Стихотворения - Тед Хьюз

В стране Льва

Он жил в картине с красивой рамой.Там бесчинствовал красный цвет,Хоть и был всего лишь краской.Чёрный швырялся страшными молниями,Но только до края холста.Золотой открыл глаза,Но только казался зрячим —Он не видел ключа тюремщика,Открывалки банки-кормилицы.Так что он был доволен.А ливеньСтал своими предками,А слёзыБыли дурным правлением, а вовсе не слезами,А кровавая катастрофаБыла недостатком планирования, а не костедробилкой,И поцелуйСтал делом Божьей матери и дочери.И всё сущее стало фронтисписом книги,Оказавшейся шедевром,Делом всей жизни.

Где-то среди её страницАнютины глазки, увядшие, хрупкие, как крылышки мух,Отметили абзац, который он когда-то открывал,Когда случилось что-то важное —Забытое. Как? Забытое.Анютиным глазкамНет дела до слов, что они запятнали.Нет ни причины, ни связи.

И летит эта книга в пространствеНеоткрытой,Лирическим отступлением,Словно дырка от пули, сквозь которую ушла вся жизнь —

Хотя, упади она на город,Кто-нибудь мог бы пострадать,И пришлось бы её сжечьИли хотя бы отбросить прочь.

Анютиным глазкам надеяться не на что.

Вижу медведя

Вырастая из луковицы во влажной почве лижет чёрный кончик носаРозовым язычком его маленькие глазкиОткрываются и видят подарок огромный загадочный пухлый пакетОн над ним топчется нюхает швыКопается в обёртке сияет от радости скрывает ликование нюхает скребётДразнит себя царапая облизывая думая об этомГлотает экстаз мелкими глотками

О медведь не открывай пакетСиди сиднем да грей живот на солнышкеВсё правда там всё и впрямь появилосьНеважно сколько времени ты потратишь оно никуда не денетсяЛениво шатайся вокруг ленись восхищайсяВсей мошкарой привлечённой к нему и сходящей с умаИ всеми прочими белкой с выпученными от восторга глазамиОленем с выпученными от недоверия глазамиГорностаем с выпученными от зависти и хитрости глазамиВсе сходят с ума от маленькой доли отмахнись от них ленисьЗевай улыбайся позволь сердцу биться от счастьяГрей сияющий мех своих щёк на утреннем солнце

Ты получил всё это задарма

Анекдот на ночь

Жил-был человекОн встал с постели что вовсе не постельНатянул одежду что вовсе не одежда(Миллионы лет свистели у него в ушах)Надел ботинки что вовсе не ботинкиАккуратно завязал шнурки — и затянул потужеЧтобы пройти по полу что вовсе не полВниз по лестнице что вовсе не лестницаМимо картин что вовсе не картиныЧтоб сделать паузуВспомнить и забыть ночные сны что вовсе не сныИ было там облако, первобытное, пророк;

И был дождь, его тайнопись, клинописьНа скрижалях солнца;И был свет с его напыщенной болтовнёй;Были берёзы, настойчивые, надоедливые.И ветер, упрёк за упрёком.За столом он прикрыл глаза чашами ладонейСловно из благодарности

Избегая отражения в зеркалеСпеша прочитать новости что вовсе не новости(Миллионы лет вертелись у него в желудке)Он вступил в круговорот жизниНо прекратил читать чувствуя вес своей рукиВ руке что вовсе не рукаИ он не знал что делать с чего начатьЧтобы прожить день что вовсе не день

А Брайтон был картинкойБританский музей был картинкойБоевой корабль из Фламборо был картинкойБарабанная дробь лёд в стакане ртыРастянутые от смехаЧто вовсе не смехВот и всё что осталось от картинки

В книгеПод муссонными ливнямиВ разрушенной горной хижине

Откуда много лет назад тело его стащил леопард.

Песнь против белого сыча

Белый сыч раздобыл надёжное оружие —Завещания своих жертв.

Раздобыл глаза, что смотрят дальше жизниИз старых фосфоресцирующих трупов,

Стащил, как мог, их костиИз-под обжигающей пурги.

Смерть одолжила ему живот.Он носит лицо, найденное в море.

Сплетая жилы последних дыханий,Он связал это всё вместе.

Призрачной иглой скрипаОн сшил снежное платье,

Из узловатого зоркого льдаВыдавив кровь и жир.

О гляди Сыч глядиСквозь стену ледникаНа смертное полеРыдающего снега и берёзового листаГде я ем твою душу ложкой из чашиИ песнь моя воспаряет.

Корабль

Держись подальше от корабля, держись подальше.Или пусть заходит только душа. И то на цыпочках.Оберни ноги целлофаном.Не заноси ни страхов, ни пальцев.Забудь про рот и лёгкие, иначе поймёшь, о чём я.Тебя сошлют в путешествиеВ королевство Личинки.

Держись подальше от корабля.Это тюрьма. Заключённые в кандалахС галактиками и снежинками ждут приговора.Ни вздоха не слышно, ни слезинки не видно.И если ты крикнешь, крик твой отправится внизСвидетельством против тебя, и за бортПолетят твои шмотки и фотки.

Так что держись подальше от корабля —Это корабль смерти. С грузомИ экипажем — незримыми бесами,У которых нет других крючков для твоих надежд,Кроме раковых клеток или клешней в твоих почках —Бандой хозяина, заскучавшей и озверевшейВ бесконечных скитаниях между этим светом и тем.

Вот прелестная синеликая старая леди,Словно сошедшая с плаката об азиатской дизентерии.Она машет руками, усохшими до овечьих ножек.Спорит лично с Ангелом Смерти.Он уже начал нетерпеливо глодать еёПод одеялом, слушая все её речиИ не прерывая.

Не трудись поднимать одеяло.Взгляни на эти лица с аккуратными причёсками,Безмолвно глядящие с подушек: они глядят сквозь трёпНа посетителей, словно картинки из рамок.Это космический корабль, рухнувший из другого измеренияВ нашу юдоль камня, времени и железаИ мёртвых от шока слов.

Ибо это корабль увечных,И крики, слишком высокие для уха,Оставляют тебя онемевшим от изумления,Испаряют твои молитвы, как близко подошедшее солнце.Так что пусть мозг капитулирует, просто тупо глядиВ глаза, что не глаза, а всего лишь дыры, в которыхЕсть только кровь и бактерии.

И уходи с корабля, уходи,Последний груз ошибок собирается двигаться дальше —Последняя волна несчастныхОсвещает тебе путь к зубной щётке.Так возвращайся. ИначеПод твой последний вой тебя утянет из мешка нервовВ Рай экипажа.

Колыбельная

Младенец звал Маму — череп чудовищно жал,Злоба смертного голода, ловушка-зажим без ласки.Младенец звал Маму — скелет схватил его,Клацали хрупкие кости, звякали стёкла суставов.Младенец звал Маму — могила мигала, цепляла,Распахнутые зубы и распластавшийся флагом языкПолзли к серванту, Младенец звал Маму.

Мама пришла с бычьими ноздрямиМама пришла пером на палочкеМама пришла в шкуре ласки

Оседлав, она поймала нечто бёдрами, сдавила егоПока змеиное лицо не взмолилось О явись Красота.Она раскусила уловку, нечто обетовало землю.Скелет клялся своей столетней силой.Челюсти черепа отворились. Она расслабилась, отпустила его.

Родила его.

Младенец звал Маму.

Песнь снега