Альтернативный солдат - Андрей Ильин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– С персоналом разговариваю, потому и знаю, – спокойно парировал Давило. – А еще анализу… тьфу! … анализирую обстановку. Мясо на обед давали? Постельное белье меняли? Значит, проверять скоро будут.
– А раньше что? – удивился Стас. – Не кормили, что ли?
– Нет, кушать давали… дробь один на воде и отвар кислой капусты. Щи называется, – ответил Таранов, нервно комкая газету.
– Что такое дробь один?
– Перловка пополам с мышиным говном.
Комиссия нагрянула после обеда. Со двора заранее испарился неприлично белый и умытый лексус директора, мобилизованные санитарки дочиста вымели двор. Даже вечно пьяный кочегар был вроде трезв и выбрит. На последнее обстоятельство указывали многочисленные порезы на лице, которые «боец отопительного фронта» тщательно заклеил клочками туалетной бумаги. Мужчины и женщины превосходной упитанности расхаживают по интернату, милостиво интересуются житьем-бытьем стариков. Пустые чиновничьи глаза смотрят словно сквозь стены и людей, не меняя выражения снисходительного участия. Белые халаты членов комиссии отражаются на гладкой поверхности стен. Масляная краска салатного цвета, отмытая по случаю стиральным порошком, необыкновенно свежа. Многочисленные списки ответственных за имущество и противопожарное состояние, развешенные тут и там, выглядят по военному строго и подтянуто. Особое одобрение – нет, восторг! – вызвала громадная, метр на метр, схема эвакуации персонала при пожаре. Сложная конструкция из черных и красных линий ясно указывала, куда и с какой скоростью надобно бежать в случае ЧП.
– Хорошая схема, коллеги, подробная, – одобрительно потряс упитанным лицом председатель комиссии.
– Да, сразу чувствуется отношение к работе, – согласно колыхнула париком солидная дама из свиты.
На полу выстроены в ряд алые огнетушители. Раструбы, словно казацкие чубы, по-молодецки торчат вбок, бумажные наклейки испещрены мелкими буковками инструкции. Красные цилиндры похожи на крупнокалиберные снаряды, готовые к бою. Председатель комиссии наклоняется, чтобы прочесть срок годности. Остальные члены синхронно оттопыривают мощные зады, спины сгибаются и вот уже все, включая взволнованного Валериана Николаевича, замирают в позе почтительной креветки. После непродолжительного молчания действо осуществляется в обратном порядке и шествие продолжается. Плавное перемещение в пространстве ответственной комиссии слегка нарушается только появлением той самой старушки, которую встретил Стас в первый день. Улучив момент, жизнерадостная бабулька выбралась из палаты. Дежурная санитарка что-то торопливо писала в журнал наблюдений и не обратила внимания на юркую старушку. Бабушка появилась на первом этаже именно в тот момент, когда члены комиссии, умиротворенные вкусным обедом, выходили из столовой. Увидев такое количество незнакомых людей, старушка буквально расцвела. Маленькое лицо сморщилось еще больше, из беззубого рта – протезы остались на тумбочке – вырвался ликующий крик:
– Ах, гости! Мущщина, отнесите меня в туалет, я хочу пи-пи!
Председатель комиссии и рта раскрыть не успел, как Клеопатра, повинуясь беззвучной команде Валериана Николаевича, бросается навстречу старушке.
– Наталья Федоровна, сейчас не время для прогулок, а туалет есть рядом с вашей палатой, – с материнской теплотой в голосе произносит Клыкова, но в стекленеющих глазах появляется ясно видимое желание удушить проклятую старушенцию. Но бабульку взгляд не смутил. Ее душа только по привычке цеплялась за тело, сама она давно жила вне времени и возраста.
– Пусть горшок принесет, – капризно надула остатки губ старушка, тоненький пальчик указал на дорогой мужской костюм под белым халатом.
Откуда ни возьмись, материализовались две санитарки и старушка не успела пикнуть, как ее унесли в палату. Клыкова поворачивается к проверяющим, линолеум скрипит под каблуками, словно снег в морозный день, лицо приобретает выражение подобострастия и готовности услужить.
– Простите, коллеги, наши пациенты страдают нервными расстройствами. С ними столько хлопот … – произносит она извиняющимся тоном.
– Да-да, мы понимаем, – заколыхались щеки и парики.
