Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3 - Александр Дмитриевич Григорьев

Уш как фсе поленици приудалыя,

Ише те же купьци, люди торговыя!

У нас фсе нонь во городи поженёны,

35. А красны девушки взамуш фсе повыданы, —

Я один-ле нонь молодець холост хожу,

Я холост-де хожу да нежонат жыву.

Вы не знаете ле где-ка мне обручьници

А обруцьници вы мне-ка красной девици:

40. А котора бы девиця красотой красна,

Красотой бы красна и ростом высока,

Да лицё-то у ей — да как и белой снек,

У ей ягодници — как-бутьто алой цвет,

Очи ясны у ей — как у ясна сокола,

45. Брови черны у ей — как у черна соболя,

А ресници-ти у ей — как два чистых бобра,

А походочька у ей была павиная,

А тиха-смирна рець бы лебединая?..»

Тут и большой-от кроицьсе за средьнёго,

50. А тут средьней бороницьсе за меньшого,

А от меньшого, сидят, долго ответу нет.

И-за того где стола было окольного

Выставал тут удалой доброй млодець,

А по имени Добрынюша сын Микитич млад.

55. Он поближе ко Владимеру подвигаицьсе,

Он пониже Владимеру поклоняицсэ:

«Уш ты батюшко Владимер, князь стольнекиевский!

Ты уволь-ко, Владимер, мне слово сказать, —

Не уволь миня за слово скоро казнить,

60. Ты скоро где сказнить, скоре повесити,

Не сылать меня ф сылоцьки во дальния,

Не садить во глубоки темны подгрёбы!»

Да говорит тут Владимер таково слово:

«Уш ты ой еси, Добрынюшка сын Микитиць млад!

65. Говори-тко-се, Добрынюшка, що те хоцицьсе;

А не будёш у мня за слово ты скоро сказнён

А скоро ты сказнён, скоро повешон же,

Не сошлю я тя ф сылоцьки во дальния,

Не посажу во глубоки ф тёмны подгрёбы!»

70. Да говорил тут Добрынюш(к)а таково слово:

«Уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевской!

У тя ес<т>ь где двенаццэть темных подгрёбоф;

У тя ес<т>ь там сидит да пу<о>терёмщицёк,

А по имени Дунаюшко сын Ивановиць;

75. Он веть много бывал нонь во других землях,

Он много служил, Дунай, другим кнезьям,

А кнезьям где служил фсё кнезевицям,

Королям он служил и королевичам.

Он не знаёт ле где тибе обручници,

80. А обручници не знаёт ле красной девици:

А котора бы девиця красотой красна,

Красотой бы красна и ростом высока,

А лицё-то у ей — да ровно белой снек,

У ей ягодьници — как-бутьто алой цвет,

85. Очи ясны у ей — как у ясна сокола,

Брови черны у ей — как у черна соболя,

А ресници у ей — как два чистых бобра,

А походочька у ей была павиная,

А тиха-смирна бы рець лебединая?»

90. А Владимеру тут реци прилюбилисе;

А да закричял он своим да громким голосом:

«Уш вы ой еси, слуги мои верные!

Да вы берите-тко ключи да фсё железные,

Отмыкайте-тко подите глубоки темны подгрёбы,

95. А берите Дунаюшка за белы руки,

А ведите вы Дуная на поцесьён пир!»

А на то ёго слуги не ослушались;

Они брали ключи да фсё железные,

Отмыкали бежали глубоки темны погрёбы,

100. Они брали Дунаюшка за белы руки,

А вели они Дуная на поцесьён пир.

Проходя идёт Дунай на красно крыльцо,

Проходя идёт Дунай в нову горницю.

Он и двери отпирал с крюкоф на пяту.

105. Он и крёст-от кладёт по-писаному,

Он поклон-от ведёт по-учоному;

Он кланялса на все чотыре стороны:

Во-первы-ти он князю-ту Владимеру;

Во-вторы-ти он кланялса крестовому —

110. А крестовому он братёлку названому,

Он веть молоду Добрыни сыну Микитичю.

Во-третьи-ти он кланялса фсё старому,

Во четво(ё)ртой рас кланялса весёлым гостям.

Говорыл тут Владимер-княсь таково слово:

115. «Уш вы ой еси, слуги мои верныя!

Вы налейте-тко цяру зелена вина,

А не малу, не велику — ф полтара ведра, —

А подайте-тко Дунаю сыну Ивановичю!»

А на то ёго слуги не ослушались,

120. Наливали ету чярочьку зелена вина

А подавали Дунаю сыну Ивановичю.

Принимал Дунай цяру единой рукой,

Выпивал эту цяру к единому духу.

Говорил тут Владимер-княсь таково слово:

125. «Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановиць!

Уш ты много бывал нонь во других землях;

Уш ты много служил нонь другим кнезьям,

Ты кнезьям где служил и фсё кнежевичям,

Королям ты служил и королевичям.

130. Ты не знаёш ле где-ка мне обручьници,

Ты обручьници не знаш ле красной девици:

А котора девиця бы красотой красна,

Красотой бы красна и ростом высока,

А лицо-то у ей — аки белой снек,

135. У ей ягодьници — как-бутьто алой цвет,

Очи ясны у ей — как у ясна сокола,

Брови черны у ей — как у черна соболя,

А ресници у ей — как два чистых бобра,

А походоцька у ей была павинная,

140. А тиха-смирна бы речь лебединая?..»

Говорит тут Дунаюшко таково слово:

«Уш ты ой еси, Владимер, княсь стольнекиевский!

Я сидел во тюрьме у тя двенаццэть лет:

Уш я где не бывал, да нонь фсё забыл!»

145. Наливал Владимер чярочьку зелена вина,

Он не малу, не велику — ф полтара ведра, —

А да подавал он Дунаю сыну Ивановичю.

Принимал Дунай чяру единой рукой,

Выпивал ету чярочьку к едному духу.

150. Говорил тут Владимер-княсь таково слово:

«Уш ты ой еси, Дунаюшко сын Ивановичь!

А не знаёш ле ты где-ка мне обручьници?»

Говорил тут Дунаюшко таково слово:

«А во том где-ка в Цярьсве в Ляховиньском где,

155. А во том же во городе-то Ляхове,

У того у короля у ляховинского

У ёго ноньче было нонь две дочери:

Уш как первая доць была Наста́сея,

Уш как фторая доць была Опраксея.

160. Ишше та Настасея-королевисьня