Йерве из Асседо - Вика Ройтман

месяцев ни разу не поинтересовалась, как у меня дела, да к тому же пыталась внушить мне мысль, что Натан мне изменяет с Аленой, и из-за этого я… мы… Да ты просто не можешь выносить, когда кому-то хорошо, потому что тебе постоянно паршиво. И будет всегда.

Влада ничего не сказала. Я думаю, ее охватил ментальный паралич. Я думаю, что я пробила все ее психологические защиты, и психиатрические тоже. Я думаю, что были в моем Я жестокие части, которые редко прорывались наружу в реальной жизни, но когда прорывались, могли довести человека до ручки. Особенно слабого человека.

– Я не собираюсь больше жить с тобой в одной комнате, мне хватило по гроб жизни, – эффектно завершила я свой монолог и вышла.

Фридочку я нашла на веранде за раскатыванием теста для пирога в честь дня рождения Марка.

– Переведите меня, пожалуйста, в другую комнату, – сказала я, все еще трясясь от злости.

– Здрасьте. – Домовая отряхнула руки от муки и вытерла о полотенце. – Приехали. Что вы не поделили, девулечка моя?

– Литературную трактовку одного произведения.

– А подробнее?

– Я не хочу больше жить с Владой, и не спрашивайте меня почему.

Фридочка не спросила. Она спросила другое:

– А как же быть с Аленой? Вы же лучшие подруги.

– Вовсе не обязательно жить в одной комнате, чтобы дружить. Очень даже наоборот, кстати. Когда приедет новая группа, больше не селите лучших друзей в одну комнату, если не хотите уничтожить их дружбу.

– Спасибо за совет, деточка, я приму его к сведению. Но менять комнату в конце года неразумно – перетаскивать вещички, налаживать отношения с новыми соседками, свыкаться с их порядками. Лучше потерпи, скоро домой.

– Мне надоело быть разумной и надоело терпеть. Домой не скоро, а аж через три месяца.

– Через два. А если не считать пасхальные каникулы, так фактически через полтора, – заметила Фридочка.

– Это очень много.

– И куда ты предлагаешь тебя переселять? Все кровати заняты. Я не стану никого заставлять переезжать, это несправедливо. Для того чтобы поменять комнату, тебе придется уговорить одну из девочек с тобой поменяться. Только вряд ли кто-нибудь захочет.

Об этом я как-то не подумала.

– В конце коридора есть пустующая комната, в которой никто не живет. Вообще, это глупо, что мы все живем втроем, когда можно было создать две комнаты, где проживали бы только двое соседей. Переселите меня туда.

– Зоечка, тебе кажется справедливым, что кто-то будет жить втроем, а кто-то – вдвоем? Да и по правилам программы и Деревни ребенок не должен жить в одиночестве, как прокаженный.

– Это потому, что вы нам не доверяете, – заключила я. – Вы считаете, что мы малолетние дебилы, неспособные к самостоятельной жизни. Да и вообще с тех пор, как Арт уехал, Марк и Никита живут вдвоем.

– Что за муха тебя укусила? – беззлобно спросила Фридочка.

– Не муха, а змея, – бросила я. – Я пойду просить у Фридмана.

– Иди, – улыбнулась Фридочка.

И я пошла гигантскими шагами.

Постучалась в небезызвестный кабинет в здании начальников и директоров, куда не входила никогда по собственной воле, а только тогда, когда меня вызывали на ковер. Но я больше не боялась Фридмана.

– Входите, – послышалось изнутри.

Фридман, одетый, как всегда, с иголочки, корпел над горой билетов и наших паспортов.

– Здравствуйте, госпожа Прокофьева, – поднял голову командир мочалок, – присаживайтесь. Чем могу быть вам полезен?

Трудно было поверить, что Фридман так к нам обращался без издевки, тем не менее он действительно нас уважал. Или же просто с детства мечтал жить в те времена, где табель о рангах была действительна и существовали юнкерские училища и институты благородных девиц. Все мы хотим, чтобы с нами говорили на языке детства. Фридман не был исключением. Я решила воспользоваться его слабостью. Я была в ударе.

– Семен Соломонович, – чинно произнесла я, потупив взор, – я хотела попросить у вас особого соизволения милостиво разрешить мне покинуть мое нынешнее место проживания по причине возникших сложностей в отношениях с одной из моих соседок, хотя мне, безусловно, известно, что речь идет об исключении из деревенских правил.

И тут я впервые в жизни поняла, что способна говорить вслух точно так же, как писать. Это открытие настолько меня поразило, окрылило, воодушевило и вдохновило, что я чуть не забыла, зачем пришла.

– Не смею надеяться на положительный ответ с вашей стороны, однако свою просьбу я все же озвучу, в надежде, что вы не сочтете ее излишне наглой. Поскольку свободные кровати в занятых комнатах нашего общежития отсутствуют, я осмелюсь предложить вселить меня в пустующую комнату и позволить мне до конца учебного года проживать в ней в одиночестве. Моя скромная персона – особа ответственная и вполне самостоятельная и ваше исключительное доверие не обманет, даю вам слово.

Поскольку глаза мои были кротко опущены, а взор обращен на длани, скрещенные на коленях, я не видела лица Фридмана, так что его “кряк” оказался для меня полнейшей неожиданностью.

Когда я посмотрела на Фридмана, то увидела, что он отчаянно борется с собой, будто не определившись, заржать ему, восхититься или возмутиться. Вероятно, какой-то частью своего Я он подозревал, что я над ним изощренно издеваюсь, а другая обрадовалась внезапно обнаружившемуся партнеру для игры в кадетский корпус.

Семен Соломонович сложил руки на столе и подался вперед.

– Комильфо, – сказал он, – откуда ты взялась?

– Из Асседо.

Я подумала, что если он захочет отгадать загадку, это будет означать, что он отказался от мысли, что я над ним издеваюсь.

Еще я подумала, что жизнь в программе “НОА” научила меня тому, что все настоящие педагоги, а не те, кто случайно попал в профессию, потому что их в юности заставили родители, или потому что их не приняли в Технион, или потому что их привлекал ежегодный отпуск длиной в летние каникулы и во все остальные каникулы, коих в Израиле девяносто дней в году, – это люди с богатым воображением и двойным дном, которое не стоит недооценивать. Впрочем, ради этого прозрения вовсе не обязательно было уезжать в Израиль, а просто почаще общаться с папой. Или ему со мной.

– Я слышал эту легенду, – на полном серьезе сказал мочалок командир.

– Какую легенду? – удивилась я.

Неужели коварная Аннабелла успела и Фридману доложить о моих тетрадях? А может быть, Маше и впрямь не стоило доверять?

– Про основание Одессы. Много нервов было потрачено фаворитами Екатерины при ее решении основать город на местности, где отсутствует пресная вода. Советники пытались отговорить ее от бредовой идеи, но слово императрицы – закон. Она хлопнула по