Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

— Это моя квартира, она стала моей с совершеннолетием! Почему тебе так сложно это принять? Это чудное жилище, — спокойно проговорил Джордж.

— Джордж, мы...

— Все налаживается Джулия, я дам тебе достойную жизнь. Ты мне веришь? — он обнял ее, Джулия почувствовала, как счастье и тепло разливается по жилам.

— Верю. Значит, будем делать ремонт? — на ее лице появился знакомый румянец, а глаза озорно засияли.

— Будем. Все, как ты захочешь, — оправив одежду, забрав бокалы с вином, они отправились в дом.

Утром они долго нежились в постели, купаясь в утреннем солнце, заливавшем помещение. Дженни открыла дверь; для нее было трудно осознать, что теперь у нее комната, отдельная от родителей. Она вошла и запрыгнула на постель между мамой и папой. Джулия прижала дочь к себе, весело рассмеявшись, Джордж как-то странно посмотрел на всех.

— Поехали смотреть квартиру, — произнес он. — Я сам там был пару раз.

***

Октябрь 1948.

Новости были утешительными. Злость и обида так сильно засели в ее душе, она просто сроднилась с ними. Но радоваться совсем не хотелось, не получалось, да и разве можно было радоваться чужому несчастью? В первые минуты ее охватило это чувство, когда в середине лета позвонила Энди, сообщая, что Мириам родила мертвого ребенка. Елена хотела торжествовать, но мораль и совесть не позволяли ей это делать. Как же все сложно было!

Прошел почти год, а она так и не ощутила себя свободной. Ей нужна была отдушина, и она ее нашла. На одной из выставок в галереи, где устраивал свое выставку один из знакомых Джулии — фотограф Йен Фергасон, который уже выставлялся почти полгода назад у них. Елена не успела с ним познакомиться, так как и прошлую, и эту выставку вела сама Джулия. В прошлый раз она готовилась к экзаменам, а в этот уезжала с Верой в Париж по делам музея. Вере нужна была помощь в переговорах, да и она посчитала, что дочери необходимо развеяться.

— Кто эта очаровательная леди? — спросил он у Джулии, глядя на Елену, одетую в серое платье и в туфлях на высоченных каблуках. Она уже шла к ним и знала, что он спрашивал у Джулии; от его жадного, поглощающего взгляда просто нельзя было укрыться.

— Елена Сван, куратор, — произнесла Елена, протягивая руку.

— Йен Фергасон, — он поцеловал тыльную сторону ладони.

— Я пойду к Джорджу, который мило беседует с какой-то блондинкой, — Джулия мило улыбнулась, хотя Лена знала эту хитрую улыбку.

— Иди, иди, покажи, кто в доме хозяин, — сказала ей Елена. Она ушла, оставив их наедине.

— Вы любите фотографии? — спросил он.

— Да, я часть этого праздника, часть Галереи Фоксов.

— А я владелец этих работ, — Елена слегка отвернулась от него.

— Я знаю.

— А Джулия Лейтон — ваша подруга? — спросил он, его взгляд ласкал.

— Да, мы уже давно дружим, а вы как с ней познакомились? — Елена отпила вина.

— Я был знаком с ее матерью, еще тогда, в далеком тридцать шестом, я был молод, мне было восемнадцать, — значит, сейчас тридцать, прикинула Елена. — Я просил дать мне возможность, но она уезжала, запирая галерею. Потом началась война, я проводил выставки по возможности, если позволяли любовницы. Война закончилась, и я узнал, что галерею открыли, раздобыл деньжат и упросил Джулию. Она нравится мне, — отстранено произнес Йен.

— Она замужем, — возразила Елена, — они вместе уже три года. А вы женаты? — она одернула себя: какого черта она задает такие вопросы постороннему человеку.

— Разведен, и нет детей. А вы?

— Я свободна, оправляюсь после неудачной любви. Он бросил меня, чтобы жениться на богатой наследнице, — это прозвучало горько.

— Вот как — брак по расчету? — он приподнял бровь.

— Не знаю, какое это имеет значение сейчас, — ответила она, загадочно смотря ему в глаза.

— Не хотите потанцевать? — и они поставили бокалы на поднос официанту.

