Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник) - Александр Филиппов

– В ад, что ли?!

– Нет, это я в другом смысле. Ад патрес в переводе с латыни означает: к праотцам.

– К каким еще отцам… твою мать?! – взорвался Новокрещенов, опять грохнув по столу Аликовой печаткой. – Ты можешь, в натуре, человеческим языком говорить? Без этих ваших медицинских примочек?

– К праотцам означает – к предкам, – доброжелательно улыбаясь, пояснил Константин Павлович. – На тот свет. Но! – Доктор торжественно простер холеную руку над головой ошарашенного пациента, будто благословляя. – Но вам повезло, милейший. Вы обратились туда, куда следует. Ко мне!

– И чо? Поможете? – с надеждой встрепенулся пациент.

– Обязательно, – кивнул ободряюще доктор. – Однако есть в этом деле некоторое… Кондицио сине ква нон…

– Кондиционер… чего? – изумился Новокрещенов.

– Ах, друг мой, это опять бессмертная латынь. Язык ученых и древних магов… Философский камень, эликсир жизни… – Доктор мечтательно закатил глаза, потом встрепенулся, очнувшись. – Так вот я и говорю, голубчик. Есть одно непременное условие, при котором и наступает полное исцеление. – И потер друг о друга большой и указательный пальцы.

– Бабки! – радостно догадался пациент.

– Да, друг мой. Деньги. Или, как вы изволили выразиться, бабки. Увы, отечественная бесплатная медицина лечит, но редко излечивает.

– Скока? – посерьезнев, деловым тоном прервал его Новокрещенов.

Константин Павлович скромно потупил взор.

– Много…

– Ты, короче, не крути, – возмутился пациент. – Давай конкретно!

– Десять тысяч.

– Рублей?

Доктор опять улыбнулся, пояснил отечески несмышленышу:

– Долларов, голубчик, долларов. Или, как принято выражаться в ваших кругах, баксов.

Новокрещенов облегченно выдохнул, отмахнулся пренебрежительно.

– Деньги, док, говно. Ты их получишь. Главное, чтоб от лечения твоего понт был.

– Понт будет! – торжественно приложил к сердцу ладонь доктор. – Как говорится, мамой клянусь!

– Во, наш человек! – возликовал посетитель, а потом вдруг прищурился хитро. – Ты мне, короче, тока одно растолкуй. Где, в натуре, гарантия, что ты, лепила, мне тут сейчас мозги не впариваешь? А вдруг бабки хапнешь, а делов не сделаешь? И я крякну через какое-то время? Мне, бля буду, баксов не жалко, я этой зелени скок хошь настригу. Но я не люблю, чтоб меня за фраера держали. Учти, док, тот, кто меня кинет, три дня не проживет!

Константин Павлович, скорбно вздохнув, выдвинул ящик стола, достал оттуда глянцевую папочку, протянул посетителю.

– Знакомьтесь. Это отзывы о моих методах лечения ведущих клиник Москвы и нашей области. Вот, извольте, – он опять забрал папочку, пошелестел бумагами в ней, выбрал одну, с золотым тиснением, показал Новокрещенову, ткнув тонким пальцем в четко отпечатанные на лазерном принтере строчки. – Вот, прочтите. Уникальный метод… Не имеет аналогов в мировой практике… Чудодейственный эффект рассасывания опухолей… Ну и так далее.

– Не, док, это все фуфло, – вернул папочку, не читая, Новокрещенов.– Сейчас техника такая, что любую ксиву сбацать можно, а внизу – подпись президента Путина. Я, если хочешь, на своем ксероксе тебе долларов накатаю – не отличишь. Ты мне человечка покажи, которого вылечил. Я пацанов пошлю, они с ним потолкуют.

– Экий вы… – досадливо поморщился доктор. Новокрещенов оскалился в ухмылке, заявил гордо:

– А ты бы со следаками столько, сколько я в свое время, набазарился да насобачился, небось тоже ни бумажкам, ни подписям не поверил. Человек человеку – волк!

– Гомо гомина люпус эст! – грустно перевел поговорку на латынь Константин Павлович и, покопавшись в содержимом папочки, протянул несколько бумажных листов. – Вот, Фома вы неверующий! Это благодарственные письма пациентов, излеченных моим методом. А вот – отзывы профессора, заведующего кафедрой онкологии нашей медицинской академии, подтверждающие результаты лечения после тщательных клинических исследований.

– Ништяк! – удовлетворенно забрал бумаги Новокрещенов. – Я это с собой возьму. Покажу пацанам. Они у меня, в натуре, столько лечились, что сами теперь заместо профессоров. С ходу просекают, какие колеса глотать, а какие, например, по вене можно пустить. А может, и к этому… заведующему кафедрой наведаемся. Если он тебя рекомендует – так пусть, в натуре, за базар отвечает.

