Время перемен. Предмет и позиция исследователя (сборник) - Юрий Левада

Дело, однако, сложнее. Существующая у нас медико-демографическая («санитарная») ситуация воспроизводится уже во втором поколении, никакими призывами или кампаниями ее изменить не удается. Исчерпаны существующие в обществе средства использования санитарного потенциала, а именно это и составляет реальное содержание тезиса о «выработанности» данного социального ресурса. «Массовые» мероприятия в этой сфере (вакцинация и др.), которые привели к резкому падению смертности в 30 – 50-х гг., сегодня не в состоянии снизить ее уровень. Наиболее опасные в настоящее время заболевания требуют иного уровня специализации медицинской помощи, ее организации и технического оснащения.

К образовательным ресурсам общества нужно причислять не только, скажем, лиц, получивших определенную степень формального (школьного, вузовского и пр.) образования, суммарные показатели образованности общества (среднее число лет обучения), но также и показатели практического обучения (профессионального), и – что особенно важно – данные о качестве соответствующих форм обучения и профподготовки. Конечно, они вряд ли поддаются непосредственному учету, но по ряду косвенных данных (например, затраты на обучение в различных регионах, уровень преподавания, длительность практического «доучивания» специалистов и т. д.) можно было бы надежнее судить о современных проблемах развития образовательного потенциала нашего общества. Повсеместно признаваемый сегодня кризис системы образования связан с исчерпанием возможностей его чисто количественного роста. Правда, общий уровень образованности населения у нас существенно ниже, чем в США (9 – 10 лет против 12–13), но без повышения «отдачи» образования его дальнейшее расширение неоправданно.

Социальные ресурсы названных выше видов, несомненно, могут быть представлены как непосредственно экономические по своему значению; оправданно поэтому применение по отношению к ним таких категорий, как спрос, насыщение, дефицит, полезность, воспроизводство и т. д.

Несколько сложнее обстоит дело с ресурсами, которые можно обозначить как субъективные (в том смысле, что они преимущественно характеризуют субъектов экономической деятельности). По-видимому, они не подлежат прямому экономическому счету – хотя отчасти и могут измеряться косвенно, в частности с помощью системы психологических измерений, – но оказывают существенное влияние на степень и способы использования обществом его объективных ресурсов. К социальным ресурсам такого типа относятся моральные и мотивационные. Под моральными ресурсами общества в данном случае, то есть применительно к проблемам экономического роста, понимается, во-первых, реально действующая в нем нормативная структура (мера соблюдения общественных предписаний, масштабы существующих при этом «допусков», соотношение формальных и неформальных, «теневых» нормативных структур), а во-вторых, временная протяженность, своего рода дисконтирование общественно признанных ожиданий (мерой такого показателя может служить допустимый разрыв между действием и вознаграждением, роль ссудо-сберегательных отношений и другие индикаторы «экономизации» человеческого терпения и выдержки). В этом плане в нашем обществе накопилось немало сложных проблем. В известной мере произошло размывание нормативных рамок – распространение халатного отношения к работе, терпимости к несунам, пьяницам, «левакам». В то же время явно снижается порог допустимых ожиданий, соответственно возрастают надежды на немедленный эффект, например потребительский. Наблюдаемый за последние годы рост сбережений населения не противоречит этой тенденции, поскольку он выражает в основном вынужденное откладывание потребительского спроса из-за дефицита необходимых благ.

Более обстоятельного рассмотрения заслуживает ситуация с мотивационными ресурсами, поскольку она является наиболее сложной, а возможно, и наиболее острой.

Известно, что нет действия без соответствующей мотивации. А так как для анализа социальной реальности нужны прежде всего представления о регулярных, систематически воспроизводимых типах действий, а не отдельно взятых актов, в экономике и социологии (в отличие, например, от экспериментальной психологии) предметом исследования становятся не просто мотивационные импульсы, а сложные комплексы – мотивационные структуры. В них входят мотивационная ситуация (общие предпосылки данного типа действий – исторические и организационные) и конкретный мотивационный механизм (стимулы к действию определенного рода, средства мотивационного подкрепления и контроля, позитивные и негативные санкции).

