Катарина - Кристина Вуд

тебя навыки опытного шпиона. А Кристоф просто бросил тебя в гущу событий, чтобы проверить меня. Он наверняка не знал, что мы с тобой знакомы, иначе отправил бы кого-нибудь другого… В любом случае, я уже не жилец.

Я нахмурилась, беспомощно поджав губы.

— Но зачем… для чего был тот спектакль с мальчиком?

Макс невесело усмехнулся.

— Я попытался отвести от себя подозрения, как только увидел тебя. Уговор был в чем? В том, что мы встретимся на скамье напротив памятника. Ни у старого дуба, ни на скамье возле кафе, именно напротив памятника. Если бы я прямиком подошел к тебе, то сразу бы сдал себя с потрохами. Поэтому в срочном порядке придумал, как тебя вызволить с той самой скамьи и сделать вид, что мы старые знакомые, которые… по счастливой случайности встретились в городе, — он взглянул на мое испуганное лицо, мягко улыбнулся и добавил чуть тише. — Мюллер рассказал мне о тебе. Рассказал все, понимаешь?..

Глава 29

— Он вынужден был уехать, у него не было выбора, Катерина.

Я медленно кивнула, и спустя мгновение меня беспощадно задушили предательские слезы. Приложив ладонь к лицу, я едва сдерживала всхлипы. Неугомонный ветер обдувал заплаканное лицо, влажное от слез, отчего становилось еще более зябко. Сердце продолжало испуганно колотиться, а воздух в груди постепенно заканчивался. Слова про Алекса болезненно полоснули по сердцу, а в висках отозвалась неприятная ноющая пульсация.

— Не знаю… я не… я не знаю, что мне делать, — честно призналась, не в силах больше сдерживаться. — Мне страшно… Я совсем одна и ничего не могу сделать. У Кристофа моя сестра, и он в любой момент может… Я не хотела… я не предатель!..

— Ты прости… я не могу прикоснуться к тебе, чтобы хоть как-то утешить. Это будет слишком подозрительно, — тихо произнес Макс, грустно взглянув в мое поникшее и покрасневшее от слез лицо. — В произошедшем нет твоей вины. Кристоф в своем репертуаре, и ты по нелепой случайности попала в его игры. Он уже давно зуб на меня точит, за мной слежка уже год идет. Вот только прямых доказательств у него на меня нет. Ровно до этого момента… — он громко выдохнул и выдержал недолгую паузу, словно поразмыслив о чем-то, а после продолжил. — Настоящей разведчице я должен был сообщить информацию. Тебе я сообщать ничего не буду для твоей же безопасности. Кристофу скажешь, что я все прознал и ничего не сказал тебе. В остальном клевещи на разведчицу… мол она дала недостоверные сведения. Раз она прогнулась под немцев, значит жизнь ее уже ничего не стоит…

— Погоди… а как же… — я подняла растерянный взгляд, изумленно похлопав влажными ресницами. — А как же ты? Что же будет с тобой?

Парень грустно улыбнулся, словив мой испуганный взгляд.

— За меня не беспокойся. Я был готов еще с самого начала. Нас в разведшколе к этому тщательно готовят… Ты лучше себя и сестру свою спаси. В июне американцы второй фронт открыли. Наши Украину и Беларусь освободили от фашистов. Через месяц-другой доберутся и до Германии, слышишь? Наши всех освободят, Катерина… Скоро все закончится. Ты только держись…

Я улыбнулась сквозь слезы. Перчатки напрочь промокли, но я продолжала вытирать ими влажное лицо.

— А Псков? Псковщину освободили?! — прохрипела я с надеждой.

— Летом еще! И Ленинград освободили, и Прибалтику совсем недавно… — сообщил Вальтер, а глаза его радостно забегали по моему лицу. — Скоро все закончится. Передай всем нашим. Немецкая элита уже вовсю списки эвакуации составляет, боятся…. Ничего, совсем скоро сюда придут либо наши, либо союзники и все… До победы остались считанные месяцы.

— Господи… Неужто, неужто это правда? — сквозь слезы и истерику воскликнула я. — Неужели и вправду наши все освободили? У меня родня в Литве… Боже, мне не верится…

В тот момент меня одолевали настолько смешанные и противоречивые чувства, что я не знала, как усидеть на месте. С одной стороны, я была под колпаком Кристофа, узнала, что Мюллер все же покинул город, и что возможно, мы больше никогда свидимся. Но с другой стороны получила такую нужную поддержку со стороны Макса, еще и бесценную информации об освобождении наших городов! Где бы я еще узнала подобное? В Германии мы жили все те годы и не ведали, что происходило в мире. Да бог с ним с миром… мы не знали, что творилось с нашей родиной!

— Спасибо тебе… — беспомощно прошептала я, понадеявшись, что холодный ветер донесет мои слова. — Это такое облегчение… знать, что с моей родней все в порядке. Что моя земля больше не оккупирована немцами. Ты подарил мне долгожданную надежду на спасение…

Парень неловко улыбнулся и достал небольшой хлопковый платок с внутреннего кармана кителя. Я приняла его с благодарной улыбкой.

— Мне пора, Катерина…

— Подожди! Что же ты будешь делать? Как мне тебя найти, когда все закончится? Я ведь даже не знаю твоего настоящего имени! — воскликнула я, в порыве остановить его.

Офицер намеревался встать со скамьи, но как только раздался мой голос, остановился и вновь развернулся ко мне. Я уловила до боли теплый взгляд в его глазах.

— Алексей меня звать… — сообщил он, с грустью взглянув на меня. — Советую не тратить время на мои поиски после окончания войны. У тебя будет своих забот хватать.

— Но как же?.. — я зажмурила глаза и покачала головой, пытаясь собраться с мыслями. — Ты с самого нашего знакомства знал, что я русская?

— Нас в разведшколе учили всем существующим немецким акцентам. Поначалу мне самому немецкий давался нелегко, я долгое время не мог побороть русский акцент. Поэтому… кому как не мне по первому слогу распознать в тебе русскую? — с легкой усмешкой произнес Алексей, направив сосредоточенный взгляд куда-то сквозь меня. — Да и отличалась ты от всех чопорных немок, к которым я уже успел привыкнуть. Слишком открытая и добрая ты, Катька. Но несмотря на обстоятельства, я был рад познакомиться с тобой.

Я невольно расплылась в улыбке, ощутив, как слезы градом катились по щекам. Но в мыслях звенел последний вопрос, который я просто была обязана задать Алексею, чтобы успокоиться.

— Мюллер… он тоже?

Парень встал со скамьи, ободряюще улыбнулся и поправил офицерскую фуражку.

— Ни один разведчик не скажет тебе, что он разведчик… К тому же, не все, кто носят эту форму, подвержены влиянию идеологии. Мюллер не исключение, — невозмутимо произнес он, медленно и осторожно хватаясь за припрятанный за поясом пистолет. А после проговорил тихим и напряженным голосом. — Беги, Катя. Беги и не оглядывайся…

С этими