Проект «Аве Мария» - Энди Уир

любимица. Из двадцати трех поколений таумеб в ней девять раз появлялась самая живучая культура клеток. Завидный результат, учитывая, что номеру три приходится соревноваться с остальными девятью. Да, я мыслю о ней в женском роде. Не судите строго.

— Сколько еще осталось до «Объекта А»?

— Семнадцать часов до включения реверсивного торможения.

— Хорошо. Давай остановим вращение. Просто на случай, если нарвемся на неприятность, и нам понадобится дополнительное время на ремонт.

— Согласен. Я сейчас поднимусь в командный отсек. А ты иди на склад и ляг на пол. И не забудь панель управления и длинные провода.

Я окидываю взглядом лабораторию. Каждый предмет надежно закреплен.

— Хорошо! За дело!

* * *

– «Джон», «Ринго» и «Пол» отключены, — докладывает Рокки. — Скорость на уровне орбитальной.

В Солнечной системе нет ничего стационарного. Вы всегда двигаетесь вокруг чего-нибудь. В данном случае Рокки снизил нашу крейсерскую скорость, чтобы вывести корабль на устойчивую орбиту вокруг Тау Кита на расстоянии примерно в одну астрономическую единицу. Где-то здесь мы оставили «Объект А».

Рокки отдыхает в своем пузыре в командном отсеке. Он неспешно прикрепляет пульты к стенкам. Теперь, когда двигатели отключены и мы снова в невесомости, не хватало еще, чтобы кнопка включения тяги бесконтрольно плавала где попало.

Придерживаясь двумя руками за поручни, эридианец нависает над монитором с текстурированным изображением. Там отражается картинка моего центрального экрана, а цвета передаются в виде текстур.

— Управление у тебя, — объявляет Рокки. Он свою часть работы выполнил. Теперь дело за мной.

— Сколько до следующей вспышки? — спрашиваю я.

Рокки снимает со стены эридианские часы.

— Три минуты семь секунд.

— Хорошо.

Рокки умница. Он сделал так, чтобы на его корабле примерно каждые двадцать минут на долю секунды включались двигатели, свет которых послужит нам путеводным маяком. Где должен быть «Объект А», вычислить легко. Однако гравитация других планет, неточные замеры последних известных скоростей, неточности в нашей оценке гравитации Тау Кита… все это складывается, и в результате в ответ закрадываются небольшие погрешности. И, в том числе, погрешность в определении местоположения объекта, который вращается вокруг звезды по достаточно удаленной орбите.

Поэтому, не надеясь, что мы заметим тау-лучи, отраженные от корпуса «Объекта А», Рокки настроил регулярные кратковременные включения двигателей. Все, что мне нужно, — внимательно смотреть в петроваскоп. Вспышка будет очень яркой.

— Какая сейчас азотная резистентность, вопрос?

— В третьей камере сегодня обнаружились выжившие при 0,6 процента. Я их теперь культивирую дальше.

— Какой интервал, вопрос?

Этот разговор возникал десятки раз. Но Рокки имеет право интересоваться. На кону выживание его вида.

Под «интервалом» мы имеем в виду разницу в дозах азота, которую получают таумебы в камерах. В каждой из десяти камер выставлен свой уровень азота. И с каждым новым поколением я увеличиваю его на десять процентов.

— Я решил идти по агрессивной схеме: шаг повышения 0,05 процента.

— Хорошо-хорошо, — одобряет Рокки.

Во всех десяти камерах сейчас культивируются таумебы-06 (названные по количеству азота, который они в состоянии переносить). В первой камере традиционно контрольная популяция. Там в воздухе 0,6 процента азота. Таумебы-06 должны справиться без проблем. А если нет, значит, в предыдущей партии случился брак, и мне придется вернуться на шаг назад.

