Мой разрыв с сектантами-трясунами - Федор Николаевич Мячин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немало горя принесла секта семьям, где кто-либо оказывался неверующим. Я читал письмо шофера треста «Дальморгидрострой» Н. Солотчина, опубликованное в газете «Красное знамя»[7]. Этот человек рассказывает, как он познакомился с Варей Курочкиной. В годы войны у молодой женщины погиб под Ленинградом муж, и она осталась с двумя дочерьми. Полюбив Варю, Солотчин решил заменить ее девочкам родного отца. Дружно и ладно жила семья. Через два года у них родился сын — только бы жить да радоваться!
Беда пришла нежданно-негаданно. В их доме поселилась тетка жены Прасковья Клочко, убежденная пятидесятница. Ей удалось однажды заманить Варю на собрание, потом познакомить с проповедниками. Молодая женщина постепенно втянулась в общину. С тех пор ее как будто подменили. Исчезла прежняя жизнерадостность, она стала молчаливой и грустной. Следуя указаниям руководителей общины, Варя принялась приобщать к религии детей. Старшие дочери стали поговаривать о смерти… Как ни пытался муж вернуть жену и детей к нормальной жизни, ничего не помогало. Счастье из семьи ушло.
Такая же история произошла в семье Дмитрия Ильюши, Андрея Марченко и многих других честных тружеников.
Когда в газетах стали появляться взволнованные письма людей, у которых пятидесятники отняли радость семейной жизни, проповедники стали заявлять, что все это «клевета», за которую, дескать, «покарает безбожников господь», хотя они прекрасно знают, что люди пишут правду. Общественность справедливо возмущается их бессердечным вмешательством в личную жизнь граждан. Однако проповедники, потеряв всякую совесть, продолжают действовать по-прежнему, обливая грязью авторов газетных выступлений.
Я не сомневаюсь, что, читая и эти строки, руководители общины, как я уже писал в начале брошюры, наверное, сочиняют анафему своему бывшему «брату». Меня это не страшит. Люди должны знать о «трясунах» правду.
Но продолжим рассказ о «нравственности» пятидесятников.
Мелкие дрязги, взаимное недоверие, склочничество, сплетни — обычные явления в душной, атмосфере сектантов, сторонящихся людей, живущих своим обособленным заплесневелым мирком.
В городе Токмаке произошло такое событие. Община разбирала «дело» Александра Жеребилова. Молодой парень женился на сектантке Вале Кривоплясовой. Молодые поселились у матери Вали. Теща стала прятать от зятя не только вещи, но и продукты питания. Однажды утром она обвинила Александра в воровстве: пропало сто рублей. Валентина тут же поддержала мать, и обе они набросились на Александра. Тот ушел из семьи. Впоследствии оказалось, что в пропаже денег парень был не виновен.
Жадность многих членов общины стала, что называется, «притчей во языцех». Когда семье Павла Иваненкова, приехавшего в Находку без копейки денег, решено было оказать помощь, это вызвало ожесточенные споры.
— Зачем ему деньги! Хотел ехать, пусть бы заработал! Нечего нам его детей кормить! — захлебывалась Прасковья Агеева. Ее поддержала моя мать, дед, Валя Кривоплясова и многие другие.
И это называется любовью к ближнему! Как же совместить такой эгоизм, такую неприкрытую скаредность с проповедью о всеобщей любви, о братстве? И не говоря уже о морали, — ведь у многих сектантов есть деньги на сберегательных книжках.
В тяжелом материальном положении оказалась после переезда в Находку семья регента Никифора Стаценко. Когда на собрании молятся за нуждающихся, Никифор заливается слезами, как ребенок. Все хорошо знают о бедственном положении семьи, но ни один не протянул ему руку помощи.
Ханжество, лицемерие, двоедушие — вот что насквозь пропитывает отношения между сектантами. На словах, в проповедях — одно, а на деле — совсем другое. «Своя рубашка ближе к телу» — вот истинная заповедь сектантов.
Особо мне хотелось бы остановиться на так называемом «молчаливом согласии», являющемся вершиной ханжеского лицемерия пятидесятников.
Человек не может не любить ту землю, где он родился и вырос. Советские же люди особенно горячо любят и гордятся своей великой Отчизной. Разве забудут люди, как стояла у виселицы гордая Зоя Космодемьянская, предсмертные слова которой были преисполнены великой любви к Родине? Разве изгладится из памяти людей подвиг Александра Матросова, заставившего собственной жизнью замолчать вражескую амбразуру? Имена лучших сынов и дочерей навсегда вошли в сердца советского народа.
Но в семье, говорят, не без урода. Когда честные люди уходили добровольно на фронт, сектанты-трясуны призывали «не брать в руки оружия». Это одна из их основных заповедей. Пятидесятники понимали, что сказать об этом вслух — значит навлечь на себя гнев и презрение всех трудящихся. Поэтому они прибегали и прибегают сейчас к «молчаливому согласию»: говорить на эту тему избегают, но думают по-своему.
С омерзением вспоминаешь молодых сектантов, которые в трудные для нашей Родины дни шли на самые подлые авантюры, лишь бы только избежать исполнения священного долга советского человека.
Вот Николай Лунин, крепкий и здоровый парень. Когда пришла пора защищать Родину, он длительное время умышленно морил себя голодом. На призывной пункт он явился крайне истощенным. Медицинская комиссия освободила его от прохождения службы.
Какой это был козырь для сектантов!
— Бог помог брату Николаю, — шумела община, — бог избавил!
Мне тоже это внезапное «избавление» казалось невероятным. В этот период я не встречался с Луниным и не знал, что за «божьим заступничеством» скрывалась такая подлость.
Если пятидесятник все же попадал в солдатские ряды, секта давала ему наказ — быть подальше от оружия. Всеми силами добиваться какой-нибудь работы на кухне, в сапожной или пошивочной мастерской — где угодно, только подальше от оружия. Пусть, мол, Родину защищают другие.
Как-то в Барнауле молодой парень Михаил Сапкун, которого втягивали в секту, прямо завел речь о том, как должен поступить пятидесятник в случае войны. Проповедник Иван Мозговой ответил:
— Нельзя нам об этом беседовать, сам понимать должен.
Однако другой сектант, Николай Циммерман, цинично улыбнулся:
— Господь устроит, чтобы верующие были избавлены от участия на стороне Советского государства в войне с любым противником.
Вот куда привела сектантов их пресловутая «нравственность».
С каждым днем жизнь раскрывала мне глаза. Я больше не мог оставаться в секте и молиться рядом с этими людьми.
Но рассказ об этом впереди.
В ПОИСКАХ ЗАОКЕАНСКОГО КОВЧЕГА
В начале лета 1957 года барнаульских сектантов охватило смятение. В субботний день руководитель общины Николай Горетой, как ни в чем не бывало, провел собрание. А в воскресенье ни Николая, ни брата его Андрея Петровича на молении не оказалось. Верующие волновались, спрашивали друг друга, что бы это могло значить. Но ответа не находили.
А дело обстояло так. За несколько дней до субботнего моления Николай Петрович Горетой втайне от «братьев» выехал на станцию Алтайка, расположенную неподалеку от Барнаула. Часом позднее сюда
