Муля не нервируй… Книга 6 - А. Фонд

— Ох, Муля! — всплеснула руками от такой новости Фаина Георгиевна, — вот это событие! Как тебе удалось всё так ловко организовать?

— Да тётя Лиза сама, — пояснил я, — устроилась на киностудии в этом фильме консультантом. Вот и приедет.

— Чудеса! Восхищённо причмокнула Фаина Георгиевнпа, — ты уже вечером увидишь свою тётю!

Затем она пару мгновений помолчала и резко спросила:

— А вот когда я уже свою сестру увижу?

— Йоже говорил, что она уже выехала, — ответил я, — так что через два дня она будет здесь.

— Из Праги так далеко ехать разве? — удивилась Злая Фуфа.

— Не знаю. Говорю, как мне сказали, — пожал плечами я, — сами у неё послезавтра спросите.

— Ох, Мулечка! — мечтательно проворковала Фаина Георгитевна, — сколько ты для меня всего сделал! И чем я тебя отблагодарить могу?

— А познакомьте меня с Анной Андреевной, — сказал я, — точнее даже с её сыном, Львом Николаевичем.

А вечером я увидел тётю Лизу.

Глава 5

— Муля! — вскрикнула она и бросилась ко мне.

После долгих обнимашек, всхлипов и вздохов, я отстранил её и хоть смог нормально рассмотреть. Тётя Лиза была уже довольно немолода, лет эдак хорошо за пятьдесят, причём, даже скорее ближе к шестидесяти. Я говорю «немолодая», потому что в этом времени женщина в пятьдесят — это уже конкретно такая бабушка, а у нас, в том, моём, мире — ещё девушка. Просто немного взрослая, но всё равно девушка.

— Дай-ка я на тебя посмотрю, — взволнованно щебетала она, гладила мня по щекам, по голове, прижимала и периодически заливалась слезами. — Ты такой взрослый уже! Такой красивый!

Я усмехнулся. С эпитетом «красивый» тётя Лиза мне явно польстила (я после попадания в тело Мули всё никак не мог привыкнуть к свой новой внешности, но приходилось терпеть, раз другой не было).

Сама же тётя Лиза была чем-то похожа на Надежду Петровну, только это был более грубоватый вариант, что ли. А, может быть, виной всему то, что она коротко стриглась, почти «под ёжик». Волосы, в отличие от Мулиной мамашки, она не красила. Поэтому ёжик был полуседым. И одевалась для этого времени довольно экстравагантно — была в брюках, просторной рубахе и грубоватых ботинках на толстой подошве.

— Ну рассказывай! — выдохнула она, — как там мама? Как твой отец?

— Который? — уточнил я.

— Твой отец, Муля. Разве у тебя их много?

— Не очень много, — согласился я и уточнил, — Двое.

Тётя Лиза ахнула:

— Рассказывай! Расскажи мне всё!

Она утащила меня в большой зал, который служил на киностудии холлом. Мы примостились там в уголочке, отгородившись от любопытных взглядов кадкой с фикусом, и она забросала меня вопросами:

— Что значит «два», Муля? — и требовательно посмотрела на меня. — Что с Модестом случилось? Он умер?

Интересно, она даже хмурилась и голову чуть к плечу склоняла, как Мулина мама.

— Он жив и вполне прекрасно себя чувствует, — пожал плечами я, — привет тебе передаёт. И ещё подарок вот.

Я принялся вытаскивать из сумки подарки, что привёз из дома:

— Вот от отца и от Машеньки, — я протянул ей свёрток, — там какие-то книги по химии. И тетрадь с цифрами. Отец сказал, что ты рада будешь.

— Да ты что! — тётя Лиза уже разорвала бумагу и жадно вчитывалась в строчки, — с ума сойти! Он провел каталитический крекинг этилидендиизопропилбензола другим способом… но вот как? А! Ну всё понятно! Взял мезопористый оксид кремния… хотя…

Она так углубилась в записи, что я решил, что на этом наше общение на сегодня закончилось. Но нет, полистав ещё каких-то пару минут тетрадь, тётя Лиза довольно усмехнулась и отложила записи в сумку:

— Ну ты посмотри, каков гусь! Это ж надо! И не признавался… — она коротко и одобрительно хохотнула.

Честно говоря, я не понимал, что смешного в процессе каталитического крекинга этилидендиизопропилбензола, причём не важно, каким способом. Для меня это было — скука скучная. А вот тётя Лиза почему-то развеселилась. Странные эти люди от науки. Причём во все времена, и во всех странах.

— Постой, Муля! — вдруг подняла на меня взгляд тётя Лиза, — ты сказал от отца и от Машеньки?

— Ну да, — кивнул я и сразу же пояснил. — Отец женился на Машеньке. Это его аспирантка. И скоро у меня будет сестричка.

Тётя Лиза вытаращилась на меня, словно на привидение, поэтому я торопливо поправился:

— Но это не точно, может, и братик будет.

— Бедная Наденька, — печально протянула ошеломлённая тётя Лиза, — Она всегда была такой взбалмошной. Конечно, ему с нею было нелегко жить в браке. А сейчас, после того, как Модест её так некрасиво бросил, она, наверное, совсем сникла. Ты хоть её не бросай, Муля. А то ведь она пропадёт… Но каков Модест негодяй! До старости её довёл и ради молодой бросил! Вот судьба женская!

Тётя Лиза порывисто вздохнула и закусила губу, очевидно от огорчения.

Я поспешил развеять сомнения:

— Но отец её не бросал! — покачал головой я, — это она его бросила, когда ушла к отцу!

— Муля, ты бредишь, — испуганно сказала тётя Лиза и потрогала мой лоб, — вроде всё в порядке. Ещё раз попробуй пояснить. От кого и к кому она ушла?

Она нахмурилась и вдруг просияла:

— Ты, видимо, называешь её нового мужа отцом?

— Ну да, — кивнул я, — так он и есть мой отец. Биологический.

— Да ты что! Так Модест тебе не отец, оказывается?! — охнула тётя Лиза и рассеялась, — вот Надюха, вот даёт. Отец бы ей задал за такие фортели!

— Так он ей и задал, — объяснил я и рассказал всю трагическую историю Мулиной матери.

Оказывается, тётя Лиза этих подробностей не знала: она уже к этому времени уехала и знала только, что Наденька вышла замуж за Модеста, учёного-химика, и у них родился мальчик по имени Муля.

— А это тебе от мамы и отца, — я вытащил и положил перед тётей Лизой большой свёрток. — Только не разворачивай здесь, а то увидят. Их дома хорошо упаковали. Там три шкурки соболя. Как раз будет на шапку и воротник. Потом наедине рассмотришь.

— Соболь! — счастливо всплеснула руками тётя Лиза, — и где только достали?

— Отец, в смысле мой биологический отец, — поправился я, — раньше работал на промыслах в Якутии. Это из-за его работы всё с мамой и моим рождением так получилось же. Так вот, он и достал по старым связям.

— Но на воротник две шкурки — это много, — покачала головой полностью ошарашенная и деморализованная тётя Лиза.

— Ничего, одну потом передаришь кому-нибудь.

— Ничего себе! Такие подарки передаривать! — фыркнула тётя Лиза и мечтательно выдохнула, — я лучше соболиное