Во второй камере 0,65 процента. В третьей 0,7. И так далее вплоть до десятой камеры, где 1,05 процента азота. Самые крепкие таумебы станут победителями и пройдут в следующий тур. Я выжидаю несколько часов, чтобы гарантированно получить два следующих поколения. У таумеб невероятно короткое время удвоения культуры. Такое короткое, что они за считаные дни сожрали все мое топливо. Если я доведу процент азота до уровня Венеры и Терции, придется досконально проверять результаты.

— Скоро вспышка, — предупреждает Рокки.

— Понял.

Вывожу петроваскоп на центральный экран. В других обстоятельствах я бы открыл его в боковом окошке, но Рокки в состоянии «читать» лишь то, что в центре. Как и ожидалось, на экране возникает лишь фоновое излучение на частоте Петровой, идущее от Тау Кита. Я сдвигаю и поворачиваю камеру. Мы намеренно заняли позицию ближе к Тау Кита, а не на предполагаемой орбите «Объекта А». Таким образом, звезда сейчас почти точно сзади, и минимальное фоновое ИК-излучение не помешает мне обнаружить вспышку двигателей эридианского корабля.

— Ну вот. Я примерно сориентировал нас на твой корабль.

Рокки сосредоточенно считывает данные со своего монитора.

— Хорошо. До вспышки тридцать секунд.

— Кстати! А как называется твой корабль?

— «Объект А».

— А по-вашему?

— Корабль.

— У твоего корабля нет имени?

— А зачем кораблю имя, вопрос?

— Кораблям принято давать имя, — пожимаю плечами я.

Рокки указывает на пилотское кресло.

— Как называется твое кресло?

— У него нет имени.

— Почему у корабля есть имя, а у кресла нет, вопрос?

— Забудь. Твой корабль называется «Объект А».

— Я так и сказал. Вспышка через десять секунд.

— Понял.

Мы умолкаем и напряженно всматриваемся в свои экраны. Я не сразу научился улавливать нюансы, но теперь точно знаю: когда внимание Рокки чем-то привлечено, его туловище подается к заинтересовавшему объекту и едва заметно покачивается взад-вперед. И если проследить взглядом вдоль оси покачивания, можно понять, что именно он изучает.

— Три… Две… Одна… Вспышка!

И тут же несколько пикселей на экране на миг загораются белым.

— Есть! — объявляю я.

— Я не заметил.

— Вспышка была неяркая. Наверное, слишком далеко. Погоди… — Я вывожу на экран картинку с телескопа и увеличиваю область, где мигнул свет. Осторожно двигаю объектив туда-сюда, пока не нахожу легкий просвет в кромешной тьме. Это тау-свет, отраженный от корпуса «Объкта А». — Да, мы действительно далеко.

— В жуках еще достаточно топлива. Все в порядке. Назови параметры курса.

Я сверяюсь с данными внизу экрана. Нам нужно лишь повернуть «Аве Марию» туда, куда сейчас смотрит телескоп.

— Угол рыскания плюс 13,73 градуса. Угол тангажа минус 9,14 градуса.

— Рыскание: плюс тринадцать целых семьдесят три сотых. Тангаж: минус девять целых четырнадцать сотых.

Рокки вынимает из держателей пульты управления жуками и приступает к работе. Попеременно включая и выключая двигатели жуков, он ориентирует корабль на «Объект А».

Для верности снова навожу телескоп на эридианский корабль и увеличиваю изображение. Корабль едва заметен на черном фоне космоса. Но он там.

— Углы ориентации верны.

Рокки напряженно нависает над рельефным изображением на своем мониторе.

— Я не определяю ничего на экране, — волнуется он.

— Разница в свете очень мала. Она заметна только человеческому глазу. Угол верен.

– Понимаю. Какое расстояние, вопрос?

Я переключаюсь на радар. Ничего.

— Слишком далеко. Мой радар не видит. Не меньше десяти тысяч километров.

— До какой скорости разгоняемся, вопрос?

— Давай… до трех километров в секунду. Тогда доберемся до