Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

— Да, пора домой, — пришлось согласиться с пострадавшим Артёму.

Уезжать не хотелось только Артуру Елизаровичу, он так и эдак пытался напроситься остаться. Но бабуля порядком ото всех нас устала. Должную помощь мы ей оказали, пора и честь знать. И она обещала скоро приехать на свадьбу внука. Поэтому я не грустила от разлуки.

Перед тем, как сесть в машину, бабуля шепнула мне на ухо:

— Прежде чем бросить всё ради любви своей, подумай, что останется у тебя, если любовь тебя бросит?

Она всегда умела поддержать, саркастично заметил колибри, вкушающий нектар из расцветающего в моей груди цветка любви, который цвёл на удобренной почве увядающего экзотического цветка недоброго предчувствия. Без подпитки он угасал. А новый цветок расцветал сильнее.

Невысокая старушка махала вслед удаляющейся машине, которая уносила её любимую внучку. Глаза её, чёрными воронами, посылали вслед добрые намерения — Рада умела не только проклинать, но и снимать порчу. Она уже перестала ругать себя за то, что проглядела, как к Лене подсадили пару несносных мортиков — увлечение городских, своеобразный заработок. Сначала подсадят, а потом ждут, когда несчастные носители придут просить избавить их от проклятия.

Эти забавные эфемерные существа в виде блестящего розового облачка, которое постоянно меняло форму, не несли большого урона тем, кто мог их видеть, ведь те знали, как их вывести. А вот обычные люди с ними страдали. И с одним было тяжко, но с двумя, которые постоянно чудили, ругались и дрались, у человека начиналась в жизни чёрная полоса. На него обрушивались все беды, как начинало казаться ему, но на самом деле этому способствовали мортики, которые увеличивали шансы на осуществление беды каждый в два раза.

Рыжуля сразу их заметила, как и сама Рада. В присутствии ведьмы они не чудили, а после специального отвара на молоке, которым она напоила «проклятую», и вовсе потеряли влечение к её внучке, прочувствовав новый интерес к приехавшему с ними крикливому Николаю. Рада не стала их отгонять, но дала ему амулет, который на самом деле ничего и не делал. Она решила, что позарившемуся на её хоромы бизнесмену не повредит немного уроков жизни, и на свадьбе можно будет решить, стоит ли их отваживать.

Да и татуировка ей по душе не пришлась — «девственный виноград». Такой не проклянёшь, но счастье не призовёшь. Безвкусица. Вот что о татуировке думала ведьма.

43

Салон «Чёрная Лилия» порадовал меня ожидающей за стойкой для посетителей Санни. Она выглядела не менее чокнутой, и всё так же надувала пузыри в ожидании клиентов. На самом деле, у них был довольно хороший клиентооборот, как заверял меня интернет. Я заранее по телефону записалась на сведение тату, а места были только через неделю. Но с утра мне позвонили и сказали, что появилась «окошко», так что не думая долго, я прилетела к ним на такси.

Девушка мне обрадовалась, но моему решению свести тату наоборот расстроилась.

— Может мы тебе поверх рукав набьём? — предлагала она, заманчиво листая передо мной журналы с красивыми работами.

— Нет, хватит с меня живописи, — решительно отказывалась я и рассказала, почему хочу свести фейковую лозу.

— Дура ты, — не стала стесняться в выражениях девчушка, на самом деле она сказала кое-что другое, непроходящее цензуру. — Татуха — это просто рисунок. Никакой магией он не обладает и духов злых не призовёт. Или что, скажешь набила её и жизнь свернула в другое русло, всё стало валиться из рук, а руки стали расти их жопы?

Она говорила это, хохоча, а мои глаза округлялись и каждая фраза девушки била в цель. Я всегда была обычной, приключения меня не жаловали, мирно обходя стороной, но после того, как мы с Лесей испытали судьбу, моя жизнь прекратилась в непрекращающийся бег с препятствиями, и я то и дело падала, калечилась, и продолжала бежать. Именно после того, как на руке появилась лоза, я стала самой неудачливой из всех людей, кого знала. Если кирпич должен был упасть, он падал на мою голову, а если висящее на стене ружьё выстрелить, то в меня.

