Мы воплотим богов - Девин Мэдсон

замолчала, расхаживая по короткому переулку, словно кружащийся на ветру лист. – Да, да! – Она резко остановилась. – Если мы предложим ему себя, он возьмет нас с собой, и мы сумеем подобраться к Унусу и будем готовы при первой же возможности убить Дуоса. Держись как можно ближе, но оставаясь в безопасности. Получается, один из нас будет внутри, а другой снаружи, да?

– Он же вас убьет!

– Нет. По крайней мере, пока он на нас не женится и не провозгласит себя богом. И ему не влезть в нашу голову, как в твою, там и так уже достаточно тесно.

Яконо отвел взгляд. Много разных выражений, сменявшихся на его лице, завершились растерянностью и смущением.

– Я сейчас говорю с Кассандрой, или… или с другой?

– С Кайсой, – резко отозвалась она. – Да, ты говоришь с Кайсой, потому что, когда ты рядом, Кассандра не способна строить планы или здраво мыслить. Поэтому, пока не пришло время кого-нибудь заколоть, я тут главная. И вот еще что: я намерена пойти к Дуосу и предложить себя в жены, а ты выполнишь контракт на убийство, следуя за нами или как получится, понял?

«Кайса, какого хрена?»

Я попробовала заорать, но Кайса крепко стиснула зубы и удержала контроль.

«Кайса! Мы не можем за него выйти! Только не за него, ни за что!»

Игнорируя меня, она пристально глядела на Яконо.

– Ты согласен? – повторила она. – Ты же хочешь наконец исполнить контракт?

Он кивнул.

– Значит, так мы и сделаем. Но держись вне его поля зрения: Кассандре ни к чему снова драться с тобой.

Я поморщилась, и Яконо тоже, но исполненная решимости Кайса развернулась и зашагала на улицу, не оставив Яконо ничего, кроме как подчиниться, а мне – закричать.

«Прекрати, Кассандра, – приказала она, пробегая по улице не навстречу потоку солдат, а в одну сторону с ними. Наше сердце бешено колотилось. – Ты творила и более глупые вещи».

«Неужели глупее, чем бежать к тому, кто хочет нас уничтожить, и просить его жениться на нас?»

Она издала короткий смешок.

– Как ты романтично это сказала.

На подходе к лагерю левантийцев солдаты сбавили шаг, и неловкость ситуации ощущалась в шепоте и ворчании. Кажется, все запутались в том, кто на чьей стороне и даже сколько этих сторон, но все дружно ненавидели доминуса Виллиуса. Он стоял в окружении свиты кисианских солдат и, не обращая внимания на кипевшую вокруг него неприязнь, вел беседу с женщиной в костяной короне. Диалог выглядел не дружеским, но и не враждебным, что-то вроде разговора достойных противников.

– Лео! – окликнула его Кайса, отчего мне захотелось еще глубже зарыться в глубины сознания.

Все на площади обернулись к нам, все таращились и тыкали пальцами. И шептались, шептались. Что я за урод. Невозможно под множеством взглядов не почувствовать в этом правду.

– А, Ходячая смерть, ты вернулась, – приветствовала Костяная баба, подчеркнув мой титул взглядом в сторону Дуоса. – Я могу что-то для тебя сделать?

– Нет. – Кайса стояла прямо и уверенно, не отводила взгляда и не пряталась, и, как бы ни был мне ненавистен весь этот план, ею невозможно было не гордиться. – Я здесь для того, чтобы сделать лорду Виллиусу предложение.

Лео наблюдал за нами с тех пор, как мы появились, но теперь опустил маску и смотрел на нас поверх светлой ткани.

– Кайса, – почти ласково произнес он. – Как необычно видеть, что ты командуешь. Ну конечно, сделай мне предложение. Хотя если речь о моем брате, ты зря потратишь слова.

– Нет. Не в Унусе дело, а в нас с тобой. Тебе требуется супруга, чтобы довести пророчество до конца.

Сотни взглядов обратились в ничто. Остались только мы и стук нашего сердца. Дуос стянул маску до конца, его губы изогнулись в легкой улыбке.

– Понимаю. Дословный перевод предпочтительнее метафорического. Я всегда считал, что из вас двоих ты умнее, Кайса.

Она изобразила небрежную пародию на реверанс, но Дуос даже не посмотрел. Он озирался, навострив уши, в поисках звуков, слышных ему одному. К счастью, Яконо был не так близко, но сама мысль о нем могла привлечь внимание Дуоса.

– О, не беспокойся, – заявил он, наконец поглядев на нас. – Я уже знаю, что у тебя на уме, но твой план не сработает. Мои солдаты присмотрят за нашим… приятелем, а ты не приблизишься к Унусу даже на расстояние крика. Но насчет супруги – тут ты права, и мне придется пойти на небольшой риск: вдруг ваш план хитрее, чем кажется. – Он махнул своим людям. – Капитан? Эту мы тоже забираем с собой. И пошлите кого-нибудь за священником. Я женюсь.

27

Рах

Сон не шел, всю ночь я в полубреду репетировал речь, которая завоюет сердца ненавидящих меня левантийцев. Когда измученное тело погружалось в дремоту, меня захватывал водоворот кошмаров о том, как все может пойти не так. Задолго до рассвета я оставил надежду уснуть и встал со спальной циновки.

Сидя на балконе с накинутым на плечи одеялом, я наблюдал через резную решетку за лагерем левантийцев, медленно оживающим с восходом солнца. Развели костры, сонные фигуры двигались в тумане, словно призраки, то появляясь, то исчезая. Я чувствовал себя таким же бесплотным и скрытым завесой. Я не мог вспомнить, каково это – быть единым целым с гуртом, доверять всем и считать семьей. Даже если мы сумеем вернуться в степи, такого уже не будет. По крайней мере, для нас.

Шарканье шагов и зевок возвестили о появлении Гидеона, такого же бесплотного, как люди на площади, пока я не оборачивался, пока позволял ему существовать только в виде слабых звуков жизни. Нам нужно было поговорить, но, как всегда, проще было молчать, сидеть подальше друг от друга, погрузившись в собственные мысли.

– У тебя есть план? – спросил Гидеон, настаивая на своем существовании. Я не мог понять, расстраивает меня его неподчинение моему мрачному воображению или же утешает.

– Насколько он вообще возможен.

Мы посидели некоторое время молча, глядя, как пробуждается левантийский лагерь. Вскоре там начали готовить еду, вместе с дымом в воздух поднимался смех. И только опасливое передвижение кисианцев по краям лагеря демонстрировало его неуместность.

– И когда ты пойдешь туда? – спросил Гидеон.

– Скоро. – Я не хотел, чтобы он догадался о том, что от одной мысли об этом руки и ноги наливаются свинцом. Вчерашний гнев рассеялся, уступив место сомнениям. – Когда буду готов. Вряд ли стоит идти туда, завернувшись в одеяло.

– Если собираешься ждать, пока потеплеет, можешь вообще не дождаться. Туман, похоже, очень плотный.

Тянулись