Мятеж - Ханна Мэтьюсон

им здоровье, но впервые засомневался в этом. Если болезнь была вызвана самим актом лишения их силы – травматическим повреждением, а не симптомом, – значит, ущерб уже был нанесен? Что, если это было не так, а Гайсмана так и не остановят?

Его мысли вернулись к страницам из бумаги орехового дерева в кармане Сибеллы. Делилась ли она ими с кем-нибудь? Удалось ли Джупитусу найти решение, не поставив Олливана на колени? Нет. Сибелла была бы наказана как соучастница очередной проделки Олливана. Она ожидала бы такого исхода и никогда бы не пошла к Джупитусу сама, даже если бы нашла в себе силы пройти мимо верховного чародея после того, как узнала, что он угрожал ее убить. И она не стала бы пробовать заклинание сама.

Но Олливан мог бы положить этому конец.

Самым ужасным было то, что это почти наверняка приведет к его аресту, но, возможно, в итоге он окажется в выигрышном положении. Возможно, это мог бы быть один из его актов неповиновения. Джупитус пытался изобразить его злодеем. Джаспер помог. Они навязали ему необходимость мести, и он принял ее с жаром. Он думал, что капитуляция сыграла им на руку, но именно ненависть привела его сюда. И теперь город горел.

Именно так, как он и планировал.

Олливан поднял мальчика и перенес его в заднюю часть тележки, переложив вещи мужчины, и положил свою сумку под голову мальчика в качестве подушки.

– Найдите больницу, – сказал Олливан, – и отвезите его туда.

– Но…

– У тебя все мои деньги, – он вытащил из карманов все, что у него было, и вложил в руки мужчины, – и я могу достать тебе больше. Просто сделай это.

– Я не буду рисковать своей жизнью, чтобы…

Олливан взял его за плечи.

– Твоя жизнь будет прекрасной. Я положу этому конец.

Потому что Олливан не был монстром. Но совершил чудовищный поступок.

В его сознании начала формироваться последняя отчаянная попытка обрести свободу. Не теряя ни секунды, он собрал остатки своей энергии, сосредоточил свой разум на пункте назначения и перенесся навстречу своей судьбе.

Глава 44

Кассия перегнулась через балюстраду и смотрела, как бурлящие воды Темзы поглощают чары Олливана и Сибеллы.

Секунду ничего не происходило. Она могла чувствовать восторг Вайолет, исходящий от нее в виде волн шипящей магии. Потому что Кассия не дала ей повода сомневаться. Она выпустила ее на волю в город. Она бросила заклинание в Темзу.

И она велела своим друзьям следить за ними.

Голова Вайолет дернулась в сторону берега позади Кассии за долю секунды до того, как на мост обрушился шквал заклинаний. Они не были нацелены на Вайолет, потому что ее магия только выпила бы их. Она могла бы выпить и эти, если бы захотела, но это потребовало бы ее внимания. Это дало бы Кассии время действовать.

С северного берега до них долетели потрескивающие молнии и языки пламени, сверкающие вспышки яркого света. Кассия прищурилась, всматриваясь. Среди камденских волков за баррикадой притаились чародеи. Преемники. Они пришли за ней. Лев и Вирджил должны были быть там, Сибелла – на юге.

Сейчас был ее момент. Заклинание, которое она бросила в реку, принадлежало Олливану и Сибелле. То, которое она достала из кармана и подожгла, было ее собственным, написанным на бумаге из орехового дерева, взятой из кладовой в Палатах.

Оно было основано на оригинале, с одним существенным и сопряженным с риском отличием, связанным с тем, чего ожидала Вайолет. В решающий момент, когда на нее давила судьба города, Кассия, не теряя присутствие духа, направила слова на бумаге из орехового дерева в одно четкое намерение: пить.

Бумага скрутилась и почернела. Голова Вайолет резко повернулась, глаза метались между заклинанием и взглядом Кассии. Она была в панике, как и планировала Кассия.

Но она не действовала. Пить это заклинание было бы безумием. Первое заклинание было разработано так, чтобы причинить ей боль только после того, как она его впитает, – наверняка это было то же самое, не так ли?

Когда чары начали действовать, потрескивая, посыпались искры. Как и первоначальное заклинание, это было еще одним приятным отвлекающим маневром и сигналом о чем-то неизвестном, призванным усилить защиту Вайолет и сделать ее осторожной. Это сработало – Вайолет сделала несколько шагов назад, подняв руки и приготовившись действовать. Тем временем Гайсман Кассии вошел в предназначенный сосуд.

Он вошел в нее.

Все началось с потепления по всей ее коже. Она не могла видеть, как заклинание проникает в нее, но ощущения было достаточно, чтобы почувствовать, что происходит; красное и клубящееся, оно проникало в нее, как будто она была сделана из воздуха. И чувство неправильности, сопротивление, которое исходило не от ее магии, а от самого ее существа. Она ожидала этого, приготовилась к этому, крепко зажмурив глаза и сосредоточившись на намерении, а не на наполняющем ее чувстве неправильности. Если все шло по плану, ей не нужно было долго удерживать заклинание в себе, поэтому она держалась твердо и мурлыкала заверения своей магии.

Этого было недостаточно. Заклинание не просто оказалось для нее слишком сильным, оно начало распадаться. Ее магия сжала крепче, но его корни вырвались на свободу. Оно поняло намерение – заклинание было правильным, сказала ее сила, – но она была недостаточно сильна, чтобы использовать его. Гайсман умирал внутри ее, не найдя цели.

На ее плечо опустилась тяжесть. Глаза Кассии распахнулись, ожидая увидеть рядом с собой Вайолет. Но Вайолет была на некотором расстоянии от моста, пятясь от электрических огней заклинания Кассии, ее глаза метались во все стороны в ожидании неожиданностей.

Какое-то заклинание окутало Кассию – чары? Тяжесть придавила – нет, сдавила, – и она оглянулась через плечо.

Олливан.

Он окутал их чарами, которые, должно быть, использовал, чтобы проникнуть на мост, отвлекая преемников и добавляя еще один уровень защиты.

Его глаза встретились с ее, и его рука снова сжалась, сообщая что-то, и тогда Кассия поняла. У нее не было такой силы.

Но Олливан мог бы дать ей свою.

Она и так многим рисковала, но ее тщательно спланированное заклинание рушилось внутри ее, и все бы оказалось напрасно. Поэтому она кивнула в знак согласия. Ее брат кивнул в ответ, всего один раз, а затем все вокруг побелело.

Она была непобедима. Сила, пронизывающая ее, не была похожа ни на что, что она когда-либо знала. Сразу же ее магия переключилась на заклинание, на естественное понимание намерения. Гайсман обрел форму, внутри ее открылся колодец. Ее магия гудела. Чего