Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов

них. Имена, биографии, способности. На его стороне был эффект неожиданности, он ворвался внезапно для всех и нанес удар первым.

Пока Гаянелли откашливался горячим какао, а Ливиари хлопал его по спине, Родакатти вскочил, гневно тряся пальцем, и каркнул:

- Что это значит?!

- Да вы сидите, сидите, - повел рукой Бельзедор.

Родакатти упал, будто на плечи ему обрушили небесный свод. А Бельзедор швырнул в центр зала тяжеленный металлический брус, и вспыхнувшие было руны, замерцавшие было блики жалко истаяли. Волшебники затрясли руками, перебарывая, преодолевая антимагическое поле, но масса корония оказалась чрезмерна. Обычный человек не смог бы даже приподнять такую глыбу.

Сил хватило лишь у Галлерии. Ее лицо покраснело, челюсти сжались — но воздух вокруг замерцал… и пол под бруском растаял. Короний провалился на нижний этаж, эффект ослаб в разы, и волшебники воспрянули.

Ливиари первым вскочил со своего места и сгустил воздух, наполнил его силовыми иглами, одновременно отгородив коллег защитным экраном. Но Бельзедору это было что горохом об стену — непрошибаемый монстр просто шагал, отмахиваясь от всех ударов.

Это была легендарная битва. В тот день горел воздух и пылала земля… да и не только пылала. Честно говоря, трудно сосчитать количество состояний, в которых она побывала. Волшебники делали пассы, выкрикивали заклятия, даже кидались стульями. Были взрывы и вспышки, проклятья и трансформации. Все колдовали разом — и кто-то, возможно, пострадал от своих же.

О, ученый совет оказал достойное сопротивление! То были семеро самых великих волшебников Мистерии! Даже под действием корония – они почти не ударили в грязь лицом!

Почти.

Когда все закончилось, от правительственного дворца не осталось даже обломков. Волшебники потерпели сокрушительное поражение. Одни хрипели и кашляли, другие ползали на четвереньках, а Бельзедор перекинул через плечо бессознательную Галлерию и с гулким хохотом исчез в портале.

Именно этой картине стал свидетелем Моргантос Оот. Он не присутствовал на заседании, оно было закрытым. Но он, разумеется, оставался неподалеку и сразу ринулся на помощь.

Конечно, он мало что мог сделать. Там вели битву семеро сильнейших чародеев Мистерии! Все разумные существа, наоборот, старались держаться как можно дальше. Моргантос же… вначале ему в лицо прилетело кирпичом, потом опалило взрывом, а в конце концов отшвырнуло воздушной волной. Чудо, что он вообще выжил в этом микроапокалипсисе.

Но это был паргоронски упрямый сид. Обожженный и раненый, с гудящей головой и сломанной рукой он продолжал рваться к своей суженой. И он прекрасно видел, как на развалинах хохочет Бельзедор, как страшнейший злодей Парифата уносит безвольное тело… о, как гневно закричал ему вслед Моргантос!

Он давно не был тем юношей-идеалистом, что мечтал уничтожить Империю Зла просто потому что это Империя Зла. Но прямо сейчас его ненависть к Бельзедору восстала из пепла. Из чего-то отвлеченного и бескорыстного она стала личной обидой. Глаза пылали желанием спасти любимую… и отомстить! Отомстить с той жестокостью, с которой мстят только высшие эльфы!

Он приступил к мести через пару дней. Первым делом ему требовалось исцелиться. Вторжение Бельзедора, к счастью, обошлось без трупов, но раненых осталось много — и сильнее всех пострадал именно Моргантос. Однако что-что, а лекарское дело в Мистерии не знает себе равных, и совсем скоро молодой сид поднялся на ноги, и вновь взял меч, и отправился требовать правосудия.

В этот раз к нему не отнеслись с пренебрежением. Ученый совет Мистерии тоже кипел от ярости. Они привыкли видеть в Бельзедоре древнее пугало, не опасную лично для них бабайку… а теперь эта бабайка явилась прямо на заседание, избила их, словно малых детей, да еще и похитила одного из президентов!

Мистерия не могла снести такое оскорбление.

- Это возмутительно и непростительно! - кричал Родакатти. - Что за бессмысленный акт агрессии?! Он по сути объявил нам войну! Мы должны, мы обязаны что-то предпринять!

- Ударим всеми силами! - кровожадно потребовал Ливиари, президент Риксага. - Соберем всех волшебников в единый кулак! Атакуем лорда Бельзедора и возьмем реванш! И репарации!

- Прямо сейчас мы не готовы к прямым военным действиям… - пробормотал Осведенни. - Нужно время на подготовку. Хотя бы… мы слишком… я же просто преподаватель, коллеги… я лучший в своем университете, да, но я не очень полезен в открытом бою… да и в закрытом тоже не очень...

- Мэтры, но именно этого же и желает Бельзедор, - процедил Гаянелли. - Он хочет воевать. И хочет, чтобы напали мы. У себя дома он неуязвим. Он измотает нас, а потом нанесет ответный удар… и уничтожит.

- Так что вы предлагаете?!

- Обратимся к опыту предков. Сосредоточимся на обороне. Подождем, когда он не выдержит и придет к нам сам… снова. Мы не были готовы, и только поэтому он сумел… но мы будем готовы, когда он вернется!

Волшебники согласно закивали, забормотали. А Моргантос почувствовал, как внутри набухает пузырь гнева, как готовится он лопнуть.

- А как же моя владычица? - раздался его ледяной голос. - Как же Галлерия Лискардерасс?

Волшебники окинули его недовольными взглядами. Присутствие на ученом совете какого-то магохранителя их раздражало, но президенты знали, что этот сид — морганатический муж Галлерии. Он уже четырнадцать лет постоянно маячил за плечом их коллеги, как бесполезный, но преданный пес.

- Да, верно, мэтресс Галлерия, - поморщился Гаянелли. - Это, конечно, непростительно. Мы обязаны предпринять усилия по ее освобождению.

- Это первостепенно, - согласился Ливиари. - Как нам вести военные действия, мы еще обсудим, но прямо сейчас важнее всего спасти коллегу.

- Если она еще жива, - проворчал Родакатти.

- Она была жива, когда ее уносили, - сказал Осведенни. - Я слышал ментальную активность. Сейчас… сейчас не уверен…

- Должна быть жива, - отмахнулся Гаянелли. - Зачем похищать кого-то только чтобы убить? Бельзедор либо взял ее в заложницы, либо… кхм… кхе…

У эльфов необычайно острое зрение. Моргантос уловил легкий изгиб губ старого колдуна, и его охватило желание извлечь меч, пронзить гнусного старика за одну только мысль… мерзкую, оскорбительную мысль, что неотступно стучала и в его собственной голове.