Убийство на пляже - Крис Чибнелл

Должно быть, Джо услышал, как она вставляет ключ в замок, потому что ждет ее в прихожей, чтобы обнять. Он выглядит опустошенным. Элли прячет лицо у него на груди: от Джо пахнет йогуртом и детскими влажными салфетками, и его знакомое крепкое тело — это как раз то, что ей сейчас нужно.

— Ты в порядке? — шепчет он ей на ухо.

Элли кивает ему в плечо, хотя это и неправда.

— Я заехала, только чтобы принять душ, потом мне нужно обратно. Том уже знает?

Джо размыкает руки и качает головой.

— Он наверху. Я старался удержать его подальше от всего этого. — Он испуганно прижимает ладонь к губам, словно боясь задать следующий вопрос. — А нам тоже есть чего беспокоиться? За других детей?

— Не знаю, — честно отвечает она. — Я хочу сказать, мы должны пристально следить за Томом, но одиночный это случай или…

Она не может договорить эту фразу: слишком жутко думать о том, что такие вещи могут повториться.

Джо гладит ее по щеке.

— Мне очень жаль насчет твоей должности, — говорит он.

Контраст между утренним ощущением счастья и полным отчаянием вечера является тем тормозом, который Элли нужно отпустить, чтобы поплакать.

— Я видела, как он там лежал… — говорит она. — И я не знаю, смогу ли сделать это.

Джо бормочет какие-то слова утешения и нежно покачивает ее.

— Эй! — говорит он через некоторое время. — Впрочем, ладно, неважно.

— Что?

Джо качает головой.

— Это может подождать. Тебе нужно возвращаться на работу.

Он всегда так делает, причем знает же, как это ее бесит.

— Я буду не в состоянии сосредоточиться на работе, если стану думать о том, что ты хотел мне сказать.

— Заходила Люси.

Джо сжимается в пантомиме ужаса, который лишь отчасти является наигранным. Он всегда немного побаивался Люси, и последняя стычка, когда он видел ее во время перебранки между двумя сестрами, громкой ссоры по поводу пропавших в доме денег, явно не способствовала улучшению ситуации. Причем он, вероятно, после этого начал побаиваться и Элли тоже. Она и вспомнить уже не могла, когда в последний раз так злилась.

— Она барабанила в дверь по-настоящему громко, — говорит он. — Фред дремал, так она его разбудила.

Было не похоже, что Люси приходила, чтобы извиниться, хотя это было единственное, что Элли хотела бы сейчас от нее услышать.

— Пошла она к черту. Надеюсь, ты ей так и сказал?

— Я не смог найти подходящих слов.

Она медленно поднимается по лестнице, лелея надежду, что Том уже спит и она сможет отложить задуманное до утра. Но он, от усердия высунув язык, играет в какую-то игру на своем телефоне. Несколько мгновений она молча следит за этой версией своего сына, наслаждаясь последними секундами его детства. Потом тихонько входит и присаживается на край кровати.

— Ты знаешь, что Дэнни сегодня не было в школе? — спрашивает она.

Он мгновенно улавливает ее напряжение.

— И что?

В голосе его слышится страх.

Элли берет Тома за руку.

— Том, солнышко. Дэнни умер. — Тот никак не реагирует. — Мне очень жаль…

Он часто моргает. Элли знает, что его слезы уже на подходе, и видит, каких усилий ему стоит сдерживать их.

— Как это случилось? — наконец выдавливает из себя Том.

— Мы пока точно не знаем. Его нашли на пляже, рано утром.

— А его мама с папой знают?

Солипсическая наивность этого вопроса, мысль о том, что она рассказала бы — или могла бы рассказать — об этом Тому раньше, чем Бэт и Марку, разбивает ей сердце.

— Да. Так что… Послушай… Когда кто-то умирает неожиданно, это оставляет в душе большое незаполненное пространство. И это нормально, если становится грустно или хочется плакать.

Эти слова ей самой кажутся каким-то памфлетом по поводу тяжелой утраты.

— О’кей. А ты… Я хочу сказать, а полиция захочет задать мне какие-то вопросы?

— Да. Есть что-то такое, что ты хотел бы сказать мне прямо сейчас? — Она движется по очень тонкой грани между мягкостью и неопределенностью. — С Дэнни все было в порядке?

— Да. Конечно. — Он мнет в руках край одеяла. — А можно, я немного побуду один? — спрашивает он.

Элли думает о том, когда же он начал стесняться плакать при ней.

— Конечно.

Ко времени, когда она приняла душ и переоделась, Том уже спит. На улице темно. С арестом подозреваемого до наступления ночи ничего не вышло.

Когда Элли уже идет к двери, Джо сует ей в руку сэндвич. Она жует его по дороге в полицейский участок, уже за письменным столом запивает чашкой слабого чая и начинает просматривать составленный одним из детективов-констеблей список вещей, изъятых при осмотре тела Дэнни и его комнаты. В глаза ей бросается один момент — точнее, отсутствие одного предмета, — и сердце ее замирает. Она читает еще раз. Нет мобильного телефона. А он у Дэнни определенно был. Той же самой модели, что и у Тома. Элли оглядывается, чтобы рассказать об этом кому-нибудь, но она в офисе одна.

Отложив список в сторону, она приступает к просмотру записей с камер видеонаблюдения в центре города за прошлую ночь. Делает с экрана несколько снимков появившихся там фигур. Затем, на отметке времени 22:47, видит такое, от чего у нее перехватывает дыхание. Изображение очень крупнозернистое, но нет никаких сомнений в том, что мальчик, со свистом мчащийся на своем скейтборде по Хай-стрит, — это Дэнни Латимер. Какого черта он делает ночью на улице, да еще совсем один? Она покручивает этот фрагмент дважды.

— Эй, вы только посмотрите! — зовет она.

На этот раз за ее плечом материализуется Харди, одет он уже в другой костюм. Элли чувствует, как он наклоняется к ней.

— Он не был похищен. Он сам сбежал. Но зачем? Куда он направляется? С кем собирается встретиться?

Харди делает паузу, чтобы потуже затянуть галстук. Элли подбрасывает еще один вопрос.

— И куда подевался скейтборд?

10

Хлоя плачет у себя в спальне. Мягкие женские всхлипывания, хотя на этот раз она плачет уже по-взрослому, прерываются сигналами приходящих на ее телефон сообщений.

— Хочешь, я обниму тебя? — шепчет Бэт в замочную скважину. — Знай, что я всегда рядом, когда буду тебе нужна.

Рыдания на секунду прекращаются.

— Я скоро спущусь, — говорит Хлоя.

Уже в следующий момент у нее звонит телефон, и она отвечает так тихо, что Бэт даже интонацию различить не может, не то что слова. С кем она говорит? О чем? Ей неприятно думать, что подруги Хлои — они хорошие девочки, но все же еще дети! — успокаивают ее, тогда как Бэт это не разрешается. Тем не менее она уважает запертую дверь. Больше всего на свете ей хочется сейчас обнять дочь, чтобы получить у нее — равно как и дать ей — утешение, но она не должна показывать это Хлое. Ей ведь всего пятнадцать. Умер ее младший брат. Ей хотя бы с этим справиться, не задумываясь о том, какая ответственность лежит сейчас на ней за душевное состояние матери. Поэтому Бэт пятится и спускается вниз. Руки ее тяжело и безвольно болтаются по бокам, и в то же время она ощущает, как несет на себе невыносимый груз избытка любви.

В холле, глядя на свой телефон, стоит Марк.

— Каждый раз, когда он звонит, я думаю, что это может быть Дэнни.

Его мобильный настроен так, что каждому номеру в телефонной книге соответствует свой сигнал. Клаксон для Найджа, «Джингл беллс» для Бэт. Для звонков от Дэнни — восторженный гул толпы. Они больше никогда не услышат этого.

— Мне все время кажется, что вот сейчас он войдет, — говорит Марк.

Они ведут этот разговор — или его повторяющуюся версию — целый день, отправляя друг другу посылы своего неприятия случившегося.

— Ты прикасался к нему? Ну, в этом…

Закончить она уже не может. Марк качает головой.

— Они мне не позволили это сделать.

Ее бы они остановить просто не смогли. После того как первый ужасный вопрос прозвучал, второй вырывается уже невольно:

— Почему ты не заглянул к нему в ту ночь?

— Бэт… — начинает он, но она перебивает:

— Ты ведь всегда заглядываешь к нему, когда идешь спать!

Когда эти слова срываются с губ, она вдруг понимает, что не слышала, как Марк укладывался. Впрочем, ничего необычного в этом нет. Она отбрасывает эту мысль, чтобы снова перейти к обвинениям:

— Почему ты не заметил, что он ушел?

— А ты почему? — говорит Марк в ответ.

Этот вопрос буквально вонзается ей между ребер.

Ни у кого из них нет ответов на эти вопросы. Только обвинение и встречное обвинение. Неужели они и дальше будут так между собой? Про себя она торжественно клянется, что не позволит этому разрушить их брак. Ради Дэнни они должны оставаться сильными и вместе. Если уж ей довелось пережить такое, нужно, чтобы Марк был рядом с ней и на ее стороне.