Трапезундская империя и Западноевропейские государства в XIII–XV вв. - Сергей Павлович Карпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вторая четверть XIV в. явилась благодатным временем для становления венецианской черноморской торговли[289]. Закреплению венецианцев в портах «Великого» моря содействовало то, что их основные конкуренты и противники (генуэзцы) были вовлечены в борьбу, которая велась между центральной администрацией и колонией Перы[290]. Это облегчало венецианцам устройство своего фондако рядом с генуэзской факторией.
Хрисовул Алексея II (июль 1319 г.) был основным документом, оформившим отношения между сложившимся венецианским поселением и императорской администрацией. Хрисовул явился ответом на просьбы Венецианской республики и ее дожа Джованни Соранцо (1312–1323) и был дан венецианскому послу Микеле Панталеоне. Венецианцам разрешалось устроить в Трапезунде пристань, посещать все города и крепости империи, беспрепятственно вести торговлю и основать факторию, избрать байло и иметь административный аппарат «по обычаям Романии»[291]. Для венецианского поселения отводился участок земли у Леонтокастрона площадью около 17 689 кв. м[292]. В хрисовуле не говорилось о какой-либо выплате за него. Зато венецианцы, как и генуэзцы, обязывались вносить в казну торговые подати-коммеркии, состоявшие из таможенной ввозной (или транзитной) пошлины, налога с оборота, таксы за взвешивание товара. Первая фиксировалась в денежных единицах и составляла 20 аспров с любого тюка товаров, привозимого морем, и 12 аспров — с каждого тюка из внутренних областей[293]. Если в Трапезунде совершалась торговая сделка венецианца с невенецианцем, продавец уплачивал пошлину 3%, а при взвешивании товара — еще особый сбор — 1,5% от его стоимости. Такую же сумму платил и покупатель[294]. В том же случае, когда товар и продавали и покупали венецианцы, платился лишь «чистый» налог за взвешивание (ежели таковое имело место). Сама же сделка фактически рассматривалась как внутреннее дело фактории[295]. Непроданный товар полностью освобождался от обложения. При торговле драгоценными металлами и камнями, дорогими видами тканей платили только ввозную пошлину. В этом проявилась заинтересованность трапезундского правительства и господствующего класса империи в притоке ценных товаров. Когда венецианские купцы продавали в Трапезунде товары, привезенные из Персии и Великой Армении («с суши — к морю»), пошлина с продавца снижалась до 1%, но она уплачивалась и в том случае, если сделка совершалась внутри колонии при реализации златотканых, шелковых и тонких тканей: их стоимость была слишком значительной, чтобы освободить купцов от уплаты за них коммеркия[296]. Все предусматриваемые налоги считались привилегией. Но, несмотря на это, они представляют разительный контраст по сравнению с полной финансовой свободой венецианцев в Константинополе[297]. Трапезундскому правительству удалось с самого начала добиться более выгодных для себя условий пребывания иностранных купцов на своей территории. В этом Трапезунду помогло отсутствие прецедента полного иммунитета иностранной торговли на Понте. До 1204 г. Черное море было закрыто для венецианцев и генуэзцев. Полученные ими в 1084, 1126, 1148, 1169, 1187, 1198 гг. хрисовулы не касались прав торговли в его бассейне. Венецианцы и генуэзцы очень ревниво охраняли уже имевшиеся привилегии и практически никогда не соглашались на их редуцирование[298].
Венецианцы положительно расценили заключенный договор[299] избрав уже в 1319 г. на собрании Большого Совета главу своей администрации в Трапезунде — байло[300] и начав интенсивное строительство венецианского поселения. В 1320 г. на эти цели было ассигновано в общей сложности 2000 дукатов[301]. Но обоснование в Трапезунде, в соседстве с уже прочно чувствовавшими себя здесь генуэзцами, не было легким делом. В этих условиях многое зависело от отношений с правящей верхушкой Трапезундской империи, и Венеция принимала все меры для поддержания мирных и дружественных связей[302]. В 1328 г. венецианский байло передал в дар императору и его «баронам» 100 дукатов[303]. Значительная сумма — 200 дукатов (помимо традиционного подношения по случаю прибытия торговых галей) — была выделена в 1330 г. Андронику III при вступлении на престол[304]. С 1319 г. специально в Трапезунд из Венеции регулярно направлялись большие конвои торговых галей[305]. Трапезундский фиск начал получать крупные доходы от окрепнувших экономических связей[306]. Однако почти сразу же начались и столкновения с генуэзцами. В 1327 г. они напали на венецианские суда, идущие в Трапезунд, и нанесли им урон[307]. В 1328 г. венецианская администрация дала капитану талей Романии после совещания с патронами право решать вопрос о том, стоит ли заходить в Черное море. Опасности плавания в Трапезунд были вызваны неприятельскими действиями генуэзцев[308]. Там происходили и торговые тяжбы граждан двух республик[309]. Венецианцы испытали некоторые трудности в налаживании караванного и морского пути в Персию, где их купцы подвергались частым ограблениям[310]. Из-за этого в 1325, 1335 и 1338 гг. Сенат даже был вынужден под угрозой высокого штрафа резко ограничивать или вовсе запрещать своим гражданам торговать в Персии[311]. Специальные комиссии для рассмотрения дел Трапезунда и Тавриза создавались в 1327 и 1328 гг.[312] В итоге было решено отправить через Трапезунд в Персию посольство, расходы на содержание которого в виде особого налога обязали оплатить самих венецианских купцов, торговавших в тех районах[313]. Вероятно, до конца 1331 г. спорные вопросы еще не были урегулированы, а члены венецианского посольства и некоторые купцы даже оказались в плену в Тавризе. Для их освобождения венецианские байло Марино Сагредо (1328–1330) и Никколо Нани (1330–1332) прибегали к помощи трапезундского протовестиария, обещая ему за помощь денежное вознаграждение. Именно это посредничество привело в конце 1331 — начале 1332 г. к заключению договора Венеции с державой ильханов, определившего условия взаимной торговли персидских и итальянских купцов в Тавризе и Трапезунде на паритетных началах и с взаимной гарантией безопасности[314]. В 1334 г., после длительной дискуссии
