Мой разрыв с сектантами-трясунами - Федор Николаевич Мячин

же прибыли близкие к проповеднику Люба Кляцкая, Михаил Пименов, Николай Бабарыкин и Владимир Степанов. В узком кругу они обсудили вопрос о выезде из Барнаула на Дальний Восток.

Следует сказать, что некоторые из общин трясунов — кочующие. Многие семьи сектантов больше двух-трех лет на одном месте не задерживаются. Знакомые мне Левковичи, Иваненковы, Полещуки и другие за последние годы переменили по 10–15 городов.

Чем вызваны эти переезды, препятствующие нормальной жизни и постоянному труду членов секты? Одной из причин является быстрое разоблачение общиной своей неприглядной сущности в глазах окружающего населения. Вербовать новых членов секты становится все трудней. В то же время смена обстановки является своеобразным методом «освежения» внутренней жизни общины, постоянно раздираемой дрязгами. Но внешне все выглядит по-иному.

— Киргизия вскорости будет залита кровью, горы ее покроются трупами, — таинственно объяснял верующим Николай Горетой, когда секта отправлялась из Фрунзе в Барнаул.

Сектанты с мольбой обращались к «пророчице» Булгаковой и слышали голос «святого духа»:

— Дети мои, благословляю ваш выезд, ибо над местом сим мой гнев. И не оставлю камня на камне.

Минуло два года — Киргизия расцвела краше прежнего. Колосятся хлеба на бескрайних полях, тучные отары овец поднимаются в горы. С каждым днем все зажиточнее и веселее становится жизнь трудящихся республики.

Но сектанты не хотят этого видеть. Они уже в Барнауле. Прошло еще два года, и вновь знакомый разговор все того же проповедника:

— Братья и сестры, господь наш свидетельствует, что надо отсюда уезжать, потому что, великой мудростью возвещая будущие времена, спаситель хочет вывести народ свой из места, обреченного на гибель и разрушение.

Проповедник Николай Горетой отличается не только красноречием и умением «выкрутиться» из любого неприятного положения. В нем удивительно сочетается внешняя простоватость с неудержимым тщеславием и озлобленностью против советских людей. Во Фрунзе он почти не скрывал среди верующих своих антисоветских настроений и, боясь разоблачения, решил с помощью бога бежать и перетянуть за собой общину.

В Барнауле иные обстоятельства не давали ему спокойно спать. Здесь оказалась вторая группа пятидесятников, во главе которой стояли не менее прожженный проповедник Яков Пиджаков и его жена — известная «пророчица» Мария. Члены общины не раз поднимали вопрос о слиянии. Но никто из проповедников не хотел уступать власть. Борьба за руководящую роль в общине привела к полному разрыву: Пиджаков и Горетой даже перестали здороваться. Но верующим разрыв был объяснен иначе:

— Пиджакова увел сатана от правильного понимания действия святого духа, — объяснял «своим» Николай Горетой.

Разъяснения Пиджакова оригинальностью не отличались:

— Увлек Горетого сатана от правильного пути понимания действия духа святого.

Тесно было тому и другому жить в одном городе. Но у Пиджакова здесь был свой дом, хозяйство. Горетому легче было тронуться в путь и, кроме того, он давно мечтал поселиться, наконец, в тех краях, где он будет единственным и полновластным повелителем обманутых людей. Таким городом он избрал Находку — новостройку Приморского края.

Но как объяснить членам секты выбор именно этого города? Такое объяснение не замедлило родиться. Среди барнаульских пятидесятников стали потихоньку распространяться слухи о том, что в Америке есть высокий утес, на котором покоится громадный ковчег. Скоро поднимется вода в море-океане, и ковчег сойдет со скалы. Он придет к берегам молодого города, заберет все покаявшиеся души и доставит их в царство небесное для вечного блаженства. И добавляли «божьи» слова: «После переправки народа моего самых преданных примет другой народ, другое государство, и там народ мой отдохнет».

Николай Горетой вдохновенно рисовал перед слушателями живописную картину перехода в иностранное подданство. «С распростертыми объятиями и с радостными криками «русс, русс», — говорил он своим единоверцам, — примут нас, братья и сестры, в заокеанском государстве».

Члены общины не вдумывались в истинный смысл всех этих «предсказаний», рожденных ненавистью к социалистическому государству и страхом за совершенные перед обществом преступления. Напуганные муками загробной жизни и жаждущие «вечного блаженства» в чертогах рая, они слепо выполняли указания «посланника бога на земле», как любит называть себя Николай Горетой.

Переезд осуществлялся в строгой тайне. Поначалу, кроме близких к Горетому людей, об этом не знал никто из членов общины. Это делалось с целью обезопасить себя от возможных разговоров, будто бы руководители сект принуждали верующих ехать за собой. Дело было обставлено гораздо тоньше.

После того как в воскресенье стало известно о внезапном отъезде Горетых, взволнованные верующие обратились к «пророчице». Феня Миськова потихоньку шептала: страшному, дескать, проклятию предан Барнаул. Нужно отправляться в такой город, где господь избавит народ свой от власти нечестивцев.

А Михаил Пименов, Люба Кляцкая, Александр Булгаков, боязливо оглядываясь по сторонам, называли Находку, куда-де вот-вот приплывет ковчег.

Начались сборы. Семья сектанта Григория Грейтана жила по улице Колесной у неверующих Поповых. Хозяева заинтересовались внезапными хлопотами квартирантов.

— К родным едем, в Кзыл-Орду, — отвечали квартиранты.

— Куда выезжаете? — спросил управдом моего деда.

— В Кемерово, к брату, — не моргнув ответил дед.

В домовых книгах, в листках убытия назывались самые различные города. Багаж адресовали на одну из попутных станций, откуда потом переправляли к действительному месту назначения. Шли на обман товарищей по работе, соседей по квартире, советских учреждений — лишь бы запутать следы.

Долог был путь от Барнаула до берегов Тихого океана.

Немало средств и сил стоило длительное странствование обманутым людям, бросившим в Барнауле квартиры, хозяйство и даже неверующих членов семьи. Павел Иваненков, например, работал начальником почтового отделения. Он имел благоустроенную квартиру, неплохо был обеспечен в материальном отношении. Когда в секте начались дорожные сборы, он оставил квартиру, бросил работу и вместе с женой, на руках которой было пятеро детей, отправился вслед за всеми. В Приморье он приехал почти нищим.

Николай Бабарыкин преждевременно выписал из больницы жену Аллу, ее вели к поезду под руки. Переезд резко подорвал здоровье молодой женщины, еще не успевшей оправиться после мучительных родов.

Многие помнят изможденное лицо Анны Иннокентьевны Люкшиной. У нее на руках был больной муж, пятеро малолетних детей, сама ждала шестого.

— От мира грешного останется пепел, кровь его будут лизать псы, — запугивали женщину. — Собирайся, сестра Анна, бог приготовил тебе праведный путь и да сохранит всевышний тебя и семью твою…

Нет, не сохранил бог семью Анны Иннокентьевны! В середине пути на станции Тайга она похоронила мужа.

— Так было богу угодно, — разводил руками Горетой.

За окном проплывала Уссурийская тайга, блестели озера в распадках сопок… И вот слева от полотна железной дороги сверкнул залитый солнцем голубой залив, обрамленный скалами. Вдоль побережья появились кварталы зданий, трубы промышленных предприятий… Долгожданная Находка!

Однако и здесь все началось так,