Пламя на двоих - Ольга Ярошинская

понятно, если не в каждой команде есть девушка. Туч благородно остался снаружи покараулить, а я встала под тугие струи воды.

Я соскребала грязь, промывала волосы, распутывая слипшиеся пряди, терла мыльной мочалкой подрагивающие от усталости бедра, и улыбалась во весь рот. А в голове вырисовывался план.

Во-первых, разобраться с Ингрид. Такие стервы и в академии искусств водились: не дашь отпор — живьем сожрут.

Во-вторых, мне и правда не хватает физической подготовки. Я всего-то прошла до середины ущелья, даже не добралась до первого поста, а ноги трясутся как у старушки. Нужны тренировки, если я хочу заполучить собственного дракона. А я хочу! Это невероятно, немыслимо, но возможно! У меня будет дракон! Свой собственный! Ох, надо будет придумать ему красивое имя. Что-нибудь более романтичное, чем Ковшик.

В-третьих, надо научиться управлять щитом, который мне подарила драконья кровь. Чешуйки прятались на внутренней стороне бедра и, влажные от воды, сверкали золотом. Я пригладила их пальцем, обвела контур рисунка. Пусть я мечтала об ином, но как знать — вдруг Хильда права, и щит — то, что мне нужно.

Взяв полотенце из стопки чистых, я хорошенько вытерлась, промокнула волосы. Надев длинный халат, обнаружившийся там же в шкафу, вышла к Тучу.

— Грязную одежду кидай сюда, — показал он на огромную корзину. — Чистое потом заберешь тут, — ткнул пальцем в вешалку, на которой болтались чьи-то выглаженные штаны. — Из города приходят прачки, делают все в лучшем виде.

Туч провел ладонью по груди, пытаясь смахнуть приставшую к рубашке грязь.

— Извини, я тебя испачкала, — поняла я.

— Ерунда, — отмахнулся он и, расстегнув пуговицы, стащил рубаху и бросил в корзину.

Я старалась не слишком пялиться, но Туча было так много, что совсем не смотреть не получалось. Сплошные плечи, мышцы, кубики… Да еще серебристая чешуя на груди. И знак — прямо как мой! Только шире.

— У меня еще вопрос, — произнесла я. — Ты ведь тоже щит?

— Ага, — кивнул Туч, с гордостью положив ладонь на знак — прямо напротив сердца.

— Научишь, как его развивать и все такое?

Он пожал плечами, почесал крупный нос.

— Понимаешь, Вив, я думаю как: щит чем больше и крепче — тем лучше. Так что я качаю мышцы и ем. А ты… — Туч взмахнул ручищей, тщась объяснить. — Думаю, тебе нужен другой подход. Но какой — пусть уж Элай решает. Вон возьми тапки, — указал он под лавку. — Ноги застудишь.

Я сунула ноги в тапочки не по размеру и потащилась за Тучем, цепляясь за перила.

— Но вот что я еще скажу, — говорил он, неторопливо шагая по лестнице. — Раз ты понравилась Ковшику, то все у тебя получится. У него нюх на людей. А мою Каталину он даже лизнул, представляешь? Она в Айдане живет, булочница. Такая вся… — Туч повел руками в воздухе, рисуя изгибы, и шумно вздохнул. — Нас выпускают в город раз в три недели. Мало, конечно, но можно заработать дополнительный выходной. В Айдане и кафешки есть, и целая торговая улица, и карусели по выходным. Тут, в Драхасе, кормят хорошо, но сладостей почти нет. А у моей Каталины в булочной такие крендельки сахарные — закачаешься! А еще орешки со сгущенным молоком, кремовые корзинки, вафельные трубочки…

Пока Туч перечислял лакомства из булочной прекрасной Каталины, мы успели подняться в гостиную.

— Спасибо, — от души поблагодарила я. — За полет на Ковшике и вообще…

— Пожалуйста, — расплылся в щербатой улыбке Туч. — Мы ведь одна стая!

Он хлопнул меня ладонью по плечу, и я едва устояла на ногах. А потом открыла дверь в свою комнату и охнула.

— Ворона! — с отчаянием вырвалось у меня. — Что ж ты натворила!

Глава 6. Дружбы не выйдет

Вороненка я назвала Барри, Бардак. Потому что именно это он и устроил в моей комнате. Тыквенные семечки, что выдала Хильда, равномерно усеяли весь ковер, и мне пришлось хорошенько поползать, чтобы вычистить его от мусора.

— Как тебе это удалось? — спросила я, доставая шелуху из пушистого ворса.

Вороненок молчал, внимательно за мной наблюдая. Он позволил посадить себя в клетку, но выбрался оттуда в считаные мгновения, поддев клювом защелку как заправский взломщик.

— Как твои крылья? — спросила я и, не удержавшись, похвасталась: — Я сегодня летала, можешь себе представить? На драконе!

Барри расправил крылья и вспорхнул на клетку.

— Молодец! — обрадовалась я и протянула ему горсть семян. — Хочешь?

Барри склонил голову набок, посмотрел на меня внимательно, будто задумавшись — можно ли мне доверять, но после деликатно взял одну семечку. Он был очень башковитым для вороненка, во всех смыслах: голова у него казалась крупноватой для тела. А смоляные перья на хвосте отливали зеленью.

Я долила ему воды в поилку, пересыпала семечки в миску, а после решила заняться собственным жилищем: разобрала чемодан, развесила вещи в шкафу, расставила на столе краски и кисти, которые прихватила. Складной мольберт был на самом дне чемодана и, к счастью, уцелел. Я разложила его, а после вынесла на балкон.

Восторженный вздох вырвался из груди. Да я могла бы заработать состояние, сдавая этот балкон живописцам! Я закрепила на мольберт лист бумаги, чистый, как нетронутый снег. Что же нарисовать первым? Красные горы, нарезанные ломтями? Изгиб бухты, что серебрится вдали? Островерхие крыши Айданы?

— Или, может быть, твой портрет? — спросила я вороненка, вспорхнувшего на перила балкона.

Барри вроде оправился, но не спешил улетать. Я вынесла клетку на балкон, поставила в угол, надежно устроив между перилами и стеной. Взяла коробку из-под красок и сделала в ней нечто вроде гнезда, пожертвовав майкой.

— Живи здесь, — сказала я вороненку, разместив коробку в клетке. — Закрывать тебя я не буду. Вот и вода, и угощение…

Дождавшись, пока я доделаю ему домик, Барри юркнул в клетку, засунул любопытный клюв в коробку. А я осторожно погладила мягкие перышки. Его тоже жизнь потрепала, но он нашел новый дом и полон энтузиазма — прямо как я.

Вверху захлопало, и Барри, истошно пискнув, забился в коробку. А я, запрокинув голову, смотрела, как огромный черный дракон опускается на башню. Следом летела серая драконица Ингрид. Что ж, рисование придется отложить. Сперва надо выяснить отношения.

— Извини! — выпалила Ингрид, как только я вышла в гостиную. — Это было глупо и невежливо с моей стороны. Ты теперь в нашей стае, и я буду заботиться о тебе, как и об остальных.

— Не надо мне твоей заботы, — буркнула я.

— Видишь? — воскликнула Ингрид, повернувшись к Элаю. — Я к ней со всей душой, а она…

Элай спустился по лестнице