Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

Роберт не хотел любить, да и любовь — слишком аморфное чувство. Пока его братец несказанно счастлив, но потом он начнет зажимать девиц, а Джулия либо молча будет страдать, либо будет тоже изменять. Правильно говорит Арман: «В браке должны быть понимание и нежность, все остальное — глупости, которые причиняют боль и неудобства». Роберта завораживала расцветающая красота Флер Фокс.

Младшая сестрица Джулии совсем не была на нее похожа: мягкий овал лица, обрамленный белокурыми локонами, голубые, слегка колючие глаза и миловидные черты лица вводили в заблуждение. Смотря на нее, многие думали, что перед ними ангел, но только один Бог ведал, что твориться в душе этой пятнадцатилетней девчонки, которая зажигала нехорошие огоньки в мозгу мужчин. Через пару лет они все будут хотеть ее, а она, наверняка, будет разбивать им сердца. Флер совсем не была похожа на свою подружку Элеонору, которая превращалась в полевую нимфу, напоминая отцу об Ирландии. Ему не нужна любовь сейчас, ему только двадцать один, только глупцы и его братец рано женятся. Он видел, как любили друг друга отец и мать, как они счастливы вместе, но такого почти невозможно достичь.

— Слушай, Роб, тебе нужно женится, — они с Арманом МакОллой выпивали в пабе «Голубь», отдыхая после трудовой недели.

— Я еще не готов, да и не встретил ту единственную, — Роберт сделал глоток пива.

— Женитьба — важный шаг, здесь главное не прогадать, — Арман заказал еще пива. — Иногда лучше такие тихие жены, как Себилла, нежели беспокойные, как Джулия.

— Вот тут ты не прав, — они уже были достаточно пьяны, чтобы трезво соображать, да и Арман начал говорить, что без дурмана он бы никогда никому не сказал.

— Шлюхи и выпивка — это лекарство от скучного брака, Роб. Запомни это, — несколько лет Роберт даже не вспомнит о «золотом правиле» друга, считая его аморальным, но все когда-нибудь меняется.

Их дружба казалось самой крепкой, с Арманом можно говорить о чем угодно, не то что с занудой Джорджем, который только кажется правильным. Как-то он увидел, как тот тискал свою жену в беседке, да так страстно, что понял: Джулии не нужны любовники. Интересно, а ее сестра вырастет такой же горячей штучкой? Или будет холодна, как лед? Но Роберт долго не мог думать о юной Флер Фокс, пока Салли дарила ему незабываемые наслаждения — чего еще можно желать?

Виктор ценил его как сотрудника, в компании его уважали и прислушивались к его доводам и советам. Будущее Роберта куда определенней будущего Джорджа. Он любил брата, радовался его успехам, но делать так, как делал он, не хотелось. У каждого свой путь-дорога, у него в том числе.

Нет, любви сегодня не было места в его жизни, а может, она еще не пришла? Скоро станет яснее, какая роль ему уготована в истории семьи Лейтон, потому что он еще сам не решил, кого сыграет в театре, под названием «Жизнь».

Глава 37

Трудно бороться со своим сердцем, однако рассудительному мужу свойственно его побеждать.

Демокрит

Весна 1951.

В галереи Фоксов опять было шумно: лондонский свет обожал все новое и свежее. Публика перешептывалась, созерцая полотна с обнаженной натурой, это были не девушки в стиле пин-ап, это были красивые чистые образы. Девушки на картинах нисколько не стеснялись своей наготы, находясь в легкой пене цветов; для каждый их них художник выбрал свой цветок, показывающий натуру дев. Елене понравился тот язык обнаженной натуры и цветов, поэтому она настояла, чтобы Джулия разрешила выставляться у них Ришару Полански.

Флер зачарованно смотрела на картины. Как бы ей хотелось оказаться на хотя бы одной из них среди ее любимых мимоз. Ей было почти пятнадцать и она цвела с каждым годом все сильней, распускаясь, как тугой бутон. Она не знала, как ей дальше жить, какую дорогу выбрать. Джейсон умолял ее подумать о карьере врача, но в глубине души давно знал, что Флер вряд ли выберет эту стезю.

