Бремя империи - Александр Афанасьев

— Понял.

— Вперед. И не шуми, спускайся тихо, не привлекай внимания. Готов? — Я отодвинулся от люка, давая проход.

— Да.

— Тогда вперед.

Тихо передвигаться, конечно, ротмистр не мог — автомат зацеплялся за ступеньки, ударялся об них с отчетливым звуком. Я же, отступив чуть в глубь чердака, чтобы не отсвечивать в проеме чердачного окна, караулил с бесшумной винтовкой, готовый ответить пулей на любое перемещение в здании напротив.

Но опасность пришла не оттуда. Откуда-то слева во двор, светя фарами, въехал небольшой грузовик с открытой платформой — такие обычно в фермерских хозяйствах используются. Я его вообще не сразу увидел — только когда от яркого света фар прицел на мгновение залило молочно-белой взвесью. Грузовичок свернул к зданию напротив, прокатился пару десятков метров, пофыркивая от натуги дизелем, и замер.

Ротмистр соскочил внизу с пожарной лестницы — по звуку понял. Но укрыться нормально он уже не успевал. Впрочем, и боевики не должны сразу начать стрелять — они считают, что город уже полностью, за исключением нескольких анклавов, принадлежит им, и снайперского обстрела не ждали…

Я немного подвинулся вперед, опустил винтовку цевьем на приступок, целясь в высаживающихся из машины боевиков — и тут вдруг в обычный шумовой фон вплелся далекий рев турбовинтовых авиационных моторов и какой-то тихий, но отчетливый рокот с неба.

Я не знал тогда, что это был «Громовержец», прошедший над городом и направляющийся к аэропорту для подавления сопротивления врага. Тогда этот самолет, возможно, спас от беды и нас…

Боевики засуетились сразу, — видимо, звук авиационных моторов в небе был им хорошо знаком и от него они не ожидали ничего хорошего. Сначала они задрали головы к небу — я в это время прицелился, — потом засуетились, начали вытаскивать что-то из кузова машины, к ним присоединился выскочивший из кабины водитель.

Все внимание их отныне было уделено тому, что происходит в небе, ни меня, ни Голощекина они не замечали.

Вытащив из кузова машины что-то напоминающее гранатомет, но длиннее, один из боевиков начал возиться с этой трубой, второй стоял рядом. А вот двое отбежали от машины — один влево, второй вправо. Отлично — вот с этих и начнем…

Первый прятался за припаркованной машиной, его голова выделялась светлым свечением на насыщенном, изумрудно-зеленом фоне ночного прицела. Подведя перекрестье прицела к переносице, я задержал дыхание и плавно дожал спуск. Светлый силуэт в прицеле дернулся, начал темнеть и окончательно исчез за машиной. Звук выстрела нельзя было различить и с пяти шагов — какофония близкого уличного боя перекрывала его начисто. Остальные ничего не заметили.

Медленным, плавным движением — чтобы не выдать себя, человеческий глаз замечает, прежде всего, движение, перевел прицел на второго — тот отбежал в другую сторону от машины, зачем-то прикрылся подъездом. Та же выделенная светлым голова в перекрестье прицела, тот же легкий толчок в плечо — боевик, не издав ни звука, ткнулся носом в асфальт. Даже не понял, что с ним произошло, жил — и мгновенно умер.

Теперь сложнее…

Остальные стояли плотной группой — один из боевиков держал на плече какую-то трубу с откинутой у ее окончания решеткой и водил ею, пытаясь навестись на что-то в небе. Понятно, ПЗРК, хотят сбить самолет. Интересно, смогу сделать всех четверых без шума или нет — хотелось бы…

Первым упал назад тот, что стоял на отшибе, водитель. Второй, от которого водителя отделяло шага два, что-то понял, начал поворачиваться — и тоже умер, голова аж раскололась, брызнула каким-то мутным облаком в перекрестье прицела. Третьим умер тот, что стоял по другую сторону от ракетчика — на этого потребовалось две пули. После первой, попавшей в левую часть груди, он остался стоять, зачем-то склонил голову вниз, будто пытаясь рассмотреть появившуюся в груди дыру, — и я добавил еще одну. После второй террорист упал там, где стоял.

Оставался последний. Ракетчик. Времени на остальных я потратил много, он уже просек, что их обстреливает снайпер, и опустил ракетную установку с плеча. Он не пытался убежать или схватиться за оружие, он просто стоял и ждал свою пулю. Молча и спокойно.

И дождался…

На чердаке я высидел еще пять минут — выжидая, не вылезет ли кто из дома напротив — под пулю. Никого не было — видимо, дом пустой, боевики дальше.

