Библиотека драматурга. Часть 1 - Александр Образцов

Пульхерия Ивановна занимается домашним хозяйством: запирает и открывает кладовые, переставляет соленья и варенья, помешивает в медном тазу желе.

Афанасий Иванович, сидя на стуле, кротко наблюдает за супругой.

Афанасий Иванович. А что, Пульхерия Ивановна, если бы вдруг загорелся дом наш, куда бы мы делись?

Пульхерия Ивановна (крестится). Вот это Боже сохрани!

Афанасий Иванович. Ну, да положим, что дом наш сгорел, куда бы мы перешли тогда?

Пульхерия Ивановна. Бог знает, что вы говорите, Афанасий Иванович! Как можно, чтобы дом мог сгореть: Бог этого не попустит.

Афанасий Иванович. Ну, а если бы сгорел?

Пульхерия Ивановна. Ну, тогда бы мы перешли в кухню. Вы бы заняли на время ту комнатку, которую занимает ключница.

Афанасий Иванович. А если бы и кухня сгорела?

Пульхерия Ивановна. Вот пусть Бог сохранит от такого попущения, чтобы вдруг и дом, и кухня сгорели! Ну, тогда бы в кладовую, покамест выстроился бы новый дом.

Афанасий Иванович. А если бы и кладовая сгорела?

Пульхерия Ивановна. Бог знает, что вы говорите! Я и слушать вас не хочу! грех это говорить, и Бог наказывает за такие речи.

Афанасий Иванович, довольный тем, что подшутил над Пульхерией Ивановной, улыбается.

Пульхерия Ивановна. Спрашиваю я у Нечипора: Нечипор, отчего это у тебя дубки сделались так редкими? Я ж еще с детства помню те столетние дубки. Гляди, говорю я ему, чтобы у тебя волосы не были редки.

Афанасий Иванович. А что Нечипор?

Пульхерия Ивановна. Пропали! Так-таки совсем пропали: и громом побило, и черви проточили – пропали, говорит, пани, пропали.

Афанасий Иванович. Из лесу можно наделать множество саней и продавать их на ярмарке. А еще можно толстые дубы продавать на сруб для мельниц соседним козакам.

Пульхерия Ивановна. Как же они могли пропасть, если они двести лет не пропадали?

Афанасий Иванович. А все же много несчастий случается. Что бы такого поесть мне, Пульхерия Ивановна?

Пульхерия Ивановна. Чего же бы такого? Разве я пойду скажу, чтобы вам принесли вареников с ягодами, которых приказала я нарочно для вас оставить?

Афанасий Иванович. И то добре.

Пульхерия Ивановна. Или, может быть, вы съели бы киселику?

Афанасий Иванович. И то хорошо.

Звук подъезжающей брички. «Тпррр!» – кричит кучер. По крыльцу и в коридоре звучат молодые бегущие шаги.

Афанасий Иванович. Кто это приехал к нам такою позднею порой?

Вбегает Николка.

Николка. Здравствуйте, бабушка! (Целуются.) Здравствуйте, диду! (Целуются.)

Пульхерия Ивановна. Как можно такою позднею порою отправляться в такую дальнюю дорогу?

Николка (легкомысленно). Это вы называете три версты дальней дорогою?

Афанасий Иванович. Конечно! Неравно всякого случая: нападут разбойники или другой недобрый человек.

Николка. Я только повидаться приехал, и тут же назад. Вот и кучер сидит в бричке, ждет меня.

Пульхерия Ивановна. Пусть Бог милует от разбойников! И к чему рассказывать этакое на ночь. Разбойники не разбойники, а время темное, не годится совсем ехать. Да и кучер твой, я знаю твоего кучера, он такой тендитный да маленький, его всякая кобыла побьет. Да притом теперь он уже не сидит в бричке, а уже, верно, наклюкался и спит где-нибудь.

Конец ознакомительного фрагмента.