Мировая история в легендах и мифах - Карина Кокрэлл

Она сейчас имела в виду себя и свою Судьбу, а не его, но Христофор понял по-своему.

— Я поговорю с моей покровительницей, донной Браганса. Она пользуется большим влиянием при дворе и, возможно, поможет устроить тебе аудиенцию у короля. Но надежды на успех мало. Очень мало.

«Только не переусердствуй в стремлении поразить!» — подумала Исабель, но почему-то этого не сказала, скорее всего — чтобы не давать ему напрасной надежды, если ничего не получится. Устроить аудиенцию такого рода было действительно неимоверно сложно, к тому же время было плохое — кастильский и португальский дворы были как раз заняты переговорами и примирением после войны.

— И скажите мне еще одно, донна Исабель. Почему столь благородная и богатая дама так рискует — собирает сведения и передает их кастильскому двору… Разве это — занятие для вдовы капитана-губернатора острова Порту-Санту?

— Я прекрасно знаю, о чем еще ты хочешь спросить: почему владелица острова на Азорах ночует у вас, в вонючей Нижней Альфаме? Я отвечу тебе. Если Бартоломео позовет меня на дно морское, я пойду за ним и туда. Хотя больше шансов у нас обоих — сгинуть…

Разочарование Христофора оказалось сильнее, чем он ожидал. Он-то полагал, что они уже почти поладили, он-то уверился, что встретил необыкновенную женщину, а оказалось… Романтическая престарелая дура, влюбившаяся в парня моложе себя. Ему ужасно захотелось сказать Исабель, так обманувшей его ожидания, что-нибудь хлесткое, унизительное, обидное, но это было бы сейчас крайне непредусмотрительно, и он только равнодушно, чересчур равнодушно пожал плечами. И с тревогой подумал вдруг, что ведь сам он так и не смог внушить ничего подобного ни одной женщине, за все эти годы привыкнув лишь покупать любовь. И теперь до ломоты в зубах позавидовал брату.

Она прекрасно его поняла, улыбнулась и дотронулась до его пальцев. Он резко отдернул руку.

— И откуда ты взял, что я — богата? Бывал ли ты когда-нибудь на Порту-Санту?

— Нет, но проходили часто, — буркнул он.

— Остров Порту-Санту отнят у меня родней мужа сразу после его смерти: в браке со мной Перестрелло не имел сына, наследника, — только дочь. Мою Фелипу. Дочерям не оставляют островов. Да завещания и не было: муж страдал старческим безумием. Так что нашим островом владеет сейчас некий Педро да Кунья, дворянин с Мадейры, муж моей падчерицы, дочери Перестрелло от первого брака. Высокомерный, наглый и толстый как бочонок, с целым выводком детей. Защитника у нас с Фелипой не было, вот да Кунья и обосновался там надолго, построил дом на Vila Baleira. Наш дом разрушается, в нем гнездятся летучие мыши и гуляет ветер. В общем, я — без средств. Вот почему я делаю то… то, что я делаю.

На башне неподалеку зазвонил колокол: наступил полдень. Они сидели молча, пока доносился колокольный звон.

Конечно, она не стала говорить ему, что сейчас ей совсем некстати вспомнились одинокие зимы на Порту-Санту, когда муж, сидя в своем огромном кожаном кресле в библиотеке, похожей на башню маяка, старательно, высунув язык, как делают мальчишки или взрослые сумасшедшие, исписывал тетради и вообще любой кусочек бумаги, попавший ему под руку, бессмысленными волнообразными линиями и черточками и повторяющимися фразами и словами. И потом, заговорщически хихикая и озираясь, обязательно прятал каждый такой кусочек и книжицы свои — засовывал между половицами или закапывал в саду. Эти подробности Христофору совершенно не нужно было знать.

— Моя дочь Фелипа сейчас в монастырском пансионе кармелиток, здесь, в Лиссабоне. А дальняя родственница, донна Беатриса Браганца, придворная гранд-дама короля Альфонсо и тетка королевы Изабеллы Кастильской, дала мне приют у себя как компаньонке. Мы вместе иногда выполняем несложные поручения для кастильской короны. Так что теперь я — никто. В этом есть и преимущество — свобода жить так, как хочешь. Но мне необходимо позаботиться о дочери. Больше всего страшит меня, что станется с ней, если… если нас с Бартоломео… схватят, или если меня начнет калечить старость. Ей нужна защита, опора, ей нужен муж. Я старею, — без тени кокетства сказала она.

Христофор не перебивал. Он совсем забыл о своих разочаровании и обиде мгновение назад, потому что дело принимало совершенно неожиданный оборот.

В глазах Исабель при последних ее словах опять появилось то мертвое, отупелое выражение, которое он видел недавно, и Христофор подумал, что старости дона Исабель боится, пожалуй, не меньше королевских пыточных подвалов.

