Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила

   - Здесь намного больше. Давайте я верну, - протянула ему пару бумажек, правда, не особо уверенно.

   Мужчина замахал на меня руками.

   - Берите. Вам еще домой ехать.

   Пока обувала тяжелые ботинки, дядька мялся, чего-то хотел сказать, но на полуслове замолкал. Я его не торопила. В таких вещах торопить нельзя. Наконец, он решился и предложил:

   - Саша, вы не передумали насчет нашего университета?

   - Что вы? - преувеличенно охнула и вылупила глаза, словно он сказал нечто кощунственное. - Это же моя мечта!

   - Знаете, возможно, вы мне жизнь спасли. Не надо краснеть так, Александра. Это же правда. И самое малое, что я могу сделать - это помочь осуществить вашу мечту.

   - Я не знаю. Как-то неудобно...

   - Вот что, Саша, оставьте свой номер, и я с вами созвонюсь, как будет время, чтобы обговорить детали. Я прекрасно понимаю, что вы не можете в полной мере самостоятельно подготовиться к поступлению, но я могу помочь и позаниматься с вами.

   - Да...но у меня нет телефона. Вернее, автоматы, будки, но домашнего...

   - Не проблема, - на квадратном листочке он вывел аккуратные цифры. - Возьмите. Я домой прихожу после семи вечера, иногда позже. Но обычно к этому времени уже бываю здесь. Позвоните, как появится возможность.

   Очутившись на улице, освещенной яркими рассветными лучами, я не сдержала радостного возгласа, чуть не затанцевав от счастья. О таком я даже не думала. Мне бы из клоповника выбраться, а тут...Целый институт! Профессор, чтоб его за ногу. Настоящий и даже живой. Умный и такой одинокий на старости лет.

   Я никогда не уважала старость, не чтила ее и не делала из-за нее никаких уступок. Старость, молодость - все одно. Но одиночество на заре жизни - это ужасное состояние для бабушек и дедушек. И впоследствии я не один раз использовала его в собственных интересах, играя на новых открытых мною человеческих слабостях как на ксилофоне. Раньше мне негде было столкнуться с этой разновидностью слабости. Была похоть, жажда власти, жажда красоты и богатства. Они перемешивались, сливались воедино, но со страхом одиночества и болезненным желанием общества я повстречалась впервые. Мне самой ведь нужно не столько общество, сколько практические плоды, которые оно способно дать.

   Теперь же мне предстояло учиться общению ради общения.

   В ночлежку я вернулась довольной как никогда. После уютной квартиры дядьки, обшарпанные стены и пьяные рожи смотрелись еще более удручающе, чем обычно, но отвращения не было. Я скоро уеду отсюда. У меня есть деньги, у меня будет учеба и будет жилье. Для студентов же предусмотрены общежития.

   - Ты такая счастливая сегодня, - Рита удивленно меня рассматривала, периодически неверяще покачивая головой. - Что-то случилось?

   - О да. Я уезжаю отсюда.

   - Куда?

   - Пока не знаю. Куда-нибудь. Зато потом буду жить в общежитии.

   - Ты поступила куда-то?

   - Поступлю.

   Рита с доброй завистью скорчила рожицу.

   - Откуда в тебе столько уверенности? Мне хотя бы половину твоей .

   - Откуда надо. Ты сама-то собираешься куда-нибудь уходить? Или будешь вечно здесь жить?

   - Я тоже попробую поступить.

   - Куда? Небось что-то с твоими каракулями связанное?

   Она покраснела.

   - Да.

   - Ужас.

   Я собирала свои нехитрые пожитки, упаковывалась и готовилась к отъезду. Пока собиралась, попросила Риту сходить в киоск и купить газету с объявлениями. Засиживаться в стеклянной банке не хотелось.

   - Вот деньги, - вытащила одну купюру. - Сдачу принесешь.

   И без того большие глаза потрясенно расширились, глядя на непривычную для нас сумму денег.

   - Откуда столько? Ты кого-то ограбила?

   - Почему ограбила? Заработала.

   - Кем?

   - Кем надо. Иди уже. И давай быстрее, ладно?

   На крайний случай я планировала переехать завтра утром. Но ни часа больше здесь. Ни за что.

   К сожалению, все пошло не так, как я планировала.

   Глава 44.

