с кручи глянуть вниз,Где волны прядают, как львы.

Прекрасен дымный океан,Прочерчен ходом корабля,Но мне милей земля славян,Моя угрюмая земля.

Славяне прячутся в лесах,Ведь нелюдимость – их черта,Угрюмый вызов в их глазах,А чаще – просто пустота.

Они выходят из лесов,Когда кончается еда,И подломить любой засовНе составляет им труда.

Над их лесами хмарь плыветС утра до вечера все дни,И по краям глухих болотТорчат славяне, словно пни.

Но к морю ласковому лезтьНет смысла для таких мужчин:На пляже в девушке подсестьНе может мрачный славянин.

Кавказец может, и семит,И неотесанный тевтон,А славянин чуть что хамитИ в драку сразу лезет он.

Но злобность этих мужиковНе составляет их позор:Она – от ясных родниковИ от задумчивых озер.

Она – из чистых тех глубин,Где дух таинственно живет.За бездуховность славянинЛюбому сразу в рыло бьет.

Свой мир славяне отстоят,Скрутив охальника узлом –Чащобы вдоль гранитных гряд,Мочажины и бурелом.

А с пиний всё течет смола,И вновь магнолии цветут,И женщин смуглые телаМелькают дерзко там и тут.

Но где-то за хребтом лежитЗемля неласковая та,Где у мужчин свирепый видИ пахнет водкой изо рта.

Я вправе нежиться в тепле,Но должен размышлять при томО милой сумрачной землеТам, за синеющим хребтом.

* * *

Хвою полируя, ветер свищет –Из-за гор примчавшийся норд-ост,Но железных сосен корневищаБеспощадно вклещились в откос.

Я пьянею – сиплый рев прибоя,Шум вскипающий листвы и трав,Сиплый перезвон шершавой хвоиВ слух единый немощный вобрав.

От порывов и скачков бесплодных,Овладевших берегом лесным;От несчетных колебаний водных,Связанных течением одним;

От небес, в неведомую гаваньФлот несметный вздумавших пустить,Взгляд бессильно падает на камень,Всех движений не сумев вместить.

Кажется – усвоишь все движенья,В них врастешь, как дальний плавный мыс,И откроется для постиженьяДейства развернувшегося смысл.

Но неисчислимо многоуста,Многолика сцена эта вся,И бессильно отступают чувства,Только смуту в душу принося.

Грозно развивается интрига,Молнии просверкивает бич.Можно всё лишь на обрывок мига,Краем разумения постичь.

Множества сошлись в одной работе,Многосложный замысел верша,Но в единственном мгновенном взлете,Может быть, поймает суть душа.

* * *

Бродильный запах лезет в нос,У парапета спят собаки,Отбросы в хороводе осПомпезно громоздятся в баке.

Орет пронзительно дитя,Как будто перебрав спиртного,Фотограф, галькою хрустя,Дельфина тащит надувного.

Стремясь дополнить свой обед,Пузаны покупают фрукты,И, неотвязный, словно бред,Свое долдонит репродуктор.

Вся эта дрянь за слоем слойК нам липнет медленно, но верно,Но только взгляд очисти свой –И сразу опадает скверна.

Взгляни с уединенных круч,Как строит неземная силаТреножник из лучей и туч,Чтоб в жертву принести светило.

* * *

Что ты всё ухмыляешься, Клинтон,Что тебя веселит, дурачок?Взять и вдарить увесистым клинтомВ дерзко вздернутый твой пятачок.

И когда это дело случится,Не помогут зеленка и бинт.Не желаешь ли осведомиться,Что такое по-нашему “клинт”?

Но об этом тебе не скажу я,Ты об этом узнаешь и так –В час, когда Мировому БуржуюНашим клинтом расквасят пятак.

И с мешков, где шуршат миллионы,Он повалится, злобно бранясь.Разбегутся его миллионы,Потеряв управленье и связь.

Тараканом забегает КлинтонУ себя в вашингтонском дому.Он поймет: с подступающим клинтомСовладать не под силу ему.

Сменит он людоедской гримасойСвой улыбчивый имидж тогдаИ, нагруженный денежной массой,Побежит неизвестно куда.

На земном не останется шареБуржуазных тлетворных дворцов,И тогда на политсеминаре“Что есть КЛИНТ?” – я спрошу у бойцов.

“Коммунизм, ленинизм, интернаци-Онализм и народный триумф!” –Так ответят товарищи нашиИ добавят застенчиво: “Уф!”

* * *

Мы долго и тщетно старалисьВместить этот ужас в уме:Япончик, невинный страдалец,Томится в заморской тюрьме!

К чужим достижениям завистьАмерику вечно томит:Он схвачен, как мелкий мерзавец,Как самый обычный бандит.

Царапался он, и кусался,И в ярости ветры пускал,Но недруг сильней оказался,И схватку герой проиграл.

В застенке, прикованный к полу,Он ждет лишь конца своего.Свирепый, до пояса голый,Сам Клинтон пытает его.

Неверными бликами факелПодвал освещает сырой,И снова бормочет: “Ай фак ю”,Теряя сознанье, герой.

Старуха вокруг суетитсяПо имени Олбрайт Мадлен –Несет раскаленные спицы,Тиски для дробленья колен…

Не бойся, Япончик! БродягиТебя непременно спасут.Мы знаем: в далекой ГаагеВсемирный находится суд.

Прикрикнет на злую старухуЮристов всемирный сходняк.Да, Клинтон – мучитель по духу,Старуха же – просто маньяк.

На страшные смотрит орудьяС улыбкой развратной она.Вмешайтесь, товарищи судьи,Ведь чаша терпенья полна.

Пора с этим мифом покончить –Что схвачен обычный “крутой”.На самом-то деле ЯпончикИзвестен своей добротой.

Горюют братки боевые,Что славный тот день не воспет –Когда перевел он впервыеСлепца через шумный проспект.

Всё небо дрожало от рева,Железное злилось зверье.В тот миг положенье слепогоЯпончик постиг как свое.

“Не делать добро вполнакала” –Япончика суть такова.С тех пор постоянно искалаСлепых по столице братва.

И не было места в столице,Где мог бы укрыться слепой.Слепых находили в больнице,В метро, в лесопарке, в пивной.

Их всех номерами снабжали,Давали работу и хлеб.Япончика все обожали,Кто был хоть немножечко слеп.

Достигли большого прогрессаСлепые с вождем во главе.Слепой за рулем “мерседеса”Сегодня не редкость в Москве.

Слепые теперь возглавляютНемало больших ОООИ щедро юристам башляют,Спасая вождя своего.

Смотрите, товарищи судьи,Всемирной Фемиды жрецы:Вот эти достойные люди,Вот честные эти слепцы.

В темнице, как им сообщают,Томится Япончик родной,Но смело слепые вращаютШтурвал управленья страной.

Страна филантропа не бросит,Сумеет его защитить.Она по-хорошему проситЮристов по правде судить,

Оставить другие занятья,Отвлечься от будничных дел.Стране воспрещают понятьяТак долго терпеть беспредел.

* * *