Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

отнесены были: 1. Свобода слова, печати, право собраний и сходок. 2. Уничтожение сыскной полиции и дел по политическим преступлениям. 3. Уничтожение сословных прав и преимуществ. 4. Обязательное и бесплатное обучение во всех школах и учебных заведениях. 5. Уменьшение количества постоянных войск или полная замена их народным вооружением (очевидно, ополчением). 6. Право сельской общины на решение дел, касающихся ее, как то: размера податей, надела земли и внутреннего самоуправления. 7. Уничтожение паспортной системы и свобода передвижения. 8. Отмена косвенных налогов и установление прямого налога сообразно доходу и наследству. 9. Ограничение числа рабочих часов и запрещение детского труда. 10-м пунктом было включено (как дань лассальянским влияниям) требование учреждения производительных ассоциаций, ссудных касс и дарового кредита рабочим ассоциациям и крестьянским общинам. Часть этих требований программы совпадает по содержанию с соответствующими пунктами эйзенахской и готской программ[1191]. В программу «непосредственных требований» «Северного союза» включены пункты, вытекающие целиком из особых условий пореформенной царской России (второй, шестой, седьмой). С другой стороны, некоторые из требований немецких социал-демократических программ вовсе отсутствуют в программе «Союза». Нет в ней требования всеобщего, равного, прямого и тайного голосования при всех выборах в государстве и общине, нет пункта об отделении церкви от государства. Отсутствие первого из этих требований в особенности обращает на себя внимание. Едва ли можно сомневаться в том, что это отсутствие связано с опасениями в отношении представительного правления, которые были распространены в народнической среде (до появления «Народной воли») и в той или иной мере, видимо, восприняты основателями Союза[1192], воздержавшимися от включения в свою программу требования демократической конституции (тем самым допустившими, конечно, принципиальную ошибку).

Идейная зависимость от народничества отчасти оказалась также в формулировках программы, касающихся общих, наиболее далеко идущих целей. Вслед за уже цитированным первым пунктом, говорившим о ниспровержении существующего строя, шла речь об учреждении основанной на «началах русского обычного права» «свободной народной федерации общин» и т.д. Недостаточная идейная зрелость авторов программы проявилась в ряде абзацев программы, где содержалась идеализация «евангельской истины», «непонятого и позабытого учения Христа», где современное социалистическое движение толковалось как воскрешение «учения Христа о братстве и равенстве».

При всех этих недостатках программное выступление «Северного союза», безусловно, сохраняет крупнейшее историческое значение, как важная веха в развитии русского рабочего и всего русского революционного движения. В лице основателей «Северного союза» рабочее движение в России существенно отступало от анархо-народнического аполитизма, выдвигало, хотя и не во всем достаточно отчетливо, самостоятельные задачи перед рабочим классом и поворачивалось лицом к общей борьбе пролетариата всех стран, подчеркивая свою кровную связь с международным движением.

Большой интерес наряду с программой представляет напечатанное в пятом номере «Земли и воли»[1193] «Письмо в редакцию от рабочих „Северного союза“». «Земля и воля» в уже отмеченной статье Д.А. Клеменца упрекнула авторов программы в некоторой непоследовательности и эклектизме. Приветствуя те стороны программы, которые он находил вполне созвучными воззрениям революционных народников, Клеменц с видимым неодобрением отметил наличие в ней параграфов, которые «прямо взяты из катехизиса немецких социал-демократов», причем, как упоминалось выше, специально оговорил свои опасения по поводу постановки, даваемой в программе «вопросу о влиянии политической свободы». Клеменц жаловался, что «положения революционной (т.е. народнической. – Ш.Л.) программы о значении пропаганды фактами, об активной борьбе даже не дебатируются» и что о воззрениях на этот предмет «Северного союза» «можно догадываться только по тому, что он включил стачки в число признанных орудий борьбы и пропаганды». Клеменц признавал также минусом программы «Северного союза» недостаточное внимание к аграрному вопросу, неясность его аграрной платформы[1194]. Авторы ответного «Письма в редакцию» отстаивали программу «Союза», хотя признавали одновременно справедливость некоторых из сделанных по ее адресу упреков. Давление традиционных народнических предрассудков в вопросе о политике сказалось на замечании авторов письма, что политическая свобода вовсе не входит в их «особенные планы и расчеты». Но тут же авторы письма твердо заявляли, что политическая свобода «все-таки очень важное условие для скорейшего переворота и более или менее осмысленного решения социального вопроса». Ответное письмо проводило резкую грань между пробудившимися к сознательной жизни рабочими и какими-нибудь Сысойками[1195], которые «дальше своей деревни да назойливого попа соседнего селения ничего не ведают». Авторы «Письма в редакцию» с гордостью отмечали, что «они вышли из условий этой жизни», они уже начинают сознавать происходящее вокруг них. «Мы сплачиваемся, организуемся, – говорили они, – берем близкое нашему сердцу знамя социального переворота и вступаем на путь борьбы. Но мы знаем также, что политическая свобода может гарантировать нас и нашу организацию от произвола властей, дозволит нам правильнее развить свое мировоззрение и успешнее вести дело пропаганды, – и вот мы ради сбережения своих сил и скорейшего успеха требуем этой свободы, требуем отмены разных стеснительных „положений“ и „уложений“».

Авторы письма согласились с замечаниями критики о том, что в программе «Северного союза» уделено недостаточно места аграрному вопросу. «Забывать деревню, – писали они, – не есть дело нашего ума и чувства. Для нас столько же дорог мужичок с его родными лесами, как и фабричный; а улучшение быта первого даже важнее, потому что тогда ни один кулак не вызвал бы нас с своих полей служить его ненасытному брюху»[1196]. В письме заявлялось о необходимости пополнения программы «Северного союза» требованием увеличения крестьянских наделов за счет незанятых и помещичьих земель, а также отмены крестьянских повинностей, кроме тех, которые идут прямо на удовлетворение нужд и потребностей самой крестьянской общины и на устройство школ[1197].

Ответ рабочих землевольцам содержал некоторые фактические данные о работе «Северного союза». Судя по ответу, «Союз» к весне 1879 г. насчитывал в Петербурге около 200 членов да еще столько же примыкающих к нему[1198].

Большинство членов, как вспоминает Плеханов, принадлежало к числу заводских рабочих (металлистов). В каждом крупном рабочем районе Петербурга была местная группа «Союза», со своей кассой и конспиративной квартирой, со своим небольшим местным комитетом, члены которого входили одновременно в центральный кружок; в ведении последнего находились общие дела «Союза», центральная его касса и библиотека[1199].

Центральная касса, как указывалось в программе, предназначалась «исключительно на расходы, необходимые для выполнения планов „Союза“ и на поддержку рабочих во время стачек». Именно это указание программы имела в виду «Земля и воля», когда отмечала, что «Северный союз» включил стачки в число признаваемых им средств борьбы и пропаганды. Авторы