Мятеж - Ханна Мэтьюсон

Ах. У меня было слишком мало времени. Это плохо, да?

Трудно сказать. Эта ситуация с пузырем совсем не похожа на то, что я ожидал. Из любопытства, ты чувствуешь свои конечности?

Кассия пошарила в эфире. Вроде того, если я сконцентрируюсь на них. Но они не чувствуют себя частью меня.

Сейчас мне тоже так кажется. Я думаю, Вселенная пытается перестроиться, чтобы приспособиться к магии, прежде чем выпустить ее на свободу.

Значит, в конце концов это прекратится?

Я надеюсь, что это так.

Когда?

Я полагаю, нам придется подождать и посмотреть. Ты в порядке?

О, я почти уверена, что смертельно ранена.

Не будь такой драматичной. Ты в порядке. Ты обязана быть в порядке.

Это почему?

Потому что, когда этот пузырь лопнет и у меня снова будут ноги, я отправлюсь вместе с одним контрабандистом на континент.

Дельфина?

Оз. Он очень благодарен, что я вытащил его из больницы. Я собираюсь работать на них на континенте. У меня неплохая склонность к воровству, ты знала?

Да, до меня доходили слухи.

Я хотел бы остаться и вылечить свою младшую сестру, но боюсь, что это, вероятно, будет стоить мне шеи. Вместо этого мне придется просто надеяться, что с тобой все будет в порядке. Мне жаль.

Все в порядке. Ты все равно не уследил бы даже за комнатным растением. Ты в порядке?

Неземной смех. Ах, Кассия. Я так долго не был в порядке. Но теперь так и будет.

Они плыли в волшебном эфире в приятной тишине, возможно, минуту, возможно, столетие.

Мне тоже жаль, – сказала Кассия.

Чего?

Что назвала тебя монстром.

О, это? Я совсем забыл об этом.

У Кассии было ощущение прохождения сквозь время, как призрак проходит сквозь твердые предметы, и она задавалась вопросом, с какой из магий призрака столкнулась. Встречалась ли она с ними. Вернется ли эта магия обратно.

Ты сделаешь кое-что для меня? – спросил Олливан.

Ты имеешь в виду еще что-то?

Да, я полагаю, что так. Ты можешь сказать маме, что я принудил тебя ко всему этому? Сибелла, Лев и Вирджил пусть тоже скажут. Джупитус будет вынужден принять, если это будет исходить от нее.

Хорошо.

Хорошо? И это все? Ты не собираешься спорить со мной?

Я больше не хочу ни о чем с тобой спорить. Это было такой пустой тратой времени, Олливан.

Сейчас ее окружало совсем иное: нежность, спокойствие, и Кассия стала немного более уверенной.

У тебя есть сообщение для Сибеллы? – спросила она его.

Мысли Олливана стали задумчивыми и печальными.

Скажи ей, что если она захочет меня видеть, то она знает, где.

Пузырь содрогнулся. В его центре Вайолет была столпом золотого света, лезвия которого вырвались из нее и пронзили поверхность пузыря; сначала их было всего несколько, но становилось все больше, пока все не стало сплошным светом. Наконец пузырь лопнул, и мир Кассии взорвался во второй раз.

Она не боялась. Часть этой магии принадлежала ей, и когда она почувствовала, как воссоединяется с ней – возрождаясь в том месте внутри ее, где она сформировалась, – Кассия поняла, что была в безопасности. Ее голова ударилась о мостовую, но она снова почувствовала себя целой. Небо над головой пошло рябью, когда вся украденная энергия рассеялась. Смогут ли те, кто находится дальше от взрыва, восстановить свою магию так же легко, как это сделала она? Знала ли она, как найти дом?

Она перекатилась на бок и неуверенно оттолкнулась от земли. Золотой свет продолжал пульсировать дальше вдоль моста, но каждая вспышка была слабее следующей. В центре на земле лежала фигура, маленькая и неподвижная.

Кассия огляделась вокруг, подползая к ней, но на мосту не было никого, кроме нее и фигуры в центре света. Паника затрепетала внутри. Олливан ранен? Неужели он не смог вернуться после того, что с ними случилось?

Эта мысль покинула ее разум, когда она добралась до Вайолет. Свет тускнел, и кукла была неподвижна, но ее голова медленно повернулась в сторону Кассии, когда та подошла, чтобы опуститься над ней на колени. Стеклянные глаза все еще следили за ее движениями.

– Мои волосы, – сказала она. Ее рот не двигался. Какая бы магия ни превратила ее в женщину, теперь от нее не осталось и следа.

Но ее платье выглядело новым, и прическа была той же самой. Волосы свободно свисали вокруг ее крошечного фарфорового личика, как у Кассии. Тугие кудри двадцатилетней давности исчезли.

– Выглядит очень красиво, – сказала Кассия.

Но, когда свет померк, платье Вайолет вернулось к тому состоянию, до которого его случайно довела Кассия. Подол разорвался у нее на глазах. Шелк покрылся плесенью. Когда свет остался всего лишь мерцанием в ее зеленых глазах, волосы Вайолет тоже преобразились, старые локоны смялись и завились, приняв тот вид, в котором находились после дня, проведенного в промокшей куртке. Кассия почувствовала прилив вины; она обещала поправить ей прическу.

– Правда? – спросила Вайолет, и в ее мелодичном тоне зазвучала светлая надежда.

– Да.

Кассия заставила себя смотреть, как магия увядает и умирает. Она нежно прикоснулась пальцем к фарфоровой руке Вайолет. Чувствовала ли она боль? Кассия надеялась, что нет. Каким бы тщетным это ни казалось, она вознесла молитву к звездам, чтобы они присмотрели за ней. Трещина на лице куклы – та, которую она склеила с помощью магии, – появилась с тихим щелчком, и все было кончено.

Кассия откинулась назад и повернула лицо к рассвету. Одинокая маленькая лодка рассекала воду внизу, направляясь на восток, прочь от моста. Кассия покосилась на фигуру, стоящую на корме, но он был уже слишком далеко.

Глава 45

Олливан прождал целый день в мансарде храма.

В основном он спал, потому что тонизирующее средство, которое выпил, закончилось на лодке Оза примерно в то время, когда мастер душ призвал свою магию и открыл потайной туннель, чтобы увести их под землю. Там был корабль, направлявшийся во Францию под покровом темноты, и Олливан оказался на его борту. Он потерял свои вещи, и никакая нужда под звездами не заставила бы его рисковать транспортировкой домой, чтобы взять больше денег, поэтому он отправился на континент ни с чем, кроме окровавленной рубашки.

Всякий раз, когда отчаяние этого будущего угрожало поглотить его, он наблюдал за улицей через арку, которая вела во внутренний двор храма внизу, и довольствовался знанием того, что Лондон восстановится. Из того, что он смог понять, все, кто потерял магию из-за Гайсмана, получили ее обратно, а те,