Потом он вывел ее из толпы, прижал к стене, поцеловал, но Елена не вырывалась, а прижалась сильней. Его руки скользили по ее стану, проникая под юбку, она ощущала его возбуждение и таяла от того, что уже давно не ощущала такой ласки. Она очнулась, как услышала звук молнии, оттолкнула его от себя, отходя в сторону.

Йен ушел, оставляя ее одну. Нет, это было сильнее ее, забыть Тома она не могла, слишком сильно любит, но Елена должна это сделать, ради себя. Несколько дней спустя Елена пошла прогуляться по магазинам и снова встретила Йена, он улыбался, когда заметил ее, и, расплатившись, подошел.

Йен Фергасон стал красиво ухаживать за Еленой, которая за две недели поняла, что сдалась. Нет, она не любила или привыкла считать, что, кроме Тома, ей никто не нужен. Но испытывала к Фергасону нежные чувства. Тем более, как бы она не упиралась, ей нужен был мужчина. Ей хотелось ощущать себя любимой и желанной, чтобы дарили подарки, оказывали знаки внимания и восхищались, как богиней.

Йен родился в Берлине, ему было уже тридцать, но он был несчастен. Его отец умер рано, и в семнадцать юноша бежал в столицу, понимая, что новая власть в Германии ведет страну в тупик. Когда ему было двадцать три, мать нашла ему невесту, он влюбился, а она уже давно сгорала от страсти к нему и хотела выйти замуж. Она знала о его бурной молодости, что он менял женщин как перчатки, приминая деньги от богатых любовниц, но, несмотря на это, три года они прожили счастливо. Потом ей стало скучно, и она соблазнила его друга; так продолжалось еще три года. Йен был ни сном ни духом об изменах жены, потом узнал, что, возможно, бесплоден и что его жена неверна.

Все открылось тогда, когда она сказала, что ждет ребенка. Йен знал, что не может быть его отцом, и подал на развод. Целый год они делили имущество, затем он уехал в Нью-Йорк развеяться, где и начался бурный роман с одной замужней дамой. А следом были приключения в США, там он узнал, что у него есть шансы стать отцом. Йен ушел из ее жизни, ничего не сказав, просто уехал обратно в Лондон. Сейчас он встретил Елену, и ему нужны были серьезные отношения, по крайне мере, так казалось ему самому. Так быстро Елена не собиралась падать в его объятья и поэтому постоянно держалась на расстоянии.

***

Отворив дверь квартиры на Бонд-стрит, Джордж впустил серую кошку на счастье. Сегодня они по-настоящему переехали в свое жилье. Он помнил, как все лето Джулия постоянно ездила сюда, следя за процессом ремонта, почти забросив работу. Когда открылись Олимпийские игры, Джулия стала все чаще бывать в городе, делая новые и новые кадры, наслаждаясь этим зрелищем. Все медленно, но верно вставало на свои места. Джордж ухмыльнулся, ставя Дженнифер на пол, она, быстро распахнув, свое малиновое пальтишко, бросилась прямо по коридору в спальню, прыгнув на большую кровать.

Джулия села на кушетку, Диана здесь жила недолго, и поэтому ее присутствие здесь не так сильно ощущалось, как в Гарден-Дейлиас. Квартира была огромной. У Дженни была своя комната, где она могла спокойно рассаживать своих кукол в домике, носиться, как угорелая. Джорджу достался бывший кабинет Виктора, который к тому же являлся библиотекой. Еще одна большая и две небольших комнаты пустовали, Джулия пока не придумала, как применить их. Гостиную они совместили со столовой, что позволило сделать проявочную комнату для Джулии. Интерьеры были мягкими, нежными и в то же время небрежными, Джулии не хотелось помпезности, чтобы достаток бросался в глаза, ей больше нравился слегка потертый лоск, какой у них был сейчас. Она многое сохранило из того, что осталось в наследство от Виктора.

Ей еще не было двух, а она говорила будто старше своих лет. Дженни взяла его за руку, ведя в свою комнату. Как куколка, подумала Джулия, она совсем не похожа на его родню, нет, в ней еще ярче проявилась испанская кровь — смуглая, будто она каждый день проводила под палящим солнцем, яркая шатенка, задиристый вздернутый носик, а глаза уже сейчас очаровали, такие бездонные, такие глубокие, как два карих колодца. До Джулии доносились обрывки их разговора, Дженни смеялась.