Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

Говорил тут Дунаюшко таково слово:

295. «Уш ты ой еси, Опраксея-королевисьня!

Ты срежайсе, Опраксеюшка, по-дорожному;

Ты, получше коё платьё, то с собой бери,

А похуже которо, то и здесь остафь!»

Говорит тут Опраксея таково слово:

300. «Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановичь!

У мня нет ноне крылышка-та правого,

Нету правого крылышка прави́льнёго,

Ише нет у мня ноньче родной сёстры

Ише той Настасеи-королевисьни;

305. А была бы она — с вами приуправилась!»

А тут ето Дунаюшку за беду прышло,

За велику досаду показалосе, —

Говорил тут Дунаюшко таково слово:

«Уш ты ой еси, Опраксея-королевисьня!

310. А была мне своя бы вольня волюшка,

Я за эти твои речи прегрубыя

Я сказнил бы, срубил тибе буйну голову!»

Тут и стала Опраксеюшка снарежатисе,

А поскоре-де того она сподоблятисе,

315. А получше коё платье, то с собой брала.

А тут брал ей Дунаюшко за белы руки,

А повёл ей Дунаюшко и-светлой[105] грыни.

А выходят они да на новы сени, —

А по сеням текут ручьи кровавыя.

320. Говорит тут Опраксея таково слово:

«Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановичь!

Ише ес<т>ь <г>де-небудь в других землях,

Ише ес<т>ь <г>де-небудь и у других кнезей

А из-за хлеба давают, из-за соли[106];

325. А миня-де родитель схо́жой[107] батюшко

Со великого дават меня кроволитея!..»

А пошли где они тут со красна крыльца.

А во ту где-ка пору и во то время

Ише тот-де Добрыня сын Микитиць млад

330. Он и ходит по городу по Ляхову,

Он и бьёт-де тотар да фсех до едного.

А во ту где-ка пору и во то время

Услыхал тут король веть ляховиньские,

Выходил тут король на красно крыльцо,

335. Говорил тут король веть таково слово:

«Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановичь!

Просим милости ко мне хлеба-соли кушати,

А гусей, белых лебедей порушати!»

Говорыл тут Дунаюшко сын Ивановичь:

340. «Уш ты ой еси, король веть ляховиньские!

На приездинах ты гостя не употчовал, —

На отъездинах гостя не учостовать!»

А да говорил тут король да ляховиньские,

Говорил ишше король тут таково слово:

345. «Уш вы ой еси, удаленьки добры молоцци!

Вы остафьте мне на улици хош по курици,

Вы единого тотарина — для семени!»

И садил ей Опраксеюшку на добра коня, —

Посадил он веть ей нонь позади себя, —

350. А поехали они да нонь ис цярьсьва вон.

А поехали, они ехали ноньче в стольней Киев-град.

Они ехали молоцьци где по чисту полю,

А наехали они на ископыти[108] лошадиные.

А на тех ископытях было потписано:

355. «А поежжала тут полениця преудалая,

356. Ише та Настасея-королевисьня».

Далее певец не знал.

368. Рождение Сокольника, отъезд и бой его с Ильей Муромцем

(См. напев № 38)

А да ко тому было ко морю, морю синёму

А ко синёму как морюшку Студёному,

Ко тому было ко камешку-ту ко Латырю,

А ко той как бабы да ко Златыгорки

5. А к ней гулял-ходил удалой веть доброй молодець,

А по имени старой казак Илья Муромець.

Он ходил-гулял Илеюшка к ней двенаццэть лет,

Он веть прижыл ей чадышко любимоё.

Он задумал стары ехать во чисто полё;

10. Он веть стал где Златыгорки наговарывать

Наговарывать как крепко ей наказывать,

Оставлял он веть ей ноньче свой чудён крес,

Он ище оставлял с руки злачен перстень:

«Уш ты ой еси, баба да фсё Златыгорка!

15. Если сын у тя родицьсе, оддай чудён крес(т);

Если дочь у тя родицьсе, оддай злачен перстень!..»

А поехал тут старой казак во чисто полё.

Много-мало тому времени минуицьсе, —

А от той-де от бабы от Златыгорки

20. От ней рожаицсэ молоденькой Сокольницок.

Он не по годам ростёт Сокольник — по часам:

Каковы-то люди в людях во сёмнаццать лет,

А у нас был Сокольницёк семи годов.

Ишше стало Сокольнику двенаццэть лет.

25. А тут стал выходить да на красно крыльцо,

Он зрить-смотреть стал ф трубочьку подзорную:

Во-первы-ти он смотрел нонь по чисту полю,

Во-фторы-ти он смотрел нонь по синю морю,

Во-третьи-ти он смотрел на соломя (так) окатисто,

30. Во-последни он смотрел на стольне Киев-град.

Он задумал съездить взять веть крашен Киев-град.

Он веть стал просить у маменьки благословленьиця:

«Уш ты дай мне-ка, мать, благословленьицё

Мне-ка съездить добру молоцьцю на чисто полё!»

35. А даёт ёму маменька благословленьицё,

А даёт ёму родима, наговариват:

«А поедёш, моё дитятко, во чисто полё;

А наедёш ты ф чистом поли на старого:

А борода-та у старого седым-седа,

40. А голова-та у старого белым-бела,

А пот старым-то конь был наубел он бел,

Хвост-от, грыва у коня была черным-черна;

До того ты до старого не доежживай,

Не доежживай до старого — с коня скаци;

45. До того ты старого ты не дохажывай,

А тому где старому ниско кланейсе:

А веть тот тибе старой казак — родной батюшко!»

А веть тут ето Сокольнику за беду пришло,

За велику за досаду показалосе.

50. А снарежалсе тут Сокольник ф платьё ф цветноё,

Одевал он на себя збрую богатырскую.

Выводил тут Сокольничок добра коня;

Он седлал-уздал Сокольничок добра коня:

Он на коничька накладывал сам потничьки,

55. Он на потнички накладывал фсё войлучки,

Он на войлучки седёлышко черкальскоё

О двенаццэти пот(п)руженьках шелковых-е,

Он тринаццату потпругу — церес хрибётну кость

Церес ту церес степь лошадиную.

60. Тут заскакивал Сокольник на добра коня.

А не видели, Сокольник как на коня скоцил,

Только видели, Сокольник как ф стремяна