А она, словно пожалев о сказанном, встала, порывисто прошлась по комнате и сказала с волнением:

— Тот, кто женится на Фелипе, должен помочь ей вернуть Порту-Санту. Не знаю, как: выкупить, взять силой, обманом, — как угодно! Послушай, lanarius, это ни с чем не сравнимое чувство — владеть своей землей. Особенно островом, это — высшая степень свободы, остров всегда кажется ближе к звездам и к Богу, чем ко всем королям земли. Ни от кого не зависеть! И не просить ничего ни у кого — кроме как милости и хлеба насущного у Господа!

Слова ее, одно за одним, падали тяжелыми, набухшими семенами в хорошо удобренную почву и тут же прорастали. Добавила горько:

— Открывать острова недостаточно. Надо еще уметь их удержать. Или уметь вернуть.

Подошла к столу. Взяла бокал. Пригубила. Многозначительно посмотрела поверх стеклянного синего края.

— Ты просишь меня вернуть твой остров, — понял Христофор, — И предлагаешь мне свою дочь?

— Я предлагаю тебе, безвестному савонскому ткачу, крайне редкую возможность жениться на дочери знаменитого навигатора, капитана-губернатора Перестрелло. Моя дочь благочестива и хороша собой. Приданого, правда, за ней, — только библиотека и портоланы ее отца. Но это — на тот случай, если нашего острова тебе вернуть не удастся.

— Да, это действительно редкая удача для безвестного савонского ткача, — сказал он очень задумчиво, — И донья Фелипа… согласится?

— Настоятельница обители Всех Святых объяснит ей, что для нее это — наилучший выход. А впрочем, долгих уговоров и не потребуется: я уверена, Фелипа влюбится в тебя, как только увидит. Я сама избежала этой опасности только чудом, — с убийственной иронией добавила донна Исабель.

Она поднялась из-за стола и подошла к Христофору очень близко:

— Прошу тебя, стань моей девочке хорошим мужем. Будь к ней добр. Ей до сих пор выпадало так мало счастья. И еще помни: острову нужен наследник, и чем скорее, тем лучше. Больше всего законных прав на Порту-Санту — у внука капитана Перестрелло. И никогда не оставляй ее одну, мою Фелипу. Никогда. Обещай мне.

И только после этого дона Исабель посмотрела на него испытующе. И сказала:

— И еще: вполне возможно, что ты не ошибаешься, — какая-то земля в океане на западе действительно существует. Говорят, об этом в тайном личном архиве короля Альфонсо появились какие-то бумаги. Возможно, это просто слухи. А возможно, и не просто слухи. Проникнуть в тайный архив невозможно. Почти. — От нее не укрылось, что именно эта новость сильнее всего изменила выражение лица сеньора Коломбо за сегодняшнее бурное утро. — А теперь принеси сверху мой плащ и перчатки. И оседлай лошадей. Ты проводишь меня домой, в Bairro Alto[289].

По дороге он решил расспросить донну Исабель об этих бумагах поподробнее.

Надеемся, что по дороге он также все-таки порасспросил донну Перестрелло и о ее дочери Фелипе, своей будущей жене, потому что донна Исабель то ли не успела, то ли не собиралась объяснять, почему ее благочестивая красавица дочь в свои двадцать пять все еще оставалась невестой.

Португалия и Испания: кому достанется мир?

Нового короля Португалии Жоана Второго, уверенно и плотно всей своей сравнительно молодой задницей севшего в 1481 году на престол после смерти отца, сразу возненавидели многие. Он имел твердый характер, капризные пухлые губы и жесткий взгляд на взаимоотношения короля и родовой аристократии, которую (не без оснований) винил в тайном сговоре с испанской короной и поражении своего отца.

Первая аудиенция нового короля с высокородными подданными прошла странно. В зал он вошел, окруженный своими любимцами — испанскими боевыми мастифами, которых, все знали, щенками выкармливал из рук. На собаках были железные латы с гербами короля.

«Все вы — мои слуги, и это большая честь для вас — быть слугами венценосного правителя. Я надеюсь, что вы окажетесь достойными этой высокой чести. Вот только не совершайте ошибки, думая, что я буду стараться завоевать ваше расположение, мне на ваше расположение — наплевать», — сразу заявил он с пугающе обворожительной улыбкой своих пухлых губ в первом же обращении к своим придворным, а в их лице — и к португальской аристократии вообще. Сливки Португалии — герцоги Браганса, герцог Виссу (кстати, оба — родственники кастильской королевы) и другие, собравшиеся для аудиенции с новым королем, изумленно заметили в руках короля невесть откуда появившуюся говяжью мозговую кость.