Ласточкин крик - Ахмет Умит

смог так сделать, но в те страшные дни после смерти Айсун и Гюзиде я делал все возможное, чтобы увеличить количество боли, – мне хотелось сжечь себя в огне скорби, раствориться в гневе… Так я наказывал себя, пестовал чувство вины за то, что убийцы моих любимых девочек так и не были найдены.

На самом деле я ничего не помнил о том времени, ничего… Я принимал лекарства, которые глушили все чувства, но и без них я был оглушен. Думаю, я все забыл, потому что мне просто очень нужно было все забыть, и психика сама отключила вызывающие боль картины.

Перед тем как начать открывать коробки, я на секунду замер, чтобы собраться. Как же четко я всё расписал… «Игрушки Айсун»; чуть ниже – «Кухонный набор, модельки домов, лего». Нет, здесь Барби нет, она, должно быть, в коробке пониже. Да, вот она: «Куклы Айсун». Коробка была доверху набита – дочка очень любила кукол. У каждой было свое имя, своя история, каждая говорила своим голосом. Айсун болтала с ними, будто куклы – ее настоящие подружки. Скажет что-нибудь – и отвечает сама себе, изменив голосок. Сначала нас с Гюзиде это немного смущало. Потом, после консультации у психолога, мы успокоились: он убедил нас, что в дочкиных играх нет ничего страшного – просто у нее живое воображение.

Когда Айсун немного подросла, ее интерес к куклам поуменьшился, но ни одну из них из своей комнаты она не убрала.

Я вытащил коробку и снял с нее крышку. Каждая из этих кукол была для Айсун настоящим сокровищем, а сейчас пластиковые глаза смотрели на меня с упреком – «Почему о нас забыли?» Я почувствовал, как от подступающих слез перехватило дыхание – сдержаться получалось с трудом, – и начал медленно разбирать кукол в поисках Барби в розовом платье. Но ее среди всех этих блондинок, брюнеток, шатенок, рыжих, с длинными и короткими волосами, больших и маленьких, в разноцветных платьях красавиц не оказалось. Неужели я ошибся, неужели рядом с трупом действительно была кукла Айсун? Но разве такое возможно? Разве убийца мог проникнуть в мой дом, спуститься в подвал и найти в коробке игрушку? Нет-нет, это какая-то фантастика!

Как бы я ни старался сохранять спокойствие, сердце билось все чаще, на коже начал выступать пот. Перебирая кукол, я глубоко вдохнул и чуть не закашлялся от пыли. Пора было уходить. Уже ни во что не веря, я снова залез в коробку… Да вот же она! На самом дне, между ног большого лысого пупса!

Расслабившись, я взял Барби и внимательно осмотрел ее правую руку – так и есть, склеена. Это точно кукла Айсун. Я с радостью прижал ее к груди и не смог сдержать слез.

«Совпадение, – всхлипывал я, – просто совпадение».

7

Есть что-то такое, что Зекаи скрывает

Меня разбудило не само солнце, а принесенная им жара. Я проснулся весь в поту, постель промокла насквозь. Встал, поменял постельное белье и вновь растянулся на кровати, но теперь заснуть было невозможно, сколько ни ворочайся. Разгоряченное солнце било в окно, и я обливался потом. Было ясно, что сегодня будет еще жарче и еще тяжелее, с учетом влажности. Зря я не лег спать в комнате на первом этаже, где окно выходит на север. Теперь-то уже поздно туда перебираться, да и сна не было ни в одном глазу.

Я пошел в ванную и принял холодный душ – это немного освежило, потом побрился и оделся. Когда я уже собирался уходить, внезапно вспомнил, что забыл полить цветы. Мой взгляд упал на фотографию Гюзиде, и в голове прозвучало с ее интонацией: «Опять, Невзат!»

– Да, дорогая, снова забыл.

Подхватил графин и пошел за водой на кухню. На балконе рядком выстроились горшки с цветами, и фиалки уже начали вянуть.

– Ах, Невзат-Невзат! – произнес я вслух еще одну фразу, которую часто повторяла моя покойная жена, и стал поливать растения теплой водой. Сухая земля втягивала в себя влагу, как губка, – последний раз я был дома три дня назад. Фиалки вроде живы, но сколько уже можно – надо быть повнимательнее к ним. А геттарда неплохо справляется с жарой: на ней распустились мелкие белые цветки.

Закончив с поливом, я аккуратно собрал опавшие листики, почувствовал себя гораздо лучше и улыбнулся фотографии жены:

– Я все исправил, дорогая моя Гюзиде, теперь не засохнут.

Вернувшись в дом, взял со стола найденную в подвале куклу Айсун и вышел на улицу.

За дверью меня встретил слабый ветерок, впрочем, большой погоды он не делал – давила влажность. Огляделся по сторонам:

Бахтияра не было. Вероятно, побежал вниз, к Золотому Рогу, в надежде найти место попрохладнее. Пару раз я его уже там встречал, неподалеку от лодочного сарая рыбака Махмута. Там всегда был сквознячок, и, вероятно, пес решил освежиться.

Прыгнув в свою развалюху, я поехал в центр города. А на работе, не теряя впустую времени, направился в камеру хранения вещдоков. Это было глупо, признаю́, но я все еще не мог избавиться от сомнений. Почему-то мне казалось, что только непосредственное сравнение двух кукол избавит меня от подозрений, что это преступление может быть как-то связано со мной или с моей покойной дочерью.

Среди множества пакетов с уликами найти нужный не составило труда. Вот он – лежит на самом краю стола. Барби, очень похожая на ту, что я держал в руке, была запакована в прозрачный пластик и, как казалось, с болью смотрела на меня. Я положил обе игрушки рядом. И увидел, что они довольно сильно различаются: у куклы Айсун платье было ярко-розового цвета, почти красное, а у куклы, обнаруженной на месте преступления, оттенок холодный, близкий к голубому. Кроме того, найденная вчера кукла была на пару сантиметров длиннее. Теперь я мог быть уверен: убийца не оставлял мне никакого персонального послания. Как и говорила Зейнеп, это просто совпадение. Вновь вышедший на охоту Слепой Кот просто осуществил свой обычный ритуал, и поэтому на месте преступления появилась кукла. А я принял ее за Барби Айсун. Вот и все.

Выйдя из камеры хранения вещдоков, я увидел в другом конце коридора Али и Зейнеп, нырнувших в кабинет. Когда я там появился, оба сидели на столе и готовы были приняться за уничтожение принесенных с собой булочек-погачей, распространявших восхитительный аромат. Ребята сразу же вскочили на ноги.

– Не надо, сидите, сидите. Приятного аппетита!

Лицо Али засияло:

– Присоединяйтесь, господин старший главный комиссар, тут на всех