Я — ярость - Делайла Доусон

предложит все драгоценности, которые у нее остались: обручальные кольца, бриллиантовые запонки, теннисный браслет[35]. Это, конечно, куда меньше, чем у нее хранилось в тайнике до ограбления, но должно хватить для того, чтоб вколоть жалкую дозу вакцины в маленькую детскую ручку (а может, хватит и половины дозы). Ради всего святого, этот человек давал клятву! У него должно быть сердце.

Она гуглит по запросу «Дэвид Мартин», но выпадает так много совпадений, что просмотреть все не представляется возможным. Гомер говорил, что у ворот тормозил разъяренный мужчина на «лексусе», так что Дэвид, должно быть, вышел из карантина, или тюрьмы, или как там это называется. В любом случае к ней домой ему ход закрыт.

Затем Патрисия вбивает в строку «Челси Мартин». Шок, охвативший ее, так велик, что она ахает и невольно отворачивает ноутбук, будто Бруклин может подкрасться сзади и прочитать.

Да, у дочери в самом деле Ярость. Патрисия смотрит фотографии с места преступления, и ее мутит.

Челси действительно на самом дне, и даже если б у Патрисии по-прежнему были деньги и власть, она вряд ли много могла бы для нее сделать. Она совершенно уверена, что судье нужно дистанцироваться от подобного кошмара, и…

Ну да, разумеется.

Неудивительно, что имейлы от его секретарши становились такими отрывистыми и требовательными. Пока он женат на Патрисии, это клеймо на его репутации, не так ли? Невестка — позорная убийца.

Патрисия улыбается, даже посмеивается.

— Сделанного не воротишь, не правда ли, господин судья?

Она понятия не имеет, где сейчас Челси, да и никто не в курсе. Элла тоже вне пределов досягаемости, и скатертью дорога этому куску дерьма по имени Рэндалл.

Бруклин — все, что у нее осталось, и они будут искать выход из положения вместе.

Патрисия засыпает на диванчике на террасе, прямо с ноутбуком на коленях, читая статьи по запросам «Права сквоттеров[36]» и «Закон о собственности». Если Рэндалл хочет, чтоб она покинула этот дом — который она ремонтировала и декорировала так, чтоб он подходил ей, как раковина отшельнику, — то пусть сам явится и вышвырнет ее отсюда. Юридически у него нет никаких оснований, и неудивительно, что Патрисия все еще здесь и коммунальные услуги не отключены. Разумеется, он знает закон. Угрозы Рэндалла оказались пустышкой, но все равно он тот еще мудак.

Она просыпается от яркого солнечного света и громкого удара, из-за чего немедленно ударяется в панику.

— Бабушка? Где ты? — кричит Бруклин, переползая через упавшую оттоманку, которой Патрисия перегородила дверь.

Раздраженная и все еще полусонная Патрисия ощупывает мешки под глазами — они, наверное, размером с сумку Birkin. Она поднимается с дивана и хромает по коридору.

— Бабушка, почему эта штука была там? — Бруклин поднимает ручки, и проходит несколько секунд, прежде чем Патрисия понимает, что девочка хочет, чтоб ее обняли.

— Оттоманка? Ну… я подумала, как насчет того, чтобы поиграть сегодня в полосу препятствий?

Патрисия немного неловко раскрывает объятия, и Бруклин бросается ей на грудь. Это не так уж плохо, вот только нога очень болит, к тому же Патрисия не привыкла, чтоб к ней так часто прикасались. Она похлопывает внучку по спине и отстраняется.

— Не хочешь ли сперва позавтракать? Я нашла немного свежих фруктов.

Глаза у Бруклин загораются. Оттоманка позабыта.

Как только она садится за стойку и влипает в свой планшет, Патрисия сверяется со временем и звонит доктору Бэрду.

— Патрисия, — здоровается он сдержанно, но не враждебно. — Какой сюрприз.

— Как поживаете, доктор?

Патрисия давно усвоила, что, обращаясь к мужчине по его заслуженному титулу, она может выбить из него куда больше, чем если б они были равными.

— Занят. Чем могу помочь?

Она улыбается и хлопает ресницами. Он ее, конечно, не видит, но голос у нее от этого тоже меняется.

— Боюсь, со мной вчера произошел небольшой несчастный случай, и надо наложить швы, и я в самом деле не хотела бы обращаться в больницу. Вы все еще выезжаете на дом?

Он делает паузу и неопределенно хмыкает. Нехороший знак.

— Я выезжаю, однако моей секретарше позвонили из офиса судьи. Похоже, он вычеркнул вас из своих планов. Однако всего в двух милях от вашего дома есть небольшое отделение неотложной помощи…

— Доктор Бэрд, извините, что перебиваю, но вы ведь знаете, что… секретарши Рэндалла… им нельзя доверять. То есть они наверняка говорят истинную правду, когда просят выписать им определенные антибиотики или… процедуры… Но, в общем, меня они недолюбливают.

Рэндалл и доктор знакомы уже много лет, и Патрисия точно знает, что Бэрд годами набивал карманы, избавляя незамужних девушек от неприятных сюрпризов посредством не вполне одобренных процедур. Она даже слегка приподнимает брови, будто ждет, когда маленький мальчик признается, что это он подложил лягушку ей в ботинок.

— Уверен, что это правда, Патрисия. — А раньше он называл ее «миссис Лейн». — Однако боюсь, Рэндалл заплатил мне вперед, так что все карты у него. Полагаю, он сейчас в Исландии с… Донной, не так ли? Алексис? Я вколол ей вакцину прямо накануне их отъезда.

Тон у него просто отвратительный, самодовольный, как у жирной крысы, которая прекрасно знает, что ее нельзя поймать или как-то наказать. Будь доктор здесь, Патрисия залепила бы ему пощечину, но они висят на проводе, и он, к сожалению, ужасно далеко.

— Ну что ж, скажите мне, сколько вы берете в час?

— Больше, чем вы можете себе позволить. Хорошего дня, Патрисия. И удачи.

А потом наглый ублюдок бросает трубку.

Как он посмел! И это после того, как он порядком нажился на ней за эти десять лет брака!

Что ж, очевидно, гольф-туры в тропики стоят больше, чем клятва Гиппократа.

— Сам пошел на хрен, — рычит Патрисия, отшвыривая телефон на подушки.

Понимающая улыбочка, аристократически приподнятая бровь, аккуратный акцент, богатый словарный запас, хитрые манипуляции — все исчезает, как только Патрисия понимает, что ни за что не добьется того, чего хочет, от маленького ехидного засранца.

Она снова открывает ноутбук и набирает «рана от укуса человека». Десять минут и сорок безвкусных роликов