Перед тем как спускаться, прислушался — справа, в стороне моря, едва слышно ухало и громыхало — возможно, началась высадка десанта. Или готовится высадка десанта, зачищается плацдарм. Как бы то ни было, надо быть осторожнее — не хватало еще от своих пулю получить.

Спускаться мне было еще тяжелее, чем ротмистру. Винтовка длинная, тяжелая, прицел ночной громоздкий, и в целом, если снайперскую винтовку ударить — может сбиться прицел. Да еще и лестница узкая, неудобная, мало того — еще и с небольшими перилами, которые непонятно зачем на ней нужны. И снизу на прикрытие серьезное рассчитывать не стоит. Спустился — нервничая и матерясь про себя, спустился — и как только ноги коснулись земли, сразу почувствовал себя лучше. Перекинул винтовку за спину, взял в руки автомат…

— За мной! Тихо!

Перебежал вперед, прикрылся машиной. Выключил прицел — батарейки жечь зря не стоит, расстояния если тут и будут, то не более ста метров, а на таком расстоянии я и навскидку попаду даже с таким перетяжеленным из-за подствольника, неразворотистого автомата. Прислушался — относительно тихо.

Новая перебежка. Грузовичок и трупы у него уже ближе. Спиной прижимаюсь к стоящему во дворе дорогому внедорожнику — и тут барабанные перепонки разрывает истерический вой сирены. Отскакиваю, разворачиваюсь в сторону звука, вскидываю оружие…

Твою мать…

Черт бы побрал эту проклятую машину, и так нервы на взводе, да еще и эта зараза завыла. Хочу достать пистолет и несколько раз выстрелить по моторному отсеку — может, и заглохнет, — но, подумав, решаю, что не надо. Если кто-то это слушает — то пусть лучше слушает вой сигнализации, а не хлопки пистолетных выстрелов. Сигналки сейчас кругом воют…

Двигаюсь дальше — и замечаю какое-то движение в окне. Реакция срабатывает мгновенно, миг — и я уже у ближайшей машины. Перекатываюсь через капот, занимаю позицию для стрельбы. Черное жерло подствольника, беременное сейчас серебристым цилиндром гранаты, смотрит точно в окно…

— Вы кто?

Чего???

Голос меня поразил — а вопрос поразил еще больше. Более глупого вопроса сейчас задать невозможно. Но поскольку спросили на чистейшем, без акцента русском языке, решаю ответить…

— Выбросить оружие из окна, выйти из здания! При неподчинении стреляю!

— Сначала сами покажитесь!

Там что, совсем идиот засел?

— При неподчинении стреляю на поражение! Выходите!

— Хорошо! Но оружие я не брошу!

Совсем идиот и впрямь…

— Круглов, давай со своими справа заходи! Коваль слева! Голощекин, прикрой!

Если честно, первых двоих я выдумал — вон как темно, пойди пойми — сколько нас на самом деле? Двое? Пятеро? Десять человек? Рота целая? Пусть враг задумается, пусть понервничает — это полезно, когда враг нервничает.

Лязгает замок на двери подъезда напротив — солидный там замок, звук работы его механизма досюда доносится. Обычно такие замки здесь на двери не ставят, арабы вообще почему-то сохранностью своего имущества меньше заботятся, чем русские. Аллах дал — Аллах взял, вот как это называется. Хотя есть тут и купчины местные — любому русскому первой гильдии фору дадут. Но это — исключение из правил.

Человек. Обычный, человек, его плохо видно в темноте двора — но одет во что-то светлое — как мишень для стрельбы. Двигается медленно, в поднятой вверх руке что-то длинное, похожее на охотничье ружье.

— Кто вы?

Человек не делал попытки укрыться, вообще не делал никаких резких или подозрительных движений. Да и весь вид его говорил о том, что на боевика он ну никак не тянет. Скорее на потенциальную жертву — вот на нее он похож, что есть, то есть.

— Голощеков, проверь его! Остальным держать окна под контролем!

Ротмистр выходит из-за машины, осторожно приближается к неизвестному. Автомат в руках, но держит он его неправильно — из такого положения, если вскидывать приклад к плечу — потеряешь лишнюю секунду. Секунда в условиях боя — вопрос жизни и смерти, без шуток.

— Вы из полиции?

Вопрос уже не мне, Голощекову.

— Да, из полиции. Ружье опустите.

Похоже, застигла кого-то беда — вот и решил переждать ее дома. А сейчас зачем-то вышел — рискнуть решил.

— Подъезд проверь! Осторожнее.

Голощеков исчезает в подъезде. По-прежнему с автоматом, хотя я бы пистолет достал. С пистолетом в тесноте подъезда намного удобнее.