Я — ярость - Делайла Доусон

Девица из Флориды не спотыкается и не пошатывается. Она идет, переваливаясь, потрясает кулаками и рычит в лицо парням, которые попадаются ей на пути. Она не имеет права ни к кому прикасаться (Харлан надежно вдолбил им в голову, что аудитория неприкосновенна), но может корчить рожи, орать и жестикулировать. Подразумевается, что она чокнутая, так что Челси ныряет в безумие, как в старую удобную толстовку. Подойдя к рингу, она не смотрит вверх с недоумением, как Стив, которому не подали красную ковровую дорожку, — она хватается за веревки и неуклюже взбирается наверх, вульгарно седлая верхние канаты.

— Поприветствуйте местную звезду! — кричит Харлан. — Вы читали о ней в интернете, видели в новостях, вы проходили мимо нее в «Уолмарте»! Она под наркотой, она сексуальна, она готова к драке! Это… Девица из Флориды!

Челси перекидывает ногу, наваливается на канаты и рычит в пустоту — и тысячи глоток отвечают ей тем же, их мощь вливается в нее как двадцать шотов водки пополам с энергетиком. Никогда еще Челси не чувствовала себя такой нерушимой, неприкасаемой, могущественной.

А потом свет гаснет, и голоса стихают до низкого выжидающего шепота.

Она знала, что так и будет, — и все же это тревожная тишина. Челси торопится спуститься на ринг. Прожекторы кружат над толпой, в то время как арена погружена во тьму. Челси видит Стива в его углу, при полном параде. Один из судей — парень по имени Поули, который раньше и был профессиональным рефери, — поднимается на ринг и кивает каждому из них. Челси поправляет лямки топа, взбивает волосы.

— Что ж, когда пробьет гонг, посмотрим, что мистер Мое-Дерьмо-Не-Пахнет думает о Девице из Флориды! — Голос Харлана звучит одновременно повелительно и почти соблазнительно.

С грохотом врубают свет, раздается гонг, и Поули взмахивает между ними рукой и тут же убегает, перемахивая через канаты, как будто они дикие быки на родео. Стив озирается, словно он в замешательстве и хотел бы поговорить с менеджером, а Челси трет нос, будто нанюхалась наркоты, и скалит зубы. Их глаза встречаются, он слегка подмигивает ей. Над головой кто-то вытряхивает пригоршню серого мела, и он сверкающим дождем осыпается вниз. Челси делает глубокий вдох и трясет головой, прекрасно зная, что Стив сейчас делает то же самое.

Если б речь шла о настоящей Ярости, никакой театральной паузы не последовало бы. Но тут шоу, так что Челси позволяет публике прочувствовать драматизм момента… а затем одновременно с грянувшей музыкой бросается на Стива.

У них все отработано до автоматизма. Самое сложное — не рассмеяться, потому что это и впрямь походит на детскую веселую игру. Она бежит в его сторону, и он отшвыривает ее на канаты спиной, падая, она с силой ударяет рукой по рингу, и звук такой, будто она раскроила себе голову. Толпа издает обеспокоенный коллективный стон и вскакивает на ноги. Челси лежит неподвижно — буквально одно мгновение, пока не ощущает, как Стив кончиком ботинка толкает ее под ребра. Он нависает над ней, перекрывая свет.

В этот момент она ловит его за галстук и резко дергает на себя, отчего он едва не вылетает с ринга. В последний момент Стив хватается за канаты, болтает руками и ногами и подтягивается обратно, а Челси одним движением вскакивает на ноги со спины, отталкиваясь от ринга. Стив проскальзывает обратно под канатами, а она бьет его, целясь в голову, но он точно знает, в какой момент и в какую сторону откатываться, чтоб она не раздробила ему череп.

Это виртуозный танец, они десятки раз отрабатывали его под пристальным вниманием тренеров, и в совершенстве играют свои роли. Броски, удары, тычки — они всегда успевают вскочить на ноги до того, как Поули из своего угла досчитает до трех. Его работа состоит в том, чтобы выглядеть слишком напуганным, чтоб вернуться на ринг и следить за ними внимательнее, а их работа — притворяться, что они настолько испорчены и жестоки, что никакого Поули для них не существует. Как люди в приступе Ярости, они видят только друг друга, ровно как и молоток существует лишь для того, чтоб забивать гвозди.

Челси очень смешно. Ярость совсем не походит на то, что они тут изображают. Однако она ощущает реакцию толпы, их восторг и ужас, их стоны и приветственные вопли, свист и крики. Каждый раз, когда Стив что-то делает, пытаясь причинить ей боль, половина зала напугана, а другая — жаждет крови. То же самое происходит, когда она сама нападает на Стива, — но те же зрители испытывают диаметрально противоположные эмоции. В какой-то момент она лежит на животе, а Стив тянет ее за волосы, запрокидывая голову, Челси смотрит прямо в глаза женщине возле ринга: молодая, в белой майке и обрезанных джинсах, непреднамеренно повторившая наряд самой Челси. В глазах у нее — знакомая травма, знакомый страх, знакомый взгляд. Будет приятно выиграть этот матч. Женщинам, которые пережили домашнее насилие, БКЯ даст вдоволь шансов насмотреться, как женщины душат мужчин. Для разнообразия.

И вот последний этап хореографии, крещендо этого матча. Стив уже лишился пиджака, а галстук душит его. Одежда Челси цела, но саму ее швырнули вниз с высоты канатов — ощущение ужасающее и волнительное, и она с удовлетворением услышала, как толпа в едином порыве выдохнула ее имя. К тому же, благодаря упругому полу ринга, падать было не так уж больно.

Стив стоит на четвереньках, покачиваясь взад-вперед после очередного удара, а Челси с трудом, но картинно быстро взбирается по канатам в углу ринга, а потом балансирует в стойке. В первый раз, когда она попробовала это сделать, оказалось, что сапоги слишком скользкие, и Челси рухнула обратно на коврики, так что реквизиторам пришлось прибегнуть к наждачной бумаге и песку. Теперь Челси в безопасности: стойка твердая и каждый атом ее тела знает, как держаться. Стив ерзает внизу, изображая боль и готовясь к ее прыжку.

Распахнув рот в беззвучном крике, Челси отталкивается, как будто хочет взлететь, и падает на спину Стиву, впечатывая его в землю.

— Нормально? — едва слышно шепчет она. Губы скрыты за волосами.

— Нормально, — отвечает он. — Но не отказался бы от энергетика.

Поули трижды бьет ладонью о пол ринга, и Харлан Пейн выкрикивает:

— Победитель — Девица из Флориды!

Толпа свистит,