Я была в шоке от раскрывшейся передо мной истины, и ругала себя за то, что не связала этого всего раньше.

Более не сомневаясь ни секунды, я отправилась в кресло мастеру, но он за цветное тату браться не стал и отправил меня в спецклинику. Санни сказала — это судьба и удалять не надо, но настроена я была решительно. Если из-за этого рисунка моя жизнь шла под откос, то единственное решение — исключить его.

Подоспевший появиться до моего ухода Манки, сверкая новыми линзами, на этот раз кошачьими, он кинулся к нашей парочке радостный:

— Лена, ты зашибенно поёшь, — с ходу заявил он и попросил автограф.

Как я его не убеждала, что выступление было случайным, ни он, ни Санни мне не верили и просили сфоткаться для стены, на которой вывешивали знаменитостей, забредших в их салон.

Пришлось соглашаться, а потом выслушивать, что Манки тоже не понимал моего рвения в удалении тату. И я снова рассказала им душещипательную историю и её последствия.

— Ты — воин, Лена, это твоя судьба — бороться. Вопреки всем невзгодам, — убедительно вещал он.

— Как бороться с проклятием? — не понимала я. Легко говорить, когда у тебя всё тип-топ. А мне и бабушка рассказала, что мой Ампелос несёт в себе опасность.

— Взрослая девочка, а верит всему подряд, — ухмыльнулась Санни. — Я так скажу. Никакое проклятие не возымеет силы, пока ты сама в него поверишь, — она постучала в то место, где предполагала наличие у меня мозга.

— Но ведь я верю.

— В этом и заключается твоя ошибка! Разверь. Поверь во что-то другое.

Они долго пытались уломать меня, но меня было не сломить. Я сразу же направилась в клинику, куда позвонил мастер, отказавший мне в сведении татуировки. Он предупредил, что это недешёвое удовольствие, и я была готова к тратам, понадеявшись на откладываемую стипендию. Там могло хватить на что-то весомое, например, новый ноутбук, или колесо от машины. Но я хотела скопить на путешествие.

Дорогущий профессиональный лазер занимал половину кабинета и внушал доверие. Квалифицированный медик сразу предупредил, что предстоит несколько сеансов, и будет очень больно, ведь по сути это внутренний ожог. А кожа будет приходить в норму в течение двух-трёх дней. Он не обманул, больно было неимоверно, я стискивала зубы и терпела, уверенная на сто процентов, что за своё счастье нужно бороться. А не как предлагали Санни и Манки — нарисовать что-то поверх и верить в лучшее. Каждый воевал по-своему.

Мой спаситель обработал рану, выдал несколько гипотермических пакетов «Снежок» для охлаждения и снабдил рекомендациями по уходу. Следующий визит намечался через месяц.

Обычно бывает жалко отдавать большие деньги, расплачиваясь на кассе, но оплачивая эту процедуру, я с лёгкостью выложила требуемую сумму, и пошла домой счастливая, чувствуя, как с моих плеч сошла гора.

Я написала Артёму, что «шалость удалась» и поведала в сообщениях, что я теперь самый несчастный человек в мире, которого надо кормить мороженым и обнимать. Он вызвался добровольцем, и мы встретились в кафе.

Уже целую неделю по возвращении из медового месяца, коим мы секретно называли поездку в деревню, мы только и делали, что бегали на свидания. Артём пытался подружить меня с Пушистиком и со своей мамой. Честно признаться, даже учитывая мою паническую боязнь собак, с псом семьи Охренчик получалось дружить лучше. Зато его папа был без ума от меня, а мои папы обожали Артёма.

Муженёк даже помогал нам с подготовкой к девичнику. Когда он узнал, что моя главная помощница — это Лизка, то долго хохотал. А когда она предложила ему вылезти полуголым из торта, то спросил сколько ему за это заплатят. Я пихнула его в межрёберье, а он только поржал, что в мире не хватит денег, чтобы он на такое подписался.

Периодически Артём заходил в гости.

— О, это же Мусор! — встречала его радостно моя подруга