Ноктюрны (сборник) - Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк

можете себе представить, как тяжело отказывать, и я каждый раз страшно волнуюсь. Я понимаю, что и вам нелегко. О, как я отлично понимаю эти золотые мечты юности, эти порывы вперед, эту молодую энергию… Да!.. Наконец просто: в ваши годы жить хочется…

«К чему она все это говорит?» – удивлялась гостья.

– Да… А с другой стороны… – тянула Анна Сергеевна, видимо, затрудняясь высказать что-то окончательное и решающее. – Конечно, неприятно, что вы не попадете нынче на курсы, но, с другой стороны, когда вы подумаете об этом и хорошенько проверите себя, то, может быть, даже будете довольны именно таким исходом дела…

– Что вы этим хотите сказать, Анна Сергеевна?

– Самую простую вещь, моя дорогая… Вы не обижайтесь на меня. Представим себе такой случай, именно, что благодаря рекомендации вы попадете на курсы, – говорю это к примеру. Да, попадете… А не будет вам немного совестно, что вы попали именно по рекомендации, то есть, называя вещи своими именами, заняли чье-то чужое место, то есть место той девушки, которая не имела никакой рекомендации?

Гостья покраснела и сделала движение подняться.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, моя хорошая, и не сердитесь на меня, – удержала ее Анна Сергеевна. – В жизни встречаются такие роковые комбинации… Вы себя будете оправдывать тем, что другие девушки поступают же по рекомендации, но ведь это чисто-формальное оправдание и даже, если хотите, совсем не оправдание. Мало ли что могут делать другие, и мы нисколько не обязаны подражать дурным примерам. Говорю все это только потому, что мне постоянно приходится с этим считаться.

Гостья вся вспыхнула и вскочила. На глазах у нее были слезы.

– Анна Сергеевна, вы совершенно правы, и я сама то же самое думала, но… Есть еще одна сторона дела, именно – сейчас на курсах неизвестно зачем числятся такие девушки, которым совершенно нет даже охоты учиться. Идут на курсы, потому что такая мода и потому что дома им нечего делать. И таких, к сожалению, очень много… Посидят несколько семестров и все бросят. Думаю, что это похуже всякой рекомендации.

– Дда, случается… – согласилась Анна Сергеевна, припоминая собственную дочь, которая и на курсы попала только благодаря рекомендации и никакой охоты к серьезным занятиям не чувствовала. – Дда, бывает.

– Я собственно никого не желаю обвинять, Анна Сергеевна. Бог с ними, с курсами. Я пришла к вам главным образом с другой просьбой…

– Вы ищете работы!.. – перебила ее Анна Сергеевна и в каком-то ужасе развела руками. – Да? Работы?!.

– Я могу делать переводы с английского, французского, немецкого…

– Боже мой! Боже мой!.. – как-то застонала Анна Сергеевна. – Да знаете ли вы, моя дорогая, что на каждую букву найдется несколько переводчиц? Цены за эту работу сбиты до невозможности… Прибавьте конкуренцию тех переводчиц, которые уже имеют свое имя в литературе. Укажу, голубушка, на собственный пример… Говорю это не из хвастовства, а к слову. Я тоже переводчица…

– Я это знаю, Анна Сергеевна…

– У меня есть маленькое имя в литературе, и мне прямо заказывают переводы. Да… Но ведь нынче мало знать языки, а надо иметь талант, особенно в таких областях, как беллетристика. Мало того, чтобы передать дословно текст автора, а необходимо проникнуться духом этого автора, передать его настроение, те мельчайшие особенности и тонкости в языке, которыми отличается именно данный автор. Как видите (Анна Сергеевна обвела свой кабинет глазами), я человек обеспеченный и работаю совсем не из-за денег, а только из любви к делу. У меня это в крови… Каждая женщина должна работать. Не правда ли? Время жен-содержанок миновало… У меня муж тоже хороший работник, и у него буквально нет ни одной свободной минуты… Дда…

Анна Сергеевна говорила еще много и горячо, и гостья едва улучила момент, чтобы уйти.

IV

Анна Сергеевна была немного удивлена, что гостья так быстро ушла. Походило даже на бегство… А, кажется, она была с ней достаточно любезна, даже слишком любезна, потому что пожертвовала ей целый рабочий час. Впрочем, эти наивные провинциалки совершенно не понимают, что значит работать, рабочее время, работающий человек. Одним словом, порядочные эгоисты, как все истинные дети природы.

– Ушла и даже не оставила своего адреса, – думала вслух Анна Сергеевна, пожимая плечами. – Очень мило… Ни за что ни про что оторвать человека от срочной работы – и уйти…

Нужно было сделать над собой некоторое усилие, чтобы снова усесться за письменный стол и отыскать то место восьмой главы, с которого шло продолжение перевода. Анна Сергеевна чувствовала, что все это только одна комедия, а работа все равно не будет клеиться. Она была вышиблена из обычного рабочего настроения. Вместо того, чтобы продолжать перевод, Анна Сергеевна позвонила.

– Что Еввочка?

– Они проснулись…

– Хорошо. Иди…

– Кухарка спрашивает, что готовить к обеду…

– Ах, говорят тебе: уходи. Разве не видишь, что я работаю. Потом приду в кухню…

Вопросы питания для Анны Сергеевны составляли вечную и неразрешимую задачу, потому что наука двигалась вперед и вместе с этим поступательным движением менялись и взгляды на питание. Сколько огорчения доставляли Анне Сергеевне одни яйца, – одно время яйцо вкрутую считалось чуть не ядом, потом смятку заменили яйцом в мешочке, потом было решено, что нужно есть один белок, потом – совершенно наоборот – есть один желток, потом прописывались яйца вкрутую, и наконец вегетарианцы заявили, что есть яйца совсем не следует и с точки зрения этики пищи даже стыдно. Вот подите и разберитесь тут… А мясо? Сама Анна Сергеевна воспиталась в эпоху крепких бульонов, мясных вытяжек, либиховского мясного экстракта и – главное – в эпоху «пылающего ростбифа» и кровавых бифштексов. И вдруг… Да, англичане уже не едят бульонов, немцы признают кровавое мясо источником всевозможной заразы, французы питаются одной булкой с салатом. При таких условиях разве легко заказать обед, так себе, с легким сердцем, особенно когда главный вопрос заключается в питании Еввочки. Павел Максимович не шел в счет, и его завтрак заключался в нескольких бутербродах из супового мяса, которые он уносил в своем портфеле на службу и которыми заедал ежедневную жатву газетных объявлений.

«Мужчины – самые жестокие эгоисты, – любила повторять Анна Сергеевна. – Что бы стал делать Павел Максимович, если бы к нему в правление явилась кухарка и стала требовать меню обеда? В кухне для женщины притаился последний призрак рабства…»

Анна Сергеевна забывала прибавить, что сама она очень любила покушать и могла питаться зараз по разным системам, особенно, если за это не нужно платить.

Еввочка проснулась и долго потягивалась в своей постели. У нее была отдельная спальня,