   Что мое - то только мое и моим останется. Это касается всего - вещей, денег, мужчин и привязанностей. Я могу милостиво отдать, скрипя сердцем подарить, но не позволю забирать что-то, принадлежавшее мне. Особенно если это что-то - единственный шанс на хорошую жизнь.

   Прежде чем уходить на другую ступень новой жизни, надо было разобраться со старой.

   Попрощаться с Рафиком, который будет не особо рад лишиться почти бесплатной рабочей силы, утрясти вопрос с ночным кафе и найти новую работу. Но Рафик по степени неотложности занимал первое место. Дождавшись Риту, вернувшуюся с газетой, я забрала сдачу и засобиралась на работу. Деньги предпочла спрятать дома, потому что на улице с такой суммой было небезопасно, к тому же я не в институт благородных девиц направлялась, а в нашу комнату обычно никто посторонний не заходил. Рита заверила, что весь день и вечер будет дома - рисовать.

   Потом я сто раз о своем поступке пожалела, ведь обычно всегда носила свои нехитрые сбережения с собой. А тут побоялась. Не того боялась, оказывается.

   - Смотри, никуда не уходи, - предупредила ее на всякий случай. - Дождись меня и вали куда хочешь, а комнату без присмотра не оставляй.

   - Я поняла. Саша, успокойся, я никуда не уйду. Мне нужно одну картину дорисовать.

   В общем, уверенная в том, что все под контролем, я направилась к Рафику. Не рад - очень мягкая формулировка его реакции. Мужчина орал, кричал, топал ногами, размахивал руками и напирал на то, что я неблагодарная девчонка, которая не ценит его помощи. А он, можно сказать без преувеличения, жизнь мне спас. Да-да.

   - Все вы такие! - воинственно тряс кулаком Рафик. Я стоически молчала и не двигалась, пережидая бурю. - Поползуетэсь, поиграетэ и что? И все! И нэту! С концами в воду. Что мнэ теперь дэлать, ты подумала своей головой, нэ? Ты посмотри! - он крутанул меня вокруг своей оси и обвиняюще ткнул на нескольких посетителей, спокойно евших свой обед. - У мэня рук не хватает! Наплыв клиентов! А ты что? "Я ухожу"! Ты бы еще мне за час до ухода сказала!

   Кричал он долго, но на тон голоса я обращала внимание как раз меньше всего. Уж чем-чем, но мужской эмоциональностью и угрозами меня напугать тяжеловато. В конечном счете, мы с Рафой договорились, что сегодняшний день я отработаю полностью, а завтра могу идти хоть на четыре стороны. Конечно, он вначале попытался шантажировать меня квартирой, но поняв, что номер не проходит, бросил это дело. Расстались мы почти миром.

   Зато в последний раз Рафик выжал из меня все, что мог. Я работала до седьмого пота, и такой уставшей, наверное, никогда не была. Плюс, он мне заплатил меньше положенного минимума раза в два. На проезд едва хватило. Жмот.

   Но и на это я предпочла закрыть глаза. У меня были деньги, и теперь я смогу найти более приличную работу, пусть там с меня и спросят документы. Домой, несмотря ни на что, я ехала в приподнятом настроении и раздумывала о газете, которую собиралась читать, чтобы найти подходящие объявления.

   Стоило мне открыть старую скрипевшую входную дверь, как все мои инстинкты включились в полную боевую готовность. Все вроде бы было так же, как и всегда в это время. За окном темно, на грязной кухне в дальнем конце длинного коридора горит приглушенный свет, отбрасывая на стену тень от обеденного стола. Оттуда же доносится громкая музыка, под стать ей - громкие пьяные голоса, скатывающиеся в нецензурщину, по всему дому - тугой запах самогонки. Но еле заметные детали заставили задержать дыхание, вжаться в темный угол и полностью обратиться в слух.

   Музыка была какой-то другой, вернее, не она даже, а сам звук, звучание, частота. Голоса - да, как всегда пьяные, но с излишне радостными, я бы сказала, лихорадочно-радостными нотками. Такое бывает, когда наступает эйфория, когда ты чем-то возбужден. И к запаху самогона приплеталось что-то еще. Чего-то жареного - мяса или курицы, точно не могла разобрать. А у этих людей по определению не бывает нормальной еды - только закуска и водка. Лёня не готовит.