Флер рассматривала девушку, сидящую на бедре; та выставляла свои полные груди вперед, пушистые шапки хризантем, как пылкий любовник, касались ее прекрасного тела; лицо же ее почему-то выражало скорбь. Флер еще раз вгляделась в картину, собираясь подойти к следующей. Джулия беседовала с мастером, но она совсем не заметила, как он подошел к ней:

— Она разочарована, что такой красота может быть только в один миг жизни, — услышала Флер.

Художник был необычайно красив. Его темные волосы падали на высокий лоб, полные губы изогнулись в мягкой улыбке, а синие глаза как-то странно сверкнули. Говорил он очень забавно, легкий французский акцент выдавал его. Ришар оглядел девушку, представляя, как будет выглядеть этот ангел у него на полотне и у него в постели. Синие брючки подчеркивали ее стройные ноги, которые будут обхватывать его в порыве страсти, нежно-голубая блузка оттеняла голубые глаза, что холодно смотрели.

— Кто эта девушка? — вдруг спросила Флер, потупляя взгляд.

— Так, одна натурщица, — отмахнулся Ришар. — Я бы хотел нарисовать вас...

— Это не получится. Моя сестра жуткая стерва, и если она увидит меня на вашем полотне, то вам несдобровать, забудете дорогу сюда, — вот черт, подумал он, переводя взгляд на Джулию, стаявшую под руку с мужем. И почему он выделил среди всех женщин именно девчонку, хотя... чего он хотел, она заставит даже святого забыть о Боге. — Почему я так не могу рисовать?..

— Вы рисуете? — спросил он.

— Немного, — прошептала Флер.

— А можете что-нибудь показать? — она достала из маленького клатча свою записную книжку, где она делала времени от времени рисунки.

— Это скучно, — возразила Флер.

— Да нет, у вас талант, — ответил Ришар.

— Что ж, спасибо за лесть, — девушка слабо улыбнулась и ушла.

В тот вечер, устало опустившись на кровать, Флер долго думала, перебирая в голове услышанное и увиденное. Этот Ришар сказал, что у нее есть талант. О том, что она рисует, никто не знал: ни Джейсон, ни, тем более, Джулия. Она не была такой открытой и простой, как старшая сестра, которая свободно показывала свои таланты всем. Флер не хватало матери, да и она ее почти не помнила, образ Каталины постепенно стерся из ее памяти, остались лишь напоминания Джулии и Джейсона.

Многие свои печали и переживания Флер не могла поведать им, боясь осуждения и смеха. Джулия всем казалась идеальной женой, матерью и хозяйкой галереи, Флер же не могла считать себя хорошей ученицей, человеком, наделенным талантами. И вот теперь кто-то посторонний разглядел в ней то, что она сама отвергала. Флер решила рисовать, достигнуть высот Каталины и Джулии, стать такой же хозяйкой галереи, как старшая сестра.

Художник, поверивший в нее, только и делал, что думал о Флер. Ему хотелось изобразить ее обнаженную, среди мимоз, показать всем эту свежесть и юность, эту богиню Юнону. Ришар Полански не был ханжой и не принимал отрицание плотской жизни ради творчества, ибо наслаждения и были жизнью. Он привык соблазнять своих натурщиц, которые дрожали в его объятьях от страсти, выкрикивая его имя, прославляя всех французских любовников одновременно. Ему нравилась новизна в отношениях, когда любовники только начинают открывать друг друга, изучая анатомию своих наслаждений. Францию он покинул двенадцать лет назад, чувствуя, что родная страна падет под натиском немцев; в ту пору ему было двадцать.

Сейчас, в свои тридцать два, он был пресыщен жизнью. Его работы замечали, покупали, и, как предсказывала Елена Сван, его звезда через лет пять будет сиять ярко. Он свято в это верил, зная, что, скорее всего, так и будет. Его встреча с Джулией много для него значила. Почему он, зная, что Джулия — его путеводная нить, все время думал о ее сестре? Все считали Джулию демоном, а Флер — ангелом, но почему-то Ришар сразу понял, что дела обстоят наоборот. Девчонку одолевали сильные страсти, как же не повезет ее будущему мужу, если не сможет обуздать ее темную натуру! Но мечта о картине с Флер оставалась пока только мечтой. Ведь он никогда не сможет запечатлеть ее на своем полотне, как и овладеть ее телом.