Винсент, убей пастора - Винсент Килпастор

— Ну окей, спасиба за заботу, отец ты мой родной.

***

Звоню бабе Славе.

Бабу Славу необходимо внести во все учебники по выживанию нелегалов.

В конце восмидесятых она купила путевку в Акопулько и перешла мексо-пендоскую границу в штате Аризона. Когда ее останавливают менты за превышение скорости, она показыват им профсоюзный билет и говорит :

«Вот юкрайн интернэшл лайсенс –разумиешь?»

Ее аргументы настолько весомы, что менты разводят руками и благословляют ее в путь.

Еще она знает два ходовых английских оборота — «С кузни» (excuse me) и «На сале» (For Sale).

Сразу по приезду она работала на грязном химпроизводстве — туда даже мексы с монголами не идут, заболела раком. Три с половиной года лечилась химтерапией, радиацией и еще какой хренью. Теперь она совершенно лысая и кокетливо носит некое подобие головного убора, сильно смахивающего на чалму Айятоллы Хомейни.

Она должна за все медицинские процедуры что–то около ста шестидесяти тысяч баксов, и у врачей-убийц хватает упрямства высылать ей счет вначале каждого месяца.

«Зроблю ишо трохи грошей — и тикати отседа» — мечтает она.

Я не думаю, что она добровольно уедет. Как говорит мой друг — на лицо синдром Бенджамина, зараза которая передается человеку через стодолларовые банкноты. Главный симптом — у вас в глазах начинают появляться долларовые значки $.

Итак в активе — неожиданный выходной, да еще и какой день — Хеллоуин — День всех долбанных святых, мать твою, ублюдак!

Поужинав можно куда–нибудь рвануть с Рафом, только не долбаный грейхаунд. Хватит спидить. Хватит. Хочется экзотики. Кроме того надо все же расширить горизонты мироздания для Рафа.

— Ну что Рафик, ты уже связями оброс на новом месте? Грибочков найти сможешь?

— Грибочков?

— Шрумз, Рафа, МАА- шрумз. Грибы. И место где можно трипануть без запала.

— Поедем к Никки, она и торгует и кушает их сама. Я у ней шалу брал. Добрая шала. У ней в доме останемся — там всегда кто-нибудь прибывает. Вечный хеппенинг.

— Хорошо сказал — вечный хеппенинг! Книжки писать попробуй — может выписишься в гения. И чё пачём?

— Унция — тридцатник

— Ну, к Никки, так к Никки, господа!

Возьму две унции. Унция — это нормально должно быть на такого верзилу как Раф. Пусть прочувствует до мозга костей по первому разу. И поближе познакомится со Вселенной.

***

Мы жрем грибы из бутербродных зиплоков запивая спрайтом из галлоновой бутыли. «Некола для Николы» -так и хочется брякнуть, а не поймет ведь. Уже скорее от тоски и культурного голода, отрыва от феербаховой сиськи матери-родины запеваю:

— Я в осеннем лесу, пил березовый спрайт!

Грибы вкусные. Но это не главное их качество. Теперь надо гнать по адресу, который продиктовала по телефону Никки — опухнуть на ночь. Адресок где-то в Лейквуде — двадцать минут езды от сюда. «Как раз доедим и вставит» — рассчитываю я. «Вот доедим и выправит».

Однако выправлять начинает значительно раньше.

Я схожу с хайвея и останавливаюсь на светофоре. Уоу, какой же красивый тут светофор. Он светит мне добрым красным светом. У света нет дна. Мне хочеться в нем раствориться без остатка. Все обламывает Раф — «зеленый же» -снова пихает меня локтем в бок. Сука, ща пакажу как нетепличные русские ездят –ваще хуй на светофорах буду останавливаться.

Парковка занимает минут десять — машина стала какой-то длиной и совершенно плоской. Раф сожрал всю свою унцию. Я не рискнул и сейчас прячу под сидение остатки грибов, бумажник и мобилу — кто его знает что там за друзья у Никки. Может уголовники какие. А то и вообще — негры. Хотя это должно быть интересное сочетание: уголовники-грибоеды, негры-психонавты.

На улице, на воздухе вроде совсем трезвею. Но это обманчиво. Грибы они волнами накрывают с нарастающей амплитудой. Отрезвеете, не ссыте. Только не сейсас — часиков эдак через шесть.

А эта Никки — ничо так себе, ноги только коротковаты, ну дак и я не Сабонис. Я скорее Даля Грибаускайте.

Карабкаюсь в кресло и тут приятная часть вечера сразу же и кончается. Моментально.

Сначала ковер под ногами превращаеться в извилистый, покрытый сосудами студенистый человеческий мозг. Я пытаюсь обратить внимание всех находящихся в комнате — человек пять, в основном студенты муницапального колледжа, ведущие светскую беседу. «Эй — гляньте — мы ходим по чьим то мозгам!»

Вместо этого из сушнякового горла вырывается мягкий шелест. Английский я забыл напрочь. Понимаю малость. Но чтоб сказать хоть слово…

— You gonna be fine, Russky. Take it easy. Easy.

Сильный Раф под руки выводит меня в другую комнату, а сам возвращаеться в зал, где по кругу уже путешествует изящная прозрачная трубка разноцветного стекла. «Шабят шалу» — меняя оттенки тембра в стереоэффекте тысячу раз произносит в ушах голос Рафа.

Потом его голос трансформируется в другой, похожий на голос «отсоветскогоинформбюро» Левитана.

— Давненько ждем тебя — голос говорит на чистейшем русском языке.

— Ой, кто это?

— Я майор вербовочного центра Вселенского Здравого Смысла. Ты нам нужен. Пришло время рассчитаться за долги.

— Fuck you!

Бегу в ванну и долго умываюсь холодной водой. Хотя внутри с ужасом понимаю — грибы этим не остановить. И Левитан тоже — будто читает мои мысли:

— Можешь еще побриться, все равно не поможет. Один вон даже брови сбрил. Ты нам нужен. Ты — наш спящий агент. Законсервированный. Полнота времени исполнилась. Пора, друг мой!

— Кому вам? Какая полнота? Что пора-а?

— Мы единственная разумная во вселенной цивилизация. Мы те кого вы называете грибами, и до сих пор не можете классифицировать — растения мы или животные.

— А люди?

— Мы создали людей с целью извлечения вакцины от грибного гриппа. Эксперимент частично вышел из под контроля. Нужна зачистка. Новый потоп. Новый ковчег. Наши агенты уже заканчивают свою миссию на Земле. Нам нужна твоя помощь.

Неужели я сошел с ума? Страх охватывает меня ледянной волной. Где-то в глубине я знаю, что это грибы долбят мой несчастный мозг, но раньше таких «информбюро» не было. Когда же кончится этот кошмар?

Ходу из этой комнаты, к людям!

На ватных ногах выхожу в другую комнату. Раф положил голову на стол и спит. Я трясу его, но его не разбудить. Мёртв! В ужасе понимаю я. Ебаный в рот — теперь еще и мокруху повесят менты. Отравил пацана!

Быстрее на улицу. На воздух. Господи, спаси и сохрани, защити меня Господи!

А там — богопротивный хеллоуин — со всех домов светят глазами жуткие тыквы. Полная луна освещает толпу ряженных мертвецов. Они кругом. Они выстраиваются вокруг меня в жуткий хоровод. Да что же такое?

Наверное я останусь психом на всю жизнь. Обычно от грибов было весело и светло. Что же это?

— Далеко убежал? — спокойный голос майора возвращает меня в действительность. Нет — действительность это вон та толпа мертвецов под Луной. Блин. Совсем запутался. Иду в хатку Никки.

Там черная подружка Никки, толстая как диван Мэри Лу говорит мне почему-то голосом Рафа: «Yoou goonna beee fine, Russkyiiii»

— Мы дадим тебе вечную жизнь. Всё о чем может мечтать ограниченный материализмом человеческий мозг. Ты станешь равноправным грибом. За маленькую услугу. А теперь посмотри на свои новые возможности:

Я оказываюсь в космосе и смотрю на Землю со стороны Луны.

— Только подумай где тебе хочеться очутиться — и ты уже там.

Мне ничего путного не идет в голову. А можно во дворец Туркменбаши?

— Конечно. Только имей в виду разницу в часовых поясах — он наверное уже спит.

На экране гиганского телевизора черно-белые кадры классики советского порна — «Приезд товарища Луиза Корвалана в город-герой Москву».

ДВД-плейер настроен так, что все время проигрываеться одна и та же сцена — У трапа Корвалана встречает Леонид Ильич Брежнев и долго, сочно, со вкусом целует его в губы.

В момент поцелуя отец всея Туркмении со стоном втягивает в рот блестящий, словно из китайского кожзаменителя, черный хуй ахалтекинского однолетка, приструненного тут же, к телевизору.

— А к Путину можешь?

— Эк куда махнул, друг. Да его штоп увидеть самому надо грибом стать. Это особа приближенная к Верховному Грибу. Подписал контракт с нами еще когда в КГБ ему пришлось штудировать работу «Ленин и грибник».

— Путин гриб?

— Гриб

— А Обама?

— Конечно же — гриб, не пори наивняк

— А Гитлер — гриб?

— И Гитлер гриб. Все люди чье имя всему миру известно — грибы.

— А Майкл Джексон? Неужели и он?

— А где ты еще негра видел который кожу отбеливает?

Все, все грибы. Кроме Туркменбаши. Он не подписывает контракт, потому что в Туркменистане нет грибов. Только подъёбка китайская.

Сегодня время и тебе принять решение. Сделай шаг в вечность.

— А как я бап иметь буду если я гриб?

— А как нефиг делать.

Только он это сказал — дверь открываеться и в комнату входит Никки. В каком-то сером, будничном платье. На стоптанных каблуках. Но желанная!