– Конечно-конечно. Если сочтете необходимым, можете лично поинтересоваться у профессора Демкина, как он оценивает мой метод. Он ведущий онколог Управления здравоохранения…

– Если все путем окажется, лечиться сразу начнем? – пряча бумаги в нагрудный карман, уточнил Новокрещенов.

– Когда вам будет угодно. Хоть завтра.

– А бабки кому платить?

– Мне. На первом сеансе.

Доктор встал из-за стола, давая понять, что разговор закончен, и, пожимая на прощанье руку пациента, сказал величественно:

– Абсолво тэ…*

*О, святая простота (лат.)

– Ну, ты, док, в натуре, и скажешь… Я прямо хренею от этой ботвы!

– Наука! – важно заявил Константин Павлович. – Не каждому дано ее понять…

Проводив пациента до двери кабинета, доктор стрельнул глазами в сторону Ваньки, подобострастно вытянувшегося перед Новокрещеновым, и предупредил со значением:

– Вы с началом лечения не затягивайте. Болезнь прогрессирует стремительно.

Выходили из поликлиники тем же манером. Телохранитель бдительно крутил головой, босс шествовал важно, а перенервничавший водитель БМВ, продолжавший судя по всему, подозревать в своих пассажирах бандитов-налетчиков, едва завидев их, завел двигатель, так что прильнувший к окну Константин Павлович мог воочию убедиться, что у него побывал не простой, а известный в определенных кругах пациент. Впрочем, и без этой заключительной демонстрации Новокрещенов был уверен, что роль богатого дурака, вбившего себе в голову мысль о наличии у него смертельной болезни, вполне удалась ему. Настолько, что алчный доктор даже комедии не стал ломать, назначая хоть какое-то предварительное обследование простака. А вот Фимку обследовали. И, якобы, выявили рак желудка. Который после ее смерти патологоанатом не обнаружил…

И еще одно поразившее его открытие сделал Новокрещенов. Он понял вдруг, что ему понравился созданный им самим образ денежного парня, раскатывающего с телохранителем на БМВ и способного запросто отстегнуть десять тысяч долларов на лечение несуществующей, в общем-то, болезни. Черт! Это ж сколько, если в рублях пересчитать?.. Да ему таких денег до конца жизни не видеть! Ну, смотри, целитель хренов… Поторопилась Фимка, поверила проходимцу. А какая забойная статья в газете могла бы получиться! Врач ставит пациенту липовый диагноз и сам же лечит от мнимого недуга. И очень недешево, между прочим. Сенсация! Вот к чему женская повышенная эмоциональность приводит. Ну, гад. За Фимку особый счет тебе предъявлю. Такой, что твой прейскурант на исцеление мелочью, кою в кепку нищего бросают, покажется…

«А вообще-то, если с другой стороны взглянуть, – думал Новокрещенов напряженно, – умеют же люди устраиваться! Кто-то из докторов инфаркты ранние зарабатывает, за копеечное жалование по этажам носясь, болезных, из которых многие сытнее и здоровее самих докторов оказываются, пользуют. Другие лекарства дорогие по поручению торговых фармацевтических фирм за проценты комиссионные пациентам впаривают. Третьи и вовсе наркотиками приторговывают. Сажают бедолаг на иглу, а потом лечат. А этот Кукшин вон какой бизнес развернул! Ну не жук, а?! – И не стыдно ведь, подлецу! С другой стороны, кого стыдиться-то? Однокашников институтских? Так те и сами рады бы пристроиться куда-нибудь от нищенской-то зарплаты, да некуда. Так и врачуют такую же, как сами, нищету, стреляя друг у друга десятку до зарплаты и тихо спиваясь презентованными благодарными больными алкогольными подношениями…»

Он, Новокрещенов, все это прошел и разве был счастлив своею принципиальной честностью? Или жены его, которых он бросил, погружаясь все глубже в пучину пьянства? Или дети его, получающие жалкие, грошовые алименты от отца-неудачника? А может быть, больные, которых он лечил кое-как, без азарта, спустя рукава, и даже ненавидел порой – одних за то, что благополучнее его, лучше устроились в этой жизни, других, наоборот, за нищету, никчемность, нытье постоянное…

Дома Новокрещенов принялся изучать ксерокопии дипломов главного врача «Исцеления». Все это была явная липа – не в смысле того, что дипломы были поддельными, нет. Просто свидетельства о присуждении званий «народный академик», «доктор экстрасенсорики», «профессор психологических наук», которых удостаивался Кукшин, выдавались крайне сомнительными организациями, вроде Академии народной медицины, Европейского конгресса оккультных наук черной и белой магии, Всемирного института исследований паранормальных явлений и прочее. Красиво напечатанная золотом на дорогой мелованной бумаге дребедень.