Об экономической мотивации можно говорить в двух смыслах: как о любых типах мотиваторов поведения людей в различных сферах народнохозяйственной деятельности и как о специфических производственных мотивационных механизмах, опирающихся на экономические интересы действующих лиц. Чаще всего экономические мотиваторы рассматриваются по отношению к оперативно-трудовой деятельности. Это объясняется тем, что механизм простейших трудовых мотиваций долгое время остается больным местом и предметом как управленческого, так и исследовательского внимания. Между тем заслуживают разностороннего изучения мотивационные структуры таких сложных видов экономической деятельности, как управление, обмен, потребление, предпринимательство, кредит и т. д., а также и социально-трудовых отношений (коллективные договоры, трудовые соглашения, конфликты).

Чтобы представить современное состояние и перспективы использования мотивационных ресурсов, целесообразно сравнить возможности различных мотивационных механизмов. Здесь было бы недостаточно ограничиться ставшими традиционными противопоставлениями, скажем, «романтической» ориентации (на творческое содержание труда) «материальным интересам» (заработок) или «административных» – собственно «экономическим». Такой выбор противопоставлений в плане истории нашей социально-экономической мысли объясним, но далеко не полон. К тому же умозрительные дискуссии о творческом труде и о потребности в труде велись в условиях, когда реальность выдвигала на первый план совсем уж не диалектическое противопоставление добросовестного труда недобросовестному, законных форм заработка внезаконным, полузаконным и просто незаконным.

История социально-экономических структур «выработала» несколько основных типов мотивационных механизмов, которые в тех или иных формах действуют в различных обществах, в разные эпохи, в том числе и в наших условиях.

Это, во-первых, так называемые традиционные механизмы, ориентированные на воспроизведение немногих исторически заданных «привычных» образцов поведения. Главный мотив здесь – повторение того, что уже было, что кажется незыблемым, а часто и святым. Всякое отступление от привычного порядка вещей, поиск нового осуждаются, даже наказываются; сохранение традиции означает вместе с тем и сохранение соответствующих ей мотиваций. Конечно, в более или менее чистом виде такие структуры известны лишь этнографам, изучающим реликты первобытных культур. Но они вовсе не принадлежат только далекому прошлому или дальней периферии современного общества (развивающиеся страны и регионы). Традиционные структуры отношений и мотиваций в известной мере продолжают действовать в сферах семейно-бытовых и семейно-хозяйственных отношений, иногда могут распространяться и на некоторые стороны других областей социально-экономической жизни. Они устойчивы по отношению к переменам, так как опираются на преемственность личностных и межличностных установок, не требуя для своего поддержания писаных правил и громоздких общественных механизмов. В строгих рамках традиции и привычки человеческая деятельность ориентирована на самосохранение, на выживание, но ни в коем случае не на развитие, не на эффективность, тем паче не на рост потребностей. Поэтому сохранение и воссоздание «привычных» квазитрадиционных мотивационных структур неизбежно означают и воссоздание отношений «антиэффективности».

Во-вторых, это этические мотивационные структуры, в которых деятельность людей предстает как исполнение обязанности, долга перед обществом (предками, благодетелями, в религиозной интерпретации – перед божеством). Основное внимание при этом уделяется не столько результату, сколько самому процессу действия, например труда, а всевозможные трудности и страдания, связанные с выполнением долга, считаются необходимыми. В определенных исторических ситуациях этическим мотиватором может принадлежать важная роль. Известно, что М. Вебер видел в «протестантской этике» необходимый фактор старта европейской капиталистической цивилизации, пока последняя еще не выработала собственного (экономического) механизма мотивации. Однако в качестве главного мотиватора экономического действия этические стимулы и санкции могут выступать преимущественно в чрезвычайных и относительно кратковременных ситуациях, например военных, катастрофических. В нормальных же условиях апелляция к долгу, чести, самопожертвованию недостаточна уже потому, что она не ориентирует на качественную и эффективную работу, на совершенствование организации труда и управления и т. д. Сколь бы ни был благороден призыв к общественному долгу трудящегося и гражданина, он требует подкрепления со стороны более «прикладных» мотивационных механизмов, в том числе и этических стимулов более конкретного, как бы «локального» порядка: рабочей чести, профессиональной этики, долга по отношению к трудовому коллективу. В такие этические мотиваторы «встроены» явные качественные критерии, например профессиональный уровень.