Та сторона - Теодор Картер

медленно укутывал страх, в сердце моём зарождалось паника. Еще совсем недавно я был обычным юношей, ничего не подозревавшем ни о каких внешних мирах. А сейчас… Я отказываюсь в это верить.

– Проходи, садись, – сказал он мне.

Я повиновался.

– Все, что сейчас происходит, – продолжил он, – это не просто проделки необъяснимого, не повороты судьбы, не магия, не колдовство. – Он говорил осторожно, будто нас подслушивали. – Здесь есть причина, а есть следствие, и ты забрался слишком глубоко, чтобы твои действия не стали причинами. Случай с Кейт – всего лишь предупреждение. Сегодня, после нашего разговора, когда ты попросишь меня тебе помочь, они начнут на тебя охоту, – Я хотел было открыть свой рот, но он перебил меня, – не спрашивай кто они…

– Вы сказали, что знали… что видели эту встречу. Как это произошло? Чем же она закончится?

Нет, этот старик точно свихнулся. Деменция. У него поехала крыша.

– Когда я взял на руки твоего кота, он был уже мертв. Я прослыл шарлатаном из-за своих неудач, но это не так. Дело в том, что когда мне приносили животное, зачастую оно было еще живым, и я лишь реанимировал его, но мертвых я воскрешать не мог. Когда я взял его на руки и не почувствовал биения крохотного сердца под толщей шерсти и кожи, то взглянул на твое лицо и увидел… увидел сегодняшний день, эту встречу. Я тот час оказался здесь, как будто тот день и этот разделили не двадцать лет, а один лишь час. И как только ты вышел… Как только ты вышел, я поставил чайник и время замерло в этом доме. Не было ни дня, ни ночи, не было ничего. Сердце мое застыло в одном ударе, дыхание заледенело, а затем… затем в дверь постучали, и я открыл её. За дверью стоял никто иной, как ты, и вот мы стоим лицом к лицу и я рассказываю тебе об этом.

Дядюшка Генри всегда отличался странностями, но сейчас он был испуган до паранойи. Он говорил, вращая глазами по комнате, мотался взад-вперед и заглядывал в окна. Он боялся. Боялся того, что какое-то нечто ворвется в его дом и прервет нашу с ним беседу. Но если он уже видел эту встречу, разве не знает он, что должно произойти? Что же он чувствует?

– Так что же произошло? Чего вы боитесь? – встревоженно спросил я.

– Ох, я не могу тебе многого сказать… Видишь ли, я – одна из тех личностей, кому придется тяжело платить за свои грехи, чей труп в могиле не увидит спокойных снов, а будет ворочаться в бессонном марше…

– О чем вы говорите? Придите же в себя!

Челюсть его тряслась, весь он просто изнемогал от страха.

– Мне казалось, что ты все давно уже понял… – сказал он, слегка успокоившись. – В таком случае, придется тебе объяснять, но не думал же ты, что тот старик и мальчишка в действительности что-то знают? С твоей стороны было бы глупо так считать.

Об этом я гадал уже не раз, но не мог найти никакого объяснения. Тот мультяшный старичок и парень на самокате были одним и тем же созданием. Или, вернее сказать, одно и то же создание было в них в тот момент, когда я вёл с ними диалог. Я говорил не с ними, с кем-то иным.

– И как же… как же вы это объясните?

– А никак. Вернее, объяснить я тебе смогу, но понять ты все равно не сможешь… Мы видимся с тобой не первый раз за последнее время, а три года тому назад ты вовсе убежал от меня.

– Ты про ту старуху? Старуху Клеменсе? Но как… как это связано? Разве ты – это она? Как это происходит?

Я в недоумении! В полной ярости! Передо мной – закрытый ящик, вызывающий пылкое любопытство, и Генри знает, как его открыть. Ворочая ключом у самого моего носа, он дразнит меня, но не даёт насладиться открытием. Безутешная мания брала всего меня во власть! Я хотел знать все ответы на все вопросы и всей своей черствой душой желал лишь этого!

– Не совсем так. Я – это и не она, и не дядюшка Генри. Я это то, что дает им основания быть особенными. Я та доля необычности, за которую их прозывают ведьмами. Я не человек, но я и не дух вовсе. Существование таких существ, как я, ставят под знак вопроса и великая тайна парит над его завитком…

– Так что же ты?

– Я – просто я. Когда старуха Клеменсе схватила инфаркт и сердце ее навсегда перестало биться, я стал ей, и жил в ее теле все те годы, какие она уже не жила. Когда Дядюшка Генри проводил тебя и закрыл за тобой дверь… Ровно в тот момент у него оторвался тромб, и как только я покину его, он умрёт, как умерла и старуха Клеменсе.

– То есть ты находишься в его теле и поддерживаешь этим жизнь внутри него, но как же ты мог управлять другими? Почему в одно и то же время ты находился в разных существах?

– Я не управляю другими, я использую их тела в качестве временного пристанища, поскольку своего тела у меня нет. Но я имею не одну субстанцию, я не разделяюсь на части, но я не одно – нас много и все мы едины, – он помолчал и медленно растянул улыбку. – Вот такая вот метафизическая загадка!

Из его слов я не понял ни черта. Как одно создание может быть несколькими и одним одновременно?

– Ладно, – ответил я. – Вроде бы все становиться на свои места. Я начинаю что-то понимать. Эти мальчишка и старик? Они тоже должны были умереть?

– Именно. Вот только иной смертью. Мальчишка в порыве скорости должен был не заметить красный свет, а водитель фуры – его на переходе. Рассеянный уставший старик должен был перепутать улицы и попасть к людям до того ничтожным, что не поскупились бы на убийство ради грошей. Стало быть, как только я их покинул, они как ни в чем не бывало отправились дальше. Для меня это обычная практика – вмешиваться в чужие судьбы, но ты и сам понимаешь, чем это чревато. В моем мире подобные действия запрещены, не по закону, но априори.

Он говорил, и его лицо пульсировало в эмоциях и нервно тике. Порою оно выражало тоску и смятение, порою – злобу и гнев.

– Запрещено? Но кем и почему?

– Я не могу тебе ответить кем и