Летающие колдуны - Ларри Нивен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Голос. Она снова обратилась во внимание.
— Полли. Ты должна довериться мне.
Она хотела ответить, выразить свою благодарность, попросить, чтобы голос говорил, чтобы он вытащил ее из небытия в реальность… Но она не могла говорить.
— Я бы хотел освободить тебя, вернуть в мир звуков, прикосновений, запахов, — сказал голос. Мягкий и почтительный. — Но я пока не могу сделать этого. Есть люди, которые хотят, чтобы ты была здесь.
Голос уже был ей знаком, спокойный, уверенный. Она узнала его.
— Харри Кэйн и Джейхок Худ. Это они не хотят, чтобы я освободил тебя. — Голос Кастро. Она хотела вскрикнуть. — …потому, что ты не выполнила задание. Тебе было поручено узнать все о грузе рамробота 143. И ты не выполнила задания.
— Джей! Лжец! Я выполнила! — Она хотела выкрикнуть правду. Всю правду. И в то же время она понимала, что этого и добивается Кастро. Но она так долго молчала!
— Ты хочешь мне что-то сказать? Возможно, мне удастся уговорить Худа и Кэйна освободить твой рот. Ты этого хочешь?
— Очень хочу, — подумала Полли. — Тогда я скажу тебе все, что о тебе думаю.
Что-то внутри нее еще сохранило здравый смысл. Сколько же времени она здесь? Не годы. И даже не дни. Ей хотелось пить. Впрочем, может, они вводили ей воду. Однако сколько бы времени она ни провела здесь, ей удалось поспать. Кастро об этом ничего не знает. Он появился на несколько часов раньше.
Где же голос?
Все было тихо. Она ощущала слабое биение пульса в сонной артерии, но голоса не было.
Где же Кастро? Решил оставить ее гнить тут? Говори!
Говори со мной!
* * *«Планк» был огромен, но жилое пространство занимало всего треть его объема. Много места занимали грузовые отсеки, двигатели, баки для горючего, энергоустановки. Поэтому на жилое пространство почти не оставалось места, однако в нем нашлась комната, вернее, целые апартаменты для Иезуса Пьетро Кастро. Сейчас он находился в комнате, которая когда-то была гостиной: с диванами, карточным и кофейными столиками, с видеоустановкой, соединенной с корабельной библиотекой. Это была большая комната, даже слишком большая для космического корабля, где всегда не хватало места.
В комнате стоял огромный тяжелый ящик, опутанный трубками. Два охранника сидели рядом с ящиком, тут же стоял Кастро, прижимая переговорную трубу к губам. Труба была соединена с ящиком.
— Дадим ей на размышление минут десять, — сказал он, засекая время.
Раздался зуммер его переносного телефона.
— Я в вивариуме, — сказал майор Янсен. — Девушка-колонистка, в этом нет сомнения. Она в одежде поселенки. Вероятно, где-то украла. Пока мы не знаем, где именно. Нам пришлось ввести в нее антидот, так как она получила сверхдозу усыпляющего.
— Она пришла одна?
— Я не могу сказать с уверенностью, сэр. Тут есть два момента. Во-первых, от ее аппарата были отсоединены провода. Она не могла сделать этого сама. Может, из-за этого и проснулся один из пленников в тот раз?
— И затем освободил остальных? Я не верю в это. Мы бы заметили отсоединенные провода.
— Согласен. Значит, здесь был кто-то, кто отсоединил провода от аппарата девушки.
— Может быть. А второе?
— У одного из охранников не оказалось противогаза. Мы не смогли его найти. Сумка пуста, а жена сказала, что охранник, уходя, взял его с собой. Теперь он проснулся, но сам ничего не понимает. Кроме того, на его лбу есть рисунок, подобный тому, что мы уже видели на дверях.
— Ах, вот как.
— А это означает, что в самой полиции, может быть, есть предатель, сэр.
— Почему ты так думаешь, майор?
— Кровоточащее сердце не используется в качестве символа ни одной из организаций. Только охранник мог нарисовать этот знак. Ведь сюда больше никто не входил.
Иезус Пьетро едва сдерживал свое нетерпение.
— Может быть, ты прав, майор. Завтра мы обсудим, как нам выяснить все это.
Майор Янсен поговорил еще немного, высказывая различные предположения. Пьетро слушал, вставляя соответствующие ремарки, и постарался побыстрее закончить разговор.
Предатель в полиции? Пьетро очень не хотелось думать так. Конечно, такая вероятность есть, и ею нельзя пренебрегать, но даже одно предположение об этом могло причинить невосполнимый моральный урон полиции.
Во всяком случае, Иезус Пьетро этим не заинтересовался. Ни один предатель-полицейский не смог бы невидимкой проникнуть в кабинет самого Иезуса Пьетро. Кровоточащее сердце означало что-то совсем другое.
Иезус Пьетро позвонил в соседнюю комнату.
— Пусть кто-нибудь принесет мне кофе.
Еще три минуты, и можно будет возобновить беседу с девушкой.
Иезус Пьетро расхаживал по комнате. Он ходил, прижав больную руку к телу. Боль еще не отпускала его, и ощущение было не из приятных.
Да, кровоточащее сердце означает что-то совсем другое. Устрашающий символ на двери вивариума. Пальцы, которые он сломал, даже не заметив когда. Рисунок чернилами, появившийся на досье, как подпись. Да, как подпись.
Интуиция говорила Пьетро, что этой ночью что-то произойдет. И произошло. Но что? Интуиция привела его сюда. Вообще-то не было никаких логических причин приходить к Полли Турнквист? А может, у его подсознания были иные причины приводить его сюда?
Иезус Пьетро расхаживал вдоль закругленных стен комнат.
Кто-то постучал в дверь в потолке. Охранники приготовили пистолеты. Скрипящий звук, и дверь открылась. Человек стал медленно опускаться по лестнице. Он держал в руке поднос и не стал закрывать за собой дверь.
На космическом корабле было не очень удобно передвигаться. Везде лестницы. Человеку с подносом нужно было проделать довольно длинный путь по лестнице.
Мэт заглянул в открытую дверь. Он увидел человека с подносом, спускающегося вниз. А в комнате было еще три человека и среди них Кастро. Когда голова Мэта появилась в дверях, все посмотрели на него. Но это длилось только мгновение. Затем все глаза опустились.
Мэт начал спускаться, глядя через плечо на них и стараясь одновременно видеть все восемь глаз.
* * *— Черт побери, Худ, помоги мне подняться.
— Парлет, не можешь же ты…
— Помоги мне подойти к телефону.
— Мы совершаем самоубийство, — сказал Харри Кэйн. — Что сделают твои родственники, когда узнают, что мы держим тебя здесь в плену?
— Я здесь по собственной воле. Вы знаете сами.
— Но они этого не знают.
— Моя семья подчиняется мне. — Парлет уперся руками в ручки кресла и с неимоверным усилием встал. Однако передвигаться он не мог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});