Рокоссовский - Сергей Егорович Михеенков

этого действа. Солдаты в перчатках. Перчатки летят туда же. После парада их сожгут вместе с помостом.

Парад длился два часа. Дождь не переставал. По причине низкой облачности отменили пролёты над Красной площадью самолётов.

По дороге домой парадный мундир на Рокоссовском начал высыхать и садиться. Как вспоминала Ариадна Константиновна, они с матерью снять с отца мундир не смогли, пришлось разрезать его по швам.

На следующий день в Кремле состоялся приём в честь участников Парада Победы. Многие маршалы и генералы прямо с приёма разъезжались к местам службы.

Рокоссовскому новым местом службы Верховный назначил Польшу, которая теперь называлась Польской Народной Республикой. Группировка войск, ещё вчера входившая в состав 2-го Белорусского фронта, стояла в освобождённой Польше. Знал ли он, командующий войсками 2-го Белорусского фронта, что очень скоро ему придётся сменить не только место службы, но и мундир?

Война ещё продолжалась на Дальнем Востоке. На ту войну его не призвали. Ни его, ни Жукова, ни Конева. Советской группировкой командовал маршал Василевский, монгольской – маршал Чойбалсан. Фронтами – маршалы Малиновский, Мерецков и генерал армии Пуркаев. Квантунскую армию они разобьют и принудят к капитуляции быстро, в результате нескольких мощных ударов.

А заботой Рокоссовского тем временем стало расквартирование войск в новых местах дислокации, демобилизация старших возрастов, налаживание связей с местными органами власти и общественностью Польши.

В Россию, в Союз, как тогда говорили, шли эшелоны с победителями. Гремели песни, звенели родными голосами тульские, саратовские и ливенские гармошки, звучали трофейные аккордеоны. В тех ликующих эшелонах приехала в родные просторы победителей песня, ныне забытая, а тогда довольно популярная, особенно среди фронтовиков:

Капитан, наш любимый комбат, капитан,

Гладко выбрит и чуточку пьян.

Капитан, мы встаём по команде: «Вперёд!»

Капитан раньше нас на мгновенье встаёт.

И в честь него гремел салют московский.

Он под Варшавой дрался впереди.

И не его ли обнял Рокоссовский,

Срывая орден со своей груди!..

Стоит заметить, что фронтовики любили многих генералов и маршалов. Но песню сложили только об одном. Народная любовь не бывает слепой. Она может превращать многое в легенды, она способна приукрашивать поступки своего героя, осыпать его цветами поэзии. И в этом смысле она куда как дороже всех орденов, званий и чинов.

Глава двадцать седьмая

Польский мундир

Я всегда буду поляком в России и русским в Польше…

Ещё 10 июня 1945 года полевое управление 2-го Белорусского фронта было преобразовано в управление Северной группы войск, дислоцированной на территории Польши. Свой штаб Рокоссовский разместил в городе Легнице. Легница долгое время была частью прусской провинции Нижняя Силезия, носила несколько иное название – Лигниц – и была населена немцами. В 1945 году немцев репатриировали в Германию, а в Легницу переселились поляки из восточных районов, отошедших к Советской Украине и Советской Белоруссии. Однако основное население городка составили русские – гарнизон Северной группы войск и штаб 4-й воздушной армии. Долгие годы Легницу называли «Маленькой Москвой».

В голове Сталина к тому времени уже созрела новая комбинация послевоенного мироустройства. Она не противоречила ялтинским договорённостям, но значительно укрепляла позиции СССР, в особенности на фоне резко изменившегося расклада сил после ядерной бомбардировки американцами японских городов Хиросимы и Нагасаки. В апреле 1945 года в Москву прилетела югославская делегация во главе с Иосипом Броз Тито. На переговорах Сталин, стоя у карты мира, где красным цветом был обозначен СССР, словно в раздумье сказал: «Никогда они не смирятся с тем, чтобы такое пространство было красным – никогда, никогда!» И вдруг: «Война скоро кончится. Через пятнадцать-двадцать лет мы оправимся, а затем – снова!..» После этих слов воцарилось молчание. Как вспоминал потом член югославской делегации партизанский генерал, народный герой Югославии и писатель Милован Джилас[138], «что-то жуткое было в его словах… но импонировала его уверенность в выборе направления, по которому надо идти, сознание неизбежного будущего, которое предстоит миру, где он живёт, и движению, которое он возглавляет». В разговоре генерал Джилас заметил, что у них, в Югославии, по сути, та же советская власть, на что Сталин, словно ожидая затронутую гостями тему, тут же возразил: «Сегодня социализм возможен и при английской монархии». Это прозвучало неожиданно и сильно. По поводу советской власти в Югославии Сталин уточнил, что у них в Югославии не советская власть, а «нечто среднее между Францией де Голля и Советским Союзом». Ему очень нужны были Югославия, Балканы, выход к Средиземному морю и Ближнему Востоку. Но там сидел сильный и самодостаточный маршал Тито, к тому же Югославию опекала Англия. Генерал Джилас хорошо запомнил фразу, произнесённую Сталиным во время той беседы: «“Если славяне будут объединены и солидарны – никто в будущем пальцем не шевельнёт. Пальцем не шевельнёт!” – повторял он, резко рассекая воздух указательным пальцем».

Польша в этом новом панславистском построении играла важную роль.

Первые послевоенные выборы в новой Польше состоялись в 1947 году. Победила Польская объединённая рабочая партия (ПОРП), в которой главную роль играли коммунисты. Постепенно было покончено с оппозицией и остатками партизанских отрядов Армии Крайовой и другими националистическими формированиями, в том числе и украинскими, действовавшими в лесах на территории Польши и Западной Украины. Прекратились нападения на советских солдат. Рокоссовский железной рукой смог раз и навсегда пресечь вольности военнослужащих Северной группы, что греха таить, порой граничащие с бесчинствами по отношению к местным жителям – полякам.

В 1948 году обострились взаимоотношения между СССР и Югославией. Причин конфликта было несколько, но главная – холодная война, вспыхнувшая к тому времени между бывшими союзниками. США подмяли Европу и пытались диктовать свою волю Советскому Союзу. Уже действовала так называемая «доктрина Трумэна», согласно которой США могли вмешиваться во внутренние дела любой страны с целью «помощи свободным странам избавиться от влияния тоталитарных режимов на их политику». Советский Союз, только что вышедший из изнурительной войны, в зону практического влияния которого, согласно ялтинским договорённостям, входили многие страны Европы, как нельзя лучше подходил на роль страны «тоталитарного режима». Однако в основе конфронтации Соединённых Штатов, вышедших из войны экономически окрепшими, и «западноевропейских стран по отношению к Советскому Союзу лежало не отрицание коммунистического режима и соответствующей идеологи, а сдерживание Москвы как правопреемницы русской истории и Великой России».

Маршал Тито, всецело опираясь на надёжную армию, начал свою игру.

Не доверял Сталин и президенту Польши Болеславу Беруту.

В октябре 1949 года Сталин вызвал к себе на Ближнюю дачу Рокоссовского. Об этой встрече есть яркая и исчерпывающая зарисовка поэта и писателя Феликса Чуева, который был знаком со многими людьми из окружения Рокоссовского: «Рокоссовский приехал