Гюро и скрипка - Анне-Катарина Вестли

– Да! – сказала Тюлинька. – И ещё у него к тебе одна просьба. Хотя сейчас, перед Рождеством, наверное, неудобно об этом говорить. Он спрашивал, не могла бы ты помочь ему с ремонтом гостиной и спальни. Спальня большущая, и он хочет покрасить стены в ярко-голубой цвет, а к ним повесить светло-коричневые занавески. Эви обещала, что пошьёт их для него. В другой комнате, которая считается гостиной, он хочет сделать бледно-розовые стены с белыми и красными цветами и зелёными листиками. Впрочем, там будут обои, и он их уже купил, так что осталось только поклеить. Он бы и сам это сделал, но ему некогда, так как нужно уладить денежные дела и перевозку вещей. Кое-что он привезёт из старой обстановки, которая была в родительском доме, а также то, что стоит у него в пансионате, так что много всего наберётся.

– Ладно, – сказала Эрле. – Только делать я это буду по вечерам, днём я занята на работе. А ты, Гюро, что на это скажешь? Если я, после того как ты ляжешь спать, буду уходить на тринадцатый этаж.

– Ладно! – сказала Гюро. – Ведь ты будешь в нашем корпусе, а если что, я прибегу к тебе…

Тюлинька даже разрумянилась. Казалось, что она ещё что-то хотела сказать. Но она поднялась и направилась к двери.

– Как же хорошо, что мне не о чем тосковать в преддверии Рождества, – только и сказала она перед тем, как уйти.

Через некоторое время раздался звонок в дверь. Это пришла Эви, мама девочки Нюсси.

– Прости, Эрле, что врываюсь к тебе после работы. Не найдётся ли у тебя складного дюйма? Я буду шить занавески для одного человека с тринадцатого этажа, и мне нужно измерить окна. Вдруг они не совпадают по размерам с моими, хотя мы и живём в одном доме.

– Понятно, – сказала Эрле, – для Андерсена. Я только что узнала, что он получает там квартиру. Представляешь себе, ему одному дают три комнаты. Не подумай, что я кого-то осуждаю. Одинокому человеку тоже приятно пожить в хорошей обстановке.

– Да, конечно, – сказала Эви. – Но он вовсе не одинок. Он подал заявление на квартиру для семьи из двух человек. Я знаю это, так как я член правления жилищного кооператива.

– Ах, вот что, – сказала Эрле. – Может, он решил съехаться с каким-то приятелем. Он же бывший моряк. Я помню, Андерсен как-то мне говорил, что часто ходит на пристань повидаться там с кем-то, с кем они вместе плавали. Я буду делать у них ремонт, так что мы там, наверное, встретимся, когда ты придёшь насчёт занавесок.

– Наверное, да, – сказала Эви. – Сейчас в преддверии Рождества у меня столько дел! Очень многим требуется помощь в это время, но скоро это кончится. Ну, пока!

– А как мы сделаем веночек из куропаточьей травы? – спросила Гюро.

– Сама не знаю, – сказала Эрле. – Наверное, надо связать тонкие веточки и закрепить между ними траву.

– У меня есть куропаточья трава, – сказала Гюро. – Когда мы с Тюлинькой и Сократом ходили в лес, то нашли там одну горку.

– И почему ты это решила? – спросила Эрле.

– Я хотела положить такой веночек на папину могилку, – сказала Гюро. – Только Гампетреф так далеко!

– Может быть, мы сумеем съездить туда в рождественские праздники, – сказала Эрле. – На поезде. Но не в сочельник, в сочельник у нас гости. Мы же постараемся хорошенько подготовиться к празднику, чтобы порадовать Тюлиньку и Андерсена, правда?

– Ну да, – сказала Гюро. – И она не будет тогда грустить в одиночестве.

Эрле так обрадовалась, когда Гюро это сказала, что Гюро вдруг догадалась – мама тоже немного загрустила в ожидании Рождества, а теперь перестала.

Вечером, после того как мама, уложив Гюро и почитав вслух книжку, ушла, пожелав ей спокойной ночи, она вдруг села в кровати и стала играть, как будто она – Тюлинька и осталась одна-одинёшенька. Сперва она была Тюлинька, но потом снова сделалась Гюро. Она представила себе, что осталась совсем одна на белом свете, и начала вспоминать, как было на Рождество, когда она была маленькой. Тогда они с папой отправлялись за ёлкой и привозили её домой на санках, и от ёлки по дому разливался такой чудесный запах, а папа ходил с таинственным лицом, потому что он любил, когда все ахают, открывая подарки. Где он их только не прятал, чтобы никто заранее не узнал, что там окажется! Однажды папа подарил Гюро маленькую лошадку. Наверное, старый столяр, который жил в Гампетрефе, помог папе её смастерить. А однажды Гюро получила в подарок игрушечный трактор и карманный фонарик, а ещё ей подарили новые тапочки в красивой коробочке с окошечком на крышке. На коробочке было много-много цветов.

