Похищение чудовищ. Античность на Руси - Ольга Александровна Кузнецова

…имел смешенную натуру свою: человеческую и зверскую. Сей убо как великостию тела, так и силою превосходил всех, которых Земля родила. У него же до стегн безмерное было величество человекообразное, так что выше всех гор был виделся, а глава его многажды до звезд касалася <до облак казалась>; руки у него были одна протягнета была на запад, а другая на восток, из них же выходили сто глав змеиных, а от стегн превеликия клубы ехидн имел, их же ошиби к самому верху протягнени, великий свист испущали; и все тело его обросло перием, на главе же и браде имел гнусныя власы, разспущенны на ветер, а очи как пламень блистали. Таков и толик будучи Тифон, метая на самое небо горящия камни, свистом купно и шумом носился, а из уст его кипел великий вихорь.

Но мало кто из русских авторов был настолько внимателен к Тифону. М. Д. Чулков в «Кратком мифологическом лексиконе» (1767) переносит его характеристику в статью о Пифоне, где окончательно все перемешивается. Здесь и угрожавший античным богам великан, и дракон — противник Аполлона, и Дельфин (от Дельф), и даже одноименный разбойник на горе Парнас — след рационалистического толкования чудовища. Правда, собственно Тифонова характеристика, попавшая в этот винегрет монстров, имеет в изложении Чулкова весьма поэтичный вид: «Он покрывал собою горы и головою досязал до звезд, выпивал одним разом целую реку, одною рукою доставал восток, а другою запад».

Пифон и Аполлон. «Овидиевы фигуры», XVII в.

Чудовищной супруге Тифона Ехидне в «Книге естествословной» не отводится особой главы, и на это есть причины. Во-первых, Ехидна все еще совмещается со змеей, что не позволяет ей выйти в «первостепенные» чудовища. В самом описании Тифона сказано, что вместо ног у великана были змеи, тянущиеся хвостами ввысь и свистящие (как и полагается древним крупным змеям), — переводчик «Мифологической библиотеки» А. К. Барсов выражает эту идею словами о «клубах ехидн», вырастающих из бедер Тифона. Во-вторых, в книге Псевдо-Аполлодора про Ехидну почти ничего не сообщается. Она возникает только как побежденный стооким Аргусом монстр. Если бы Аргус был заурядным героем человеческого вида, то у Ехидны в «Книге естествословной», пожалуй, появился бы шанс. Но Аргус — богатырь (так названы Барсовым великаны, а герои называются удалыми молодцами) с глазами по всему телу, поэтому он сам помещается в разряд чудовищ, а Ехидна появляется лишь в главе о нем. И все-таки автор «Книги естествословной», в отличие от своего основного источника, не ограничивается попутным упоминанием: он вспоминает о ехиднах, уже известных в древнерусской традиции, и совмещает известные ему факты в описании чудовищной Ехидны.

Сказуют же, что он и Ехидну, Тартарову <и> Землину дочь, которая мимоходящих восхищала, <присмотрев>, когда она спала, убил. Сия имела со главы прекрасно<й> девицы и до пояса протчее тело превеличайшаго дракона, и по всему телу клубами змии обвившияся. И толико велика была, яко могла всецелого поглотити слона. Сия, совокупляющися с Тифоном, своим же братом единоматерним, многия чудеса раждала. Глаголют бо землеписателие, яко подобию ей на вселенней в пустынях глубочаиших индиских, ливиских обретаются ехидны: яд же свой злолют имеют как во устех, так и в конце хобота своего.

Полудева-полузмей — животное, называемое также ехидной, — хорошо известна автору «Книги естествословной» из рукописей, откуда он нередко черпает информацию о чудесах мира. Автор соотносит сведения «землеписателей» — то есть для его времени относительно научные, рационалистические — с мифологическими, не исключая, что вся эта информация, насколько бы разнородной она ни была, может оказаться полезной. Кажется, в более ранних рукописях «Книги естествословной» есть весьма категоричные указания на то, что сведения из античных мифов — «лжесловесие еллинское» и «баснь», и в таком случае показательно устранение этих замечаний поздними переписчиками.

Ехидна. Миниатюра, вклеенная в рукопись «Летописец небесных знамений», XVII в.

Упоминаемая греками ехидна, на взгляд автора, может быть как-то связана с реальными зверями, живущими, по свидетельствам путешественников, в далеких Индии и Африке. Разумеется, эти создания страшно ядовиты: при встрече с ними опасаться следует как жала на языке, так и хвоста. Добавляется сюда и знаменитая легенда о змее, глотающей слонов. Рисующий «шляпу» герой Сент-Экзюпери читал об этом в типичной энциклопедии Нового времени, где полусерьезно пересказывались истории из глубокой древности (самое известное свидетельство о вражде слонов и драконов принадлежит Гаю Юлию Солину — «Собрание достопамятных сведений»). В древнерусскую традицию подобный монструозный пожиратель слонов проник под именем индийского червя или донтотирана, а позже эта легенда отразилась, видимо, в лубке с гарпией (об этом — в главе «Три сестры»). Согласно описанию из «Космографии» (1670), это животное еще и наделено красотой. Но в иллюстрированном «Луцидариусе» (XVII в.) человеческие руки все-таки изображены наподобие клешней, само животное красного цвета и больше напоминает змею с элементами рака на десяти курьих ножках.

…есть некое животно красно, руки аки у человека совершеннаго возраста. Те восходят из реки, на берегах хватают слонов и вволакивают в реку, и в реке ядят слонов, как Солинус о том пишет…

А вот клубы змей, которыми становится обвито тело Ехидны, пожалуй, берутся из «Мифологической библиотеки» (там они возникают в описании Тифона и сестер-горгон). Автор «Книги естествословной» щедро одаривает этими клубами подобных монстров, в том числе таинственного ценну.

О ценна. Ценна есть некое человекоподобное диво: имат же главу и лице аки человек, протчее тело его дикого зверя. Имат же по всему телу своему клубами обвившимися змеи: такожде и препоясан змиями. Глас же вопля его яко человеческии. Яд же его толико лют есть, яко не точию кого уяст им, но на него же и ветром нанесет на человека или скота, или зверя — абие тотчас во мгновени ока умрети имат. Обретается в пустынях ливиских и во Африце.

Ценна напоминает пушкинский