Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила

   - Что они взяли?! Что они взяли, Рита?! Быстро! - приказным тоном повторила я.

   - В-вещи. Деньги.

   - Где они, Лёня? Где мои деньги?

   Баба зашлась от плача и уткнулась лбом в пол, раз за разом повторяя одну строчку из какой-то молитвы. В молитвах я не понимала ровным счетом ничего.

   - Если ты не заткнешь свой рот, - полным хладнокровия голосом пообещала ей, - то я одним движением перережу ему глотку. А затем тебе. А затем вашему дружку. И пусть ты тысячу раз помолишься, вас даже похоронить некому будет. И никто вас не хватится и не найдет. Вы будете тут лежать, гнить в собственной крови и кишках до того момента, когда кто-нибудь через долгое-долгое время случайно не вспомнит про вас и не придет опохмелиться. Еще не факт, что этот алкаш что-то сделает. Итак, Лёня, хочешь ли ты так нелепо сдохнуть? Я могу устроить.

   - Я...я милицию вызову, - прохрипела баба, лихорадочно цепляясь за что-нибудь. Друзья не помогли, бог не выручил, и она искренне надеялась, что меня остановят менты. Дура.

   - Вперед, - с циничной и полной иронией усмешкой подбодрила ее. - Звони. Я даже тебя пропущу к телефону. Только есть пару неувязок. У тебя нет телефона. Это раз. А два...ты всерьез думаешь, что поверят трем пьяным алкашам под кайфом - а это, хочу сказать, любой мент заметит, - а не милой девочке, особенно если эта девочка, - кивком подбородка указала на стоявшую справа от меня Риту, - в таком состоянии? Они вам навешают срок лет пятнадцать строгого, и ты это знаешь. Поэтому вперед. Звони, - когда баба не двинулась с места, я сурово продолжила: - Где мои деньги?!

   Я говорила серьезно и не шутила, и чтобы доказать это, прижала пальцы к Толиной ране, надавив на самые края. Мужчина задергался от боли, но тут же замер, гипнотизируя блестевшее лезвие, пусть и покрытое кровью.

   - Я жду.

   - В боч-чонке.

   - Рита, зайди в их комнату и найди бочонок. И побыстрее. Где остальные наши вещи?

   - В комнате.

   На сей раз девушка беспрекословно подчинилась. Несколько минут мы провели в полной тишине, если не считать причитаний мужиков и судорожных всхлипов Лёньки. Второй алкаш наконец-то открыл лицо, которое напоминало переваренное рыхлое мясо. Глаза он открыть не смог.

   Наконец, Рита вышла, таща на себе мольберт, мою одежду и треснувший бочонок.

   - Будь другом, открой его и пересчитай, - пока говорила, не спускала с подобравшейся бабы цепкого взгляда. Я знала, что не досчитаюсь какой-то суммы, все зависело от того, как много я потеряю. - Сколько там?

   Купюры в Риткиных руках дрожали. Затем девушка неуверенно озвучила сумму.

   - Здесь нет трети, - нежно улыбнулась. - Лёня, ты хоть представляешь, что я могу с вами сделать? Куда вы все потратили?

   Выяснилось, что покупки весьма банальны - водка, еда и магнитофон с барахолки.

   - Забери его.

   - Кого? - не поняла Рита.

   - Магнитофон.

   Девушка с опаской прошла мимо Леониды, нервным движением уцепилась за пластмассовую ручку и прижала технику к груди.

   - Молодец, - похвалила ее. - Теперь собирай вещи.

   - Наши?

   - Да. Кстати, Лёнь, ты своего хахаля любишь?

   Та с отчаяньем и злобой подняла голову.

   - Что?

   - Я спрашиваю - ты любишь его или его голова стоит тех денег, что вы у меня украли?

   - Ты не посмеешь, - неверяще выдохнула она. Я мрачно улыбнулась и просунула кончик ножа в вновь открывшуюся рану. Толя уже ничего не соображал от боли.

   - Уверена? Я посмела в жизни многие вещи. Поэтому спрашиваю еще раз - как ты вернешь долг?

   Баба облизала потрескавшиеся губы и неохотно прошептала.

   - В комнате...Крестик золотой есть и цепочка. Меня в них крестили.

   Эти подробности меня не волновали.

   - Где?

   - В синем ящике. Ты собираешься его забрать?

   - И заберу, - заверила я.

   - Это же крестик.

   - Вы же продали ее иконы. Почему я не могу забрать крест? А меня потом ваш же бог и простит. Тебя же прощает всегда.

   Рите потребовалось пятнадцать минут, чтобы собрать свои и мои вещи. Теперь уже девушка уходила не с двумя чемоданами, а только с одним, к тому же полупустым. Мой неизменный пакет остался со мной. Я попросила девушку принести из синего ящика золото, и Лёня после моих слов дернулась всем телом.

   - Саш, - робко подала голос Рита из другой комнаты.

   - Да?

   - Тут еще сережки и мои триста рублей.

   - Твои триста? - переспросила я.

   - Да! Они у меня взяли. Мне их забирать?

   Несмотря на острую, жгучую боль в правой руке, я усмехнулась.

   - Забирай.

   - И деньги?

   - И их тоже.

   В общем, пока я держала на привязи троих алкашей, Рита под моим руководством обчищала их комнату. Но конечно, найти что-то путное оказалось сложно. Кроме креста, сережек и трехсот рублей ничего ценного у них не оказалось. Ах да, еще магнитофон.

   Когда соседка закончила, я улыбнулась Лёне, убрала нож от горла Толи и вежливо поинтересовалась:

   - Скажите, никто не знает, ожоги водкой прижигать можно? - никто, конечно, не ответил. Лёня на коленях подползла к своему хахалю, который буквально свалился ей в руки. Мужчина с обожженным лицом забился в угол и рукавом грязной рубахи прикрыл морду. Тогда я обратилась к Рите: - Ты знаешь?

   Она помотала головой.

   - Нет.

   - Ну и ладно. Тогда пошли. Как там говорят? Спасибо этому дому - пойдем к другому? - улыбнулась.

   Рита дернула меня за рукав и потянула к выходу.

   - Пойдем, Саш, пожалуйста.

   Через пять минут мы сидели в автобусе и ехали неизвестно куда.

   Адреналин и эмоции схлынули, оставив после себя апатию. Я прислонилась лбом к холодному стеклу автобуса, равнодушно смотрела в окно и лелеяла обожженную ладонь, чувствую нарастающую боль , пробивающую до костей. Рита меня не трогала, тихо ехала рядом, поставив чемодан себе на колени, и думала о своем. Потом неожиданно встрепенулась и принялась рыться в вещах.

   - Держи.

   Я, приложив усилия, приоткрыла один глаз и покосилась на белый тюбик в ее руках.

   - Это что?

   - Детский крем.

   - Нахрена?

   - У тебя рука сильно обожжена.

   - И что, крем с зайцем мне поможет?

   Она пожала плечами, улыбнулась и настойчиво протянула тюбик еще ближе, не собираясь уступать.

   - Не знаю. Но хуже, наверное, уже не будет.

   Мысленно с ней согласилась, нехотя взяла крем и обильно смазала ладонь. Потом попросила:

   - Дай газету. Она у тебя?

   - Да. Держи.

   - А ручка с листком есть? Или карандаш?

   Рита порылась в своем волшебном чемоданчике и вынула нужные вещи.

   - Вот.

   - Гранд мерси.

   Следующие полчаса я старательно корпела над объявлениями, выискивая более-менее подходящие, и с огорчением подытожила результат. Только два подходили по цене, но одна комната находилась в Подмосковье, другая - на окраине города. И что-что я сомневалась, что они так сильно отличаются от места, из которого я только что уехала.

   - Можно спросить? - снова подала голос Рита, дождавшись, когда я прекращу писать.

   - Рискни.

   - Там...на кухне...Ты правда могла их убить?

   Мои ничего не выражающие черные глаза встретились с ее зелеными, наполненными облегчением, неверием и любопытством. Я почувствовала глухое раздражение.

   - Какая разница? Я не люблю говорить о том, что могу, а что нет. Я либо делаю, либо не делаю.

   - Но ты бы сделала? - не унималась девушка.

- И ты бы сделала.

   Рита с ужасом отшатнулась и издала отрицательный возглас.

   - Никогда!

   - Уверена?

   - Да. Я бы их никогда не убила.

   - А причем тут именно они? Я говорю о том, что и ты способна на убийство. Все способны и все могут.

   - Я не согласна с тобой. Это грех. Нельзя так говорить. Не ты жизнь дал и не ты вправе ее забирать.