Удовлетворенные осмотром члены комиссии неспешно рассаживаются в микроавтобусе. Тихонько поскрипывают рессоры, салон кренится вбок, затем облегченно восстанавливает равновесие. Вот новая туша появляется в дверном проеме, неловко задирая ногу и напрягая силы, отчего набрякшее сытостью лицо краснеет, лицевые мышцы напрягаются и чиновница из губернского собеса становится удивительно похожа на раздобревшую боярыню, что тужится по большой нужде. Наконец, все рассаживаются, дверь с железным лязгом заползает на свое место, автобус трогается. «Проверенный» Валериан Николаевич счастливо машет ручкой, на расплывшемся в улыбке лице ярко выражена готовность к новым проверкам, свершениям и достижениям. Душу греет акт проверки, подписанный всеми членами комиссии. На стандартном листе формата А 4 черным по белому написано, что в подчиненном Валериану Николаевичу заведении все в порядке. Исключение составляет автопарк, недостаточно укомплектованный автомобилями.
О том, что на выделенные для этой цели средства куплен директорский лексус, в акте не сказано ни слова.
Общий напряг и легкую суматоху, вызванные приездом комиссии, Стас решил переждать в каморке сторожа. Небольшая комнатка на первом этаже была единственным местом, куда редко заглядывали. Дверь легко поддалась, петлицы чуть слышно скрипнули, в лицо пахнуло теплом и… табачным дымом! Стас удивленно смотрит: на его месте сидит та самая девушка, что приехала в лексусе. На вытянутом лице выделяются яркие румяна, ниточки выщипанных бровей изогнуты домиком, в капризно вытянутых губах дымит длинная сигарета. Не по размеру большой халат накинут поверх серого спортивного костюма.
– Привет наследнице. Как дела? – спросил Стас.
– Ничего, – пожала плечами девушка. – Ты кто?
– Альтернативный служащий. Отрабатываю долг перед Родиной в богадельне.
– А-а… и как, нравится?
Стас пожимает плечами, вздыхает:
– Да так… не определился еще. Слушай, ты могла бы не курить?
– Вообще или здесь? – усмехнулась девушка.
– Тут, остальное по барабану. Меня зовут Стас, – спохватился он.
– Полина, – улыбнулась сквозь клубы дыма девушка.
Тлеющая сигарета с хрустом сминается в блюдце, в котором уже полтора десятка окурков.
– Я смотрю, ты без выхлопных газов не можешь, – говорит Стас, кивая на обугленные фильтры сигарет.
– Это не я. Шофер ко мне клеился, чирикал тут…
Стас опускается на раскладушку, взгляд скользит по лицу, на мгновение задерживается на груди, опускается ниже. В глазах мелькает искорка разочарования и взгляд упирается в окно.
– Ты здесь будешь работать?
Полина презрительно кривится:
– Не хватало еще… Сюда ни один нормальный человек не пойдет. Даже тебя вон и то… э-э… мобилизовали. Я тут только числюсь для стажа, – пояснила она. – Работать буду в другом месте.
– Наверно, в том самом, откуда проверяющие приехали? – понимающе улыбнулся Стас.
– Может быть. Разве плохо?
– Ну… не знаю, – уклонился от прямого ответа Стас. – Мне в любой конторе скучно.
За окном раздался визгливый смех, хлопнула дверь. От удара тоненько задребезжало плохо закрепленное стекло в окне, вестибюль наполнили звуки человеческих голосов, топот ног. Стас увидел несколько любопытных взглядов, лица санитарок расцвели двусмысленными улыбками. Полина тоже заметила «внимательных», пренебрежительно фыркнула:
– Я вообще работу с людьми не люблю. Особенно вот с такими…
– А чем собираешься зарабатывать на жизнь?
– Рисованием. Мне нравится писать картины, – с вызовом произнесла Полина.
Стас улыбнулся:
– Это хорошо, когда нравится… А я вот до сих пор не знаю, кем буду. За что ни возьмусь, все надоедает. Сюда вот попал, придется пахать три года. Невезуха!
– Но ведь ты мог отказаться?
– И что, идти в армию, терпеть издевательства дураков в погонах? А то еще лучше – пошлют убивать других. Нет, уж лучше здесь, – криво усмехнулся Стас. – А ты что рисуешь? – спросил он, чтобы переменить тему.
– Разное, – улыбнулась Полина. – Только я пишу не кистью, а… ну, в общем, есть такие программы, которые дают возможность художнику создавать композиции. Используется фотографии, аватары, отрывки из фильмов. Но это очень сложные картины, я так пока не умею.
– Так ты работаешь на компьютере? Вот никогда не думал, что на нем… в нем… блин, как правильно сказать?
Стас так удивился, что даже начал запинаться. Полина улыбнулась, лицо порозовело, в глазах появился блеск. Чувствуется, что приятно такое неподдельное внимание к ее увлечению.