Как бы мама не загрустила, когда гости уйдут! Может быть, подарить ей книжку, чтобы она, как Тюлинька, могла почитать? Гюро вздохнула с облегчением и легла спать, а Вальдемар и Кристина у неё в ногах ещё долго дивились, сколько всего нового они узнали про разные сочельники.

Вечерняя работа

– Немного некстати, что придётся отделывать квартиру Андерсену в преддверии Рождества, – сказала Эрле. – Но как-нибудь уж управлюсь. Хорошо, по крайней мере, что курсы дворников закрылись на каникулы, так что на этой неделе у меня свободны все вечера. Так что к празднику всё успею.

Эрле правда очень уставала. Утром она вставала очень рано и весь день проводила на работе. Позавтракав и накормив Гюро, она отпирала парадную дверь, выключала дворовое освещение и отправлялась собирать мусор. Если случался снегопад, ей нужно было заводить трактор и выезжать со снегоочистителем, чтобы очистить дорожки и люди могли бы пройти от дома к проезжей дороге. Затем надо было идти в подвал и проверять, всё ли там в порядке, и часто сперва надо было расчистить дорогу перед входом. Потом надо было напоминать людям, когда наступает их очередь мыть лестницу, а кроме того, на ней лежал весь мелкий ремонт в квартирах.

А к Рождеству, как нарочно, все жильцы почему-то вспомнили, что им срочно нужно что-то починить. А ведь Эрле надо было следить ещё и за котельной и вовремя смазывать работающие там машины, причём ей приходилось то и дело отвлекаться: бежать, например, в прачечную, где кто-то неправильно включил электрическую машину, на которой катали бельё. Одним словом, всех дел и не перечислишь.

Как-никак Эрле должна была ещё и готовить еду для себя и для Гюро и как-то находить время, чтобы побыть с Гюро. Но едва она этим займётся, как тут же кто-нибудь вызывает её по телефону и она, бросив всё, бежит на вызов. Хорошо, что у Эрле был такой ровный характер и она умела работать размеренно и спокойно, поэтому она везде поспевала и не носилась как угорелая.

Носиться она не носилась, а ходила обыкновенным шагом и всё делала спокойно и по порядку и потому столько всего успевала. После обеда она иногда чувствовала такую усталость, что ложилась немножко отдохнуть. Отдыхала Эрле не так, как обычно делают другие. Для послеобеденного отдыха она ложилась не на кровать в спальне и не на диван в гостиной, а на коврик перед диваном. Там ей лежалось удобнее всего.

– Хорошо, когда лежишь на жёстком, – говорила она. – Тогда у меня отдыхает всё тело.

Иногда случалось, что кто-нибудь в это время звонил в дверь. Гюро открывала, и, когда человек удивлённо глядел на лежащую на полу Эрле, она объясняла:

– Мама прилегла отдохнуть. Не могли бы вы прийти через час?

– Она не заболела? – спрашивали некоторые.

Люди думали, что здоровый человек не будет лежать на полу. Ну и очень глупо с их стороны! Хорошо, что Гюро стерегла мамин покой во время послеобеденного отдыха, потому что, полежав так часок, Эрле вставала бодрая, а Гюро заранее ставила варить кофе: она уже знала, что мама, когда встанет, будет пить кофе, чтобы окончательно проснуться, а потом скажет: «Ну а теперь пошли к Андерсену!»

Эрле разрешила дочке помогать ей красить стены. Она сказала, что Гюро ей очень помогает, ведь, когда она работает стоя на стремянке, ей часто требуется какая-нибудь вещь, которая стоит на полу, а Гюро сразу тут как тут – возьмёт и подаст.

С покраской голубой комнаты дело пошло быстро. Сначала они стёрли старую краску, а затем Эрле два раза покрыла стены новой, голубой. Получилось замечательно. Комната прямо заблестела и стала совсем непохожей на все комнаты, которые Гюро видела раньше.

Когда Эрле приступила к гостиной, где надо было наклеивать обои, оказалось, что тут помощи Гюро мало. Клеить обои должны два взрослых человека, чтобы