Земное время - Сергей Спасский

6. «Все полновластнее, все повседневней…»

Все полновластнее, все повседневнейНеторопливая речь тишины.Что же далекой и скудной деревнейМысли мои иногда смущены?Северный дом прочно сложен из бревен.Помнишь? Намок под ногами песок.Мертвого озера ясен и ровенВидный с пригорка свинцовый кусок.Небо и ночью светлеет, серея.Сыростью пахнет насупленный сад.Травы в росе. Чуть шагнешь, и скорееВыбраться бы на дорогу назад.И холодок. А ведь август в началеВечером как не накинуть пальто.Полны широкой неяркой печалиВлажные зори. И все это — то,Что для меня было песней и раем,То, вспоминая в удушьи о чем,Без сожаления мы умираем,Светом чего мы всю жизнь облечем.Где же тот край? Неужели исчезлиТропы туда? Как ступлю я на них?Как постучаться в те двери дне, еслиНету тебя больше года в живых?

7. «Ребенок вдруг заплакал ночью…»

Ребенок вдруг заплакал ночьюБез слов. И снова стих.Я встал. Как жизнь видна воочьюВ ее правах простых.Я выглянул в окно, по поясУйдя во тьму. ВдалиЧуть прожурчал, как речка, поездНа том краю земли.Стук осторожный молотилкиКатился от полей.Звезд тихо сеялись опилкиНа вышки тополей.Ночь подошла вплотную к дому,Касается лица.…И просто жизнь отдать другомуБез страха. Без конца.

1939

«Вдали война. Как эти ночи дики…»

Вдали война. Как эти ночи дики.Как верить их морозной тишине?Обвалы бомб, пожаров язвы, крики, —Мне кажется, что это все во мне,Что я распространившуюся бурюВобрал в себя, кровавой кухни чадВдохнул. И вот на улицах дежурю,Когда дома стемнели и молчат.Мне не до сна. А ты давно уснула.Там в комнате мерцанье теплых звезд.И отзвук разрушительного гулаНемеет в ней. Покой твой детский прост.И ты права, пусть я один сраженныйВо всех боях бесчисленных, умру.А ты проснешься…День преображенный.И добрый мир. И солнце поутру.

1939

Снег

Над городом опять снежинок вспышки,Асфальт осыпан светлым порошком.И будто сняты грохоты излишкиВ дневном жужжащем шуме городском.Все стало мягче, тише, белизноюОсвещено. Там за стеклом двойнымСереет небо шерстяной стеноюИ площадь кажется берестяноюОт снега свежего, а сад сквозным.Его вершины жесткими холмамиПриподнялись. Становится темно.Еще я вижу крыши над домами,Рябые, как пластинки домино,И дыма волокнистую, косуюДорожку над трубой. О, для чегоЯ этот день так бережно рисую?Я им дышал, я был тоской его.

1940

***

1. «Я в скромном городке смотрел закаты…»

Я в скромном городке смотрел закаты,Прогуливался, заходил в кино.Над бледной речкой вспоминал утратыИ то, что было приобретено.Шел мимо рощи настом деревянным,Подпрыгивавшим, будто по волнам.Был редким гостем, другом безымяннымВсех неизвестных, обитавших там.

2. «Забор, распахиваются ворота…»

Забор. Распахиваются ворота.Грузовики вступают в глубь двора.Там длительная спорится работа,С пригорка даль обширна и сыра.Хлябь облаков колышется тягуче.Вон — поезд выполз, к западу спеша.О, почему неизлечимо жгучеДнем этим вялым тронута душа?Окно в заборе. Как любой прохожий,Смотрю в него. В квадратной глубинеТы движешься в пальто из желтой кожи,Меня не видя, видимая мне.

3. «Пустой вагон. Домов отстало стадо…»

Пустой вагон. Домов отстало стадо.Врос в землю город. Больше нет его.Как жалость жжет. О, только слез не надо,Пускай не шепчет память ничего.Есть область необъятная — терпенье.На этот берег, к этому ручью!Над нами звезд незамутненных пенье.Кто может душу заковать твою?

1940

Анне Ахматовой

1. «Ваш образ так оформлен славой…»

Ваш образ так оформлен славой,Так ею властно завершен,Что стал загадкою, забавой,Навязчивой легендой он.Им все обозначают: нежностьИ вздохи совести ночной,Нелегкой смерти неизбежностьИ зори северной весной,Влюбленности глухую смутуИ ревности кромешный дым,И счастья праздную минутуИ боль от расставанья с ним.Я тоже, следуя за всеми,Привычно удивляюсь вам,Как шумановской грозной темеИль Данта знающим словам.Но вдруг, на время прозревая,Так радостно припомнить мне —Вы здесь, вы женщина живая,И что вам в нашей болтовне.И мысль тогда всего дорожеНе о звезде, не о цветке,Но та, что все же будет прожитМой век от вас невдалеке.

2. «Толпятся густо завтрашние трупы…»

Толпятся густо завтрашние трупыНа улицах в плену дневных трудов.На небе воют бомбовозов трубы.Хрустя, крошатся кости городов.И пыль Европы слоем светлой марлиЗастлала солнце. Загрустив на миг,Склонясь над щебнем, тростью тронет ЧарлиРебенка тельце, тряпку, клочья книг.Подобно торсам безымянных статуй,Мир оголен, без рук, без головы.И это называется расплатой?Превышен долг…Бредем и я, и вы…Присядем у пригорка на распутьи,Разломим хлеб. Кому отдать его?— Земля, воскресни… — Тише, мы не судьи,Мы — память века. Только и всего.

1941

IV

«Лишь в походе узнается…»

Лишь в походе узнается,Как целительна всегдаДеревенского колодцаМолчаливая вода.Вот под крышею дощатойСветит в глубине она,Животворною прохладой,Силой радостной полна.Блеском вороненой сталиВлажный слой сияет там.Мы ведром ее достали,Разлили по котелкам.После зноя, после пылиРаскаленного путиЛучшей влаги мы не пили,Лучшей в жизни не найти.Долгий бой для нас не тяжек,Если, лежа под огнем,Осторожно мы из фляжекВоду свежую глотнем.

1941

Блокада

На нас на каждого легла печать.Друг друга мы всегда поймем. Уместней,Быть может, тут спокойно промолчать.Такая жизнь не слишком ладит с песней.Она не выше, чем искусство, нет.Она не ниже вымысла. Но надоКак будто воздухом других планетДышать, чтобы понять тебя, блокада.Снаряды, бомбы сверху…Все не то.Мороз, пожары, мрак…Все стало бытом.Всего трудней, пожалуй, сон в пальтоВ квартире вымершей с окном разбитым.Всего странней заметить, что квартал,Тобой обжитый, стал длиннее втрое.И ты, устал, особенно устал,Бредя его сугробною корою.И стала лестница твоя крутой.Идешь — и не дотянешься до края.И проще, чем бороться с высотой,Лечь на площадке темной, умирая.Слова, слова…А как мороз был лют.Хлеб легок. И вода иссякла в кранах.О теневой, о бедный встречный люд!Бидоны, санки. Стены в крупных ранах.И все ж мы жили. Мы рвались вперед.Мы верили, приняв тугую участь,Что за зимой идет весны черед.О, наших яростных надежд живучесть!Мы даже улыбались иногда.И мы трудились. Дни сменялись днями.О, неужели в дальние годаИсторик сдержанный займется нами?Что он найдет? Простой советский мир.Людей советских, что равны со всеми.Лишь воздух был иным…Но тут Шекспир,Пожалуй, подошел